– Убирайся, Ричард Тильман! – приказала она.Но лицо и тело ее говорили совсем другое.– Прекрати, Роза, – произнес мужчина, сжимая ее в объятиях.– Я тебя выгоню из дому, – пригрозила Роза. – Тебя выставят из страны!– Кричи! – с вызовом сказал Ричард. – Зови на помощь! Прибегут слуги, вызовут полицию. Что же ты не зовешь никого?Первые капли дождя упали на их разгоряченные лица.– Потому что умираю от желания, – призналась наконец Роза.Совсем рядом вспыхнула молния, загрохотал гром, и полил дождь. Аромат мокрой земли и грозы, нежное благоухание духов «Арпеджио», запах сплетенных тел, запах любви и плоти кружил им головы.– Пошли в дом, – сказал Ричард.– Нет, я хочу тебя здесь, сейчас.Ричард прильнул к ее губам и почувствовал, как затрепетала женщина, принимая его в себя.С балкона виллы донесся голос Клементе:– Синьора Роза!Шум дождя заглушил слова дворецкого.– Нам надо возвращаться, – задыхаясь, прошептал Ричард.– Не останавливайся, прошу, – хрипло ответила Роза.– Нас будут искать.– Ну и что, не хочу, чтобы это наслаждение кончалось.Крик женщины, испытавшей впервые настоящий оргазм, смешался с рокотом грома. Роза в изнеможении застыла в объятиях мужчины.– Отнеси меня домой, – попросила она.А дождь лил все сильней и сильней. Глава 5 Самолет получился изящным, красивым, устремленным ввысь. Он напоминал серебряную стрелу. А луком, запускавшим стрелу в небо, служил реактивный мотор, спроектированный Пьером Луиджи. Вторая в истории итальянской авиации воздушная машина без традиционного винта получила название «Дуньяни-один». Самолет совершенно секретно строили в цехах корпорации; Пьер Луиджи десять лет работал над этой машиной. Получился настоящий шедевр, во многом превосходивший первый итальянский реактивный самолет, спроектированный инженером Кампини и получивший крещение в воздухе всего несколько дней назад.– Фирма «Капрони» обогнала нас на самом финише, – расстроился Пьер Луиджи.– Идея реактивного самолета носилась в воздухе, – утешала брата Роза.В это ясное августовское утро она выглядела прекрасной, как никогда. В воздухе чувствовалась приятная прохлада, яркие краски лета радовали глаз.– Говорят, что немцы уже запустили реактивный самолет, – заметил Пьер Луиджи.– Не исключено, – откликнулась Роза.Мотор «Дуньяни-один» мощно взревел. Пилот Томмазо Риккарди помахал им рукой из кабины. Брат с сестрой ответили на приветствие летчика. Рядом с Розой и Пьером Луиджи стояли представители военно-воздушного ведомства и несколько журналистов.Когда самолет после долгого разбега оторвался от земли, сердца Розы и Пьера Луиджи словно взлетели в небо.– Корпорация «Роза Летициа и сыновья» обеспечила себе будущее, – торжественно заявил Пьер Луиджи.– Спасибо, братишка, – с улыбкой поблагодарила его Роза.Очень скоро самолет превратился в точку на горизонте, а потом его поглотила небесная лазурь. Свидетели исторического полета отправились в здание аэропорта, где в специальном зале были накрыты столы.– Меньше чем через два часа он будет в Риме, – сказала Роза.– Дай-то Бог, – вздохнул Пьер Луиджи.– Да ты не заметишь, как пролетят эти два часа, – улыбнулась сестра.– Будем надеяться, – заметил Пьер Луиджи, пытаясь скрыть волнение.Их поздравил полковник Марио Балдинелли:– Поздравляю, синьора! Поздравляю, инженер Дуньяни!Пьер Луиджи недавно получил почетный диплом Миланского университета и теперь имел право именоваться инженером.– Благодарю, полковник, – ответила Роза.– Нам остался всего один шаг до турбореактивной машины, – сказал Пьер Луиджи. – Жаль только, что с теми материалами, которыми мы располагаем, проблему скорости не решить. Нам еще далеко до четырехсот километров в час.К ним приблизились двое журналистов, сияя улыбками.– Итак, Италия – первая в мире, – заявил тот, что постарше, со значком фашистской партии на отвороте пиджака.– Полковник Балдинелли в вашем распоряжении. Он предоставит вам любую информацию, – отделался от журналистов Пьер Луиджи.Все равно они дадут только официальную хронику.Вдруг Роза заметила в толпе чеканный профиль Ричарда. Она не могла оторвать глаз от американца. Ей хотелось броситься ему на шею, но разум подсказывал – лучше не показывать виду, что они знакомы. Какого черта он вообще проник сюда? Вел он себя совершенно естественно, словно давно и хорошо знал всех присутствующих. Роза же чувствовала себя смущенной, как девица на первом балу. Она сама составляла список приглашенных, и Ричард там не значился. Оказавшись рядом, он улыбнулся ей.– Вот уж не рассчитывала встретить тебя здесь, – покраснев, заметила Роза.– А я как раз был уверен, что встречу тебя. Я и пришел из-за тебя.Он разговаривал с обычной мальчишеской дерзостью.– Ты с ума сошел, – испугалась за него Роза.Но ее раздраженные слова потерялись в шуме голосов. Лучи раннего солнца, проникавшие сквозь окно, ласкали ее волосы.– Конечно, сошел, – с лучезарной улыбкой признался Ричард.Роза тоже улыбнулась, но в ее поведении сквозила нервозность.– Зачем ты явился? – упрекнула она Тильмана.– Я тебя не видел с прошлой ночи.Ну почему, почему он так неотразим? Роза неодобрительно покачала головой, справившись с волнением.– Очень важная причина! Как-нибудь расскажешь, откуда ты узнал про это испытание и как сюда пробрался.– Для влюбленного нет препятствий, – заявил Ричард.Банальный ответ показался Розе в тот момент самой мудростью.
Она переживала настоящий медовый месяц. А вокруг гремела война. Зенитки не могли противостоять английским бомбардировщикам, рвущимся к Милану, но, к счастью, зажигательные бомбы не нанесли городу особого ущерба. Правда, итальянские истребители показали себя не с лучшей стороны, да и вести с фронтов не всегда были утешительными.Кругом бушевала война, а Роза чувствовала себя безмятежно спокойной. В сорок лет она познала любовь, не слащавую киношную любовь, не романтическое книжное чувство, а настоящую страсть, не знающую запретов, – она наполняет сердце, разогревает кровь и придает жизни смысл. Такая страсть порождает не болезненную истому, а возвращает молодость. В ней, наверное, и кроется тайна счастья. Возможно, из страха Роза ни о чем не спрашивала Ричарда. Они не клялись друг другу в вечной любви. Они не говорили: я люблю тебя. Они просто любили. Как первый раз в жизни. Глава 6 Врач, снимая резиновые перчатки, вышел из-за ширмы и направился к умывальнику. Роза сошла с гинекологического кресла и присела на кушетку.Она одевалась медленно, не торопясь, словно ей хотелось оттянуть беседу с посторонним мужчиной, который вторгся в самые интимные уголки ее тела. Конечно, он был врачом, но все равно у нее оставалось чувство стыда, ощущение потревоженной тайны женственности. Роза аккуратно поправила складки на юбке, легкими движениями рук привела в порядок волосы и наконец вышла из-за ширмы. Она села к столу напротив гинеколога в белом халате, нервно крутившего авторучку, словно в ней и заключались ответы на вопросы пациентки.– Так я буду жить? – шутливо спросила Роза, скрывая тревогу.Она пришла к гинекологу из-за болей в животе. Сейчас боль ослабла, но Роза испытывала неприятные ощущения, видимо из-за тщательного врачебного осмотра.– Конечно, будете, – с холодной улыбкой ответил врач.Это был мужчина средних лет, весьма заурядной внешности, глаза смотрели строго и отчужденно. Так часто смотрят люди, которые всегда руководствуются разумом. Розу раздражал этот уверенный взгляд.Врач чувствовал свое профессиональное превосходство и цедил каждое слово. Роза решила набраться терпения. Она давно не обращалась к гинекологу, со времени своей последней беременности. Но последнее время ее беспокоили боли в низу живота, которые усиливались, когда они с Ричардом занимались любовью. Ей пришлось преодолеть врожденную стеснительность и пойти на медосмотр, который она считала унизительным для себя.– Так у меня есть основания для беспокойства? – Не более, чем у любой женщины, ожидающей ребенка, – улыбаясь, сообщил врач.Но улыбка у него получилась натянутой и формальной.– Ребенка? – Роза широко открыла глаза от изумления.– Ребенка! – повторил гинеколог, пригвоздив пациентку взглядом, исполненным упрека.Он знал о Розе все, и не только потому, что заполнил перед осмотром медицинскую карточку на нее. Роза Летициа была заметной фигурой. Иначе доктор без обиняков высказал бы ей все, что он думает о беременных вдовах.– Вы уверены? – спросила женщина.Она надеялась на чудо: вдруг в словах врача кроется какой-то подвох?– На сто процентов, – подтвердил доктор.Он не привык, чтобы в его диагнозах сомневались.– Конечно, конечно, – задумчиво произнесла Роза.Какая же она дура! Ведь, ожидая Джулио и Альберто, она испытывала такие же боли. Как же сразу не вспомнила? Джулио теперь девятнадцать, Альберто семнадцать, а их мать ждет ребенка. Она подумала не о жизни, которую носила, а о мужчине, который заставил ее в сорок лет почувствовать себя девчонкой, впервые узнавшей любовь. Она вновь ощутила сладость проснувшейся чувственности.– Сколько месяцев? – спросила Роза.Ее вопросы звучали требовательно. Врач снова покрутил ручку, думая, можно ли позволять пациентке разговаривать с медиком в таком тоне. Впрочем, к такой не подступишься с рассуждениями о морали и нравственности.– Чуть меньше трех, – ответил он. – Но, безусловно, больше двух.Уверенные слова медика свидетельствовали о профессиональном мастерстве и большом опыте.Значит, со времени их первой встречи с Ричардом, прикинула Роза. Если она забеременела сразу, срок – около трех месяцев. Они с Ричардом любили друг друга, забыв о предосторожностях. Ей даже в голову не приходило, что она может забеременеть.– А можно… можно еще вмешаться? – спросила Роза, хотя на самом деле вовсе не собиралась что-то предпринимать.– Только не я! – воскликнул врач, словно отталкивая от себя дьявольское искушение. – Я считаю жизнь священной, а аборт… прерывание беременности, – поправился он, – считаю преступлением.– А войну? Чем вы считаете войну? – с вызовом спросила Роза.– Если задумаете прервать беременность, на меня не рассчитывайте, – заявил доктор.Роза поднялась, и ее лицо осветилось улыбкой.– У каждого бывают дурные мысли, – сказала она. – Люди искренние не стыдятся их высказывать. Но на том дело и кончается. Этот ребенок родится, – серьезно добавила Роза, – но не вы, доктор, поможете ему появиться на свет.Врач покраснел, потом побледнел от гнева.– Вы можете выбрать любого врача, синьора, – ответил он.– Так я и сделаю.Роза покинула кабинет, не попрощавшись с гинекологом. Противный, самоуверенный тип и к тому же ханжа. Она подумала, что медик, не выходящий за рамки профессиональных обязанностей и находящийся в плену собственных взглядов, не может быть хорошим врачом.
Пока Роза шла от кабинета врача до дома на улице Джезу, ее обуревали самые разные чувства. Она, с одной стороны, не могла смириться с мыслью о беременности в сорок лет: пойдут сплетни, может возникнуть скандал, не говоря уже о семейных и деловых проблемах. С другой стороны, ее охватывало приятное волнение при мысли о той жизни, что зарождалась в ней. Рожать в сорок лет! Роза уже думала о том, что этот мальчик не будет походить на Летициа, невысоких, темноволосых. Еще бы, отец высокий блондин с великолепными голубыми глазами! Ей казалось, она чувствует, как развивается внутри ее тела эта жизнь. Роза не сомневалась, что родит мальчика. Девочку ей совсем не хотелось. Она сама росла единственной и несчастливой девочкой в компании мальчиков. А Ричард? Что он скажет, когда узнает? Может, предложит ей выйти за него замуж? Нет, замужество исключено. Она была, есть и будет Розой Летициа. Роза шагала по улице, а вокруг сновали прохожие, измученные лишениями, страхом, войной, которую несли на своих крыльях английские самолеты.На улице Монтенаполеоне Роза встретила знакомых, торопливо поздоровалась, но останавливаться не стала. Она полностью погрузилась в свои мысли. Роза ощущала себя моложе, красивей, сильней, чем всегда. Сын, у нее будет сын! Странная штука жизнь! Она решила, что Ричард должен узнать новость первым.
Она прошла через сад, махнула рукой привратнику и направилась к лифту, чтобы подняться прямо на четвертый этаж, в свои комнаты. Ей не хотелось ни с кем встречаться ни на втором этаже, где располагались гостиные и комнаты Пьера Луиджи и Коррадино, ни на третьем, где жили сыновья и находились комнаты для гостей.Она вошла в кабину, нажала на кнопку и опустилась на бархатный диванчик.– Пора подумать о платьях для будущих мам, – сказала себе Роза.Она вышла из лифта в светлый холл и направилась в кабинет. Ей хотелось собраться с мыслями, кое-какие дела отложить, пересмотреть собственные планы – одним словом, организовать будущее с учетом своего положения. Надо было найти нужные слова для сыновей, для Пьера Луиджи, для Коррадино. Она открыла дверь и в ужасе застыла на пороге: сейф был открыт, чертежи новых военных самолетов разложены на столе, под лампой, и Ричард Тильман фотографировал их.Американец резко обернулся, сжимая в руках фотоаппарат-»лейку».– Если я скажу, что переснимал документы, чтобы сделать тебе сюрприз, ты все равно не поверишь, – спокойно сказал он.Розе показалось, что мир вокруг рухнул.– Почему? – растерянно спросила она.– Серьезный вопрос, не требующий ответа, – заметил он, подходя к ней.– Не прикасайся ко мне!– Позволь объяснить…– Шпион! – прошептала Роза.Мужчина, которого она любила, человек, открывший ей незнакомый мир чувств, отец ее ребенка оказался шпионом!– Не стану утверждать обратное, – улыбнулся Ричард. – Ты слишком умна, все равно не поверишь…Роза вдруг почувствовала приступ тошноты. Ричард хотел поддержать ее, но она сама добралась до кожаного кресла и опустилась в него, прижимая руки к желудку.– Шпион, – механически повторила она. – Что ты здесь искал? Ты же прекрасно разбираешься в самолетах. Знаешь, что наши истребители не могут угнаться за английскими бомбардировщиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51