Мне вот сейчас хотелось увидеть красный цикламен. И это глубоко символично как проявление желания жить, безумного желания обновления, пока еще мы живы.Руджеро ушел навсегда. Только потеряв мужа, Роза поняла, как ей будет не хватать тех повседневных мелочей, что делают нашу жизнь великой. РОЗАМилан – 1940-й Глава 1 – Что же это такое, синьора Роза! Куда мы идем! – причитал Клементе. – Знаете, кило телятины на рынке стоит двенадцать лир!Он сидел за кухонным столом и проверял счета. Роза готовила себе на газовой плите кофе на крестьянский манер: ложка молотого кофе засыпается в кипящую воду, когда кофе осел, можно разливать по чашкам.– Книга домашних расходов прекрасно показывает состояние экономики страны, – заметила Роза, только что заплатившая двенадцать лир за литературный альманах Бомпиани. – Куда лучше, чем встреча Гитлера с Муссолини в Бреннеро.Роза имела в виду мартовское историческое свидание отца фашизма и отца нацизма, состоявшееся в марте.Для Клементе Гитлер был далеким персонажем с неприличными усиками, злобным и крикливым. Он вцепился Европе в горло, словно взбесившийся пес. Муссолини же был гигантской фигурой, способной изменить облик Италии. Правда, растущие цены как-то не вязались с оптимистическими прогнозами газет.– А груши? Груши продают по шесть лир кило, – негодовал Клементе.– Зато у нас теперь есть империя в Африке, – иронически заметила Роза.– Можно к вам в гости? – спросил звонкий голосок пятилетней девочки с черными как уголь глазами и красным бантом в темных волосах.– Конечно, можно, – улыбнулась Роза, нагревая кофейник.– Правда, Клементе, к вам можно в гости? – обратилась хозяйка дома к дворецкому, потому что для девочки, которая не сводила глаз с Клементе, он был куда более важной персоной, чем Роза.– Пусть заходит, – проворчал Клементе. – Если Маргарита будет вести себя хорошо, может посидеть с нами.Девочка, дочка садовника и горничной, улыбнулась, и зубки ее сверкнули жемчужинками. Она кинулась к Клементе и залезла ему на колени.– Она родилась в год смерти Руджеро. Пять лет назад, – с горечью произнесла Роза.Ей припомнились торжественные похороны, потом переезд семьи из небоскреба на проспекте Литторио в желтый особняк на улице Джезу.Роза села напротив Клементе и поставила перед собой чашку.– А можно мне к тебе? – спросила Маргарита.– Конфетку хочешь, правда? – улыбнулась Роза.– Хочу, – честно призналась девочка. – А еще мне нравится, как от тебя пахнет.Маргарита сползла с колен Клементе и, легкая, как воробышек, пересела к Розе.– И от тебя хорошо пахнет, – сказала та, обнимая девочку.Запах ребенка напомнил ей, как пахли когда-то ее дети: молоком, теплом, доверчивостью, любовью, заставлявшей вспомнить о вечности.– А у меня есть часы! – гордо заявила девочка.– А что же я их не вижу? – притворно удивилась Роза, принимая игру.– А вот закрой глаза, и услышишь, как они тикают, – сказала Маргарита.Роза послушно прикрыла глаза, а Маргарита, приблизив ручку к ее уху, застучала ноготком большого пальца по ногтю мизинца.Этот звук напомнил Розе «Фавориту», ей послышались звонкие голоса детей, ее ровесников, жаждавших чуда: «Идите, идите скорей сюда, послушайте, как тикают Розины часы!»Роза обняла Маргариту, но не стала целовать, чтобы не измазать в помаде.«У тебя будут настоящие часы!» – подумала Роза, почувствовав угрызения совести за то, что забывает о важных житейских мелочах.Она не знала, сколько стоит хлеб или трамвайный билет, не задумывалась, почему расстроен кто-то из служащих: то ли жена больна, то ли совершил промах на работе. Слишком быстро крутилось колесо ее жизни, времени хватало только на дела корпорации «Роза Летициа и сыновья». Чтобы избавиться от этого ощущения, ей захотелось снять с руки золотые часы от Картье и подарить девочке. Но от этой идеи она сразу же отказалась: такой подарок осчастливит скорее ее, чем малышку. К тому же окружающие могут истолковать подобный жест неверно. Роза вынула из коробочки карамельки и дала девочке.– Спасибо, синьора Роза, – улыбнулась Маргарита. – Я пойду?– Иди, иди…Роза с наслаждением выпила горячий кофе.– Ты жалуешься на расходы, как и двадцать лет назад, словно мы до сих пор бедные эмигранты, – упрекнула она Клементе.– А я как был крестьянином, так и остался, – сказал дворецкий, складывая в шкатулку счета.– Но денег у нас сейчас хватает.Клементе взглянул на хозяйку почтительно, но сурово и произнес:– Все равно, нечего швыряться деньгами!Роза не стала возражать против здравых доводов Клементе. Война уже охватила пол-Европы и грозила перекинуться на вторую половину. Клементе получал столько денег, сколько хотел, но считал каждый грош, чтобы не тратить попусту хозяйские деньги.– Ты – яркий образец самоотверженной преданности и бескорыстия, – пошутила Роза, допивая остатки кофе.– Я же для вас стараюсь, а вы надо мной смеетесь, – обиделся Клементе.– Что ты, право, – утешила его Роза. – Сам знаешь, я над тобой никогда не смеюсь.Благодаря Клементе, его преданности и трудам она, овдовев, смогла с удвоенной энергией заняться делами корпорации. Гостиную на верхнем этаже дома по улице Джезу превратили в рабочий кабинет, а Пьер Луиджи остался в штаб-квартире компании в Сеграте.Дела корпорации «Роза Летициа и сыновья» шли отменно благодаря американскому опыту работы и связям с самыми передовыми предприятиями авиационной промышленности США. Однако Роза не могла получать станки, фрезы и штамповочные прессы из Америки. А государство, делая огромные заказы, не собиралось ничего предпринимать, чтобы оснастить отечественное самолетостроение необходимым оборудованием.Она, Роза Летициа, работала на войну и, по мнению Клементе, поддерживала не тех, кого следует. Фактически она поддерживала Гитлера. Правда, Клементе никогда не осмеливался упрекнуть в этом хозяйку. Однажды у них был разговор на эту тему, и Клементе услышал, что настоящие враги корпорации «Роза Летициа и сыновья» вовсе не французы или англичане, сражавшиеся с Германией, а Пьяджо, Макки, Капрони и Маркетти, то есть предприятия-конкуренты.Клементе не осмеливался сказать Розе правду, но она знала: старый слуга ее не одобряет. Она видела документальные фильмы о кровавых жертвах нацистской агрессии. Но все тогда говорили о блицкриге и рассчитывали, что скоро установится мир. Так что Муссолини, даже если захочет, вмешаться не успеет. И потом, кто виноват в том, что Европу залили кровью? Немцы, как утверждали американцы и англичане, или поляки, угнетавшие немцев, как писали итальянские газеты. Роза предпочитала не доискиваться ответов. Глава 2 После безупречного снижения и великолепной посадки трехмоторный самолет остановился у центрального ангара аэропорта Тальедо.– Приземление, как в учебнике! – с восхищением признал майор Мелькиорре.Роза покраснела, и глаза ее блестели от радости.– Спасибо, майор! – сказала она, расстегивая ремень безопасности.Рабочие подвинули трап прежде, чем остановились винты. Серебряная раковина-наутилус на фюзеляже сияла на солнце. Да и сама Роза, в красном шелковом комбинезоне, казалась явившейся из сказки.Пьер Луиджи помахал ей с балкона аэровокзала, она тоже ответила взмахом руки и попыталась угадать, что это за мужчина стоит рядом с братом.«Надеюсь, он к нам с добрыми вестями», – подумала она.Прошло время оптимистических прогнозов. Недели три назад Муссолини с балкона дворца на улице Венециа объявил, что Италия объявляет войну реакционным демократиям Запада. Война, которой так боялись, все-таки разразилась. Стратегия блицкрига не сработала.Самолетостроительные заводы «Роза Летициа и сыновья», чтобы увеличить выпуск продукции, набрали новых рабочих. Их следовало быстро обучить. Спешка, отсутствие опыта и устаревшее оборудование повлекли за собой увеличение числа несчастных случаев в цехах. Несколько дней назад у одного рабочего попала под пресс рука.Плохие вести приходили одна за другой, и сейчас, увидев рядом с братом незнакомца, Роза почуяла недоброе. Она легким шагом пересекла летное поле и зашла в зал, предназначенный для руководства аэропорта. Два молодых офицера галантно поклонились ей, игнорируя обязательное фашистское приветствие. Роза им улыбнулась.– Ты великолепна! – похвалил сестру Пьер Луиджи.– Есть еще проблемы, но о них поговорим потом, – сказала Роза.Она увидела, что к ним приближается мужчина, стоявший рядом с Пьером Луиджи на балконе.Он был молод, ростом выше Пьера Луиджи, одет в костюм спортивного покроя, белокур, улыбчив. Умные голубые глаза смотрели иронично. Он разглядывал Розу со спокойной беззастенчивостью мужчины, уверенного в своем превосходстве. Она почувствовала себя голой, глупо залилась краской и устыдилась себя.– Позволь тебе представить мистера Ричарда Тильмана, знаменитого чемпиона по теннису, – сказал Пьер Луиджи.– Верно, не очень знаменитого, раз нуждаюсь в представлении, – пошутил американец.Роза вдруг вспомнила, что слышала о миллиардере из Калифорнии, чемпионе по теннису, любителе автомобильных гонок. Его имя не сходило со страниц светской хроники и спортивных газет. Он побеждал на турнирах в Уимблдоне, Париже, Монте-Карло. Женщины по нему сходили с ума, а его слава донжуана давно переросла спортивную известность.– How do you do, mister Tillmann, – холодно произнесла Роза, протягивая гостю руку.– How do you do, Flying Rose, – радостно, словно встретил старого друга после долгой разлуки, откликнулся американец.Роза улыбнулась. Она и забыла о прозвище, которым ее наградили в двадцатых годах нью-йоркские журналисты, а теперь растрогалась, услышав его.– Flying Rose, – повторила она, а про себя подумала, что этого американца нужно держать на расстоянии.И потом, ей никогда не нравились мужчины, выставляющие напоказ собственную мужественность и привлекательность в надежде сразу же завоевать женщину.– Так меня называли, когда я летала в небе над Стейтен-Айлендом, вы тогда еще пешком под стол ходили, – холодно, поставив гостя на место, сказала Роза.Ей удалось справиться с собой, но ее почему-то взволновало и раздосадовало присутствие американца; она предпочла бы с ним больше не встречаться. Роза опустилась в кресло и сняла летный шлем. Черные кудри рассыпались по плечам.– Мне было шестнадцать лет, – поправил ее гость. – А если журналисты не врут, вам всего лишь на четыре года больше.– Я, очевидно, должна чувствовать себя польщенной? – спросила Роза, не скрывая раздражения. Эти подсчеты ее задели.– Как хотите, – спокойно ответил Тильман. – У меня еще сохранились ваши фотографии, вырезанные из газет. Я был в вас безумно влюблен, – добавил он нарочито страстным тоном.Роза глубоко вздохнула, достала сигарету. Тотчас же к ней потянулась рука Ричарда Тильмана с зажигалкой, но она, передумав, убрала сигарету в пачку. Этот американец стал ей ненавистен, поскольку ему, похоже, было наплевать на Розу Летициа.Ей захотелось как-то уязвить его, и она сказала:– Я вовсе не польщена. Напротив, по-моему, крайне неуместно напоминать женщине, что со времени ее двадцатилетия прошло уже два десятка лет.Пьер Луиджи, сидевший на диване рядом с американцем, попытался взглядом урезонить разбушевавшуюся сестру.– Мне кажется, мистер Тильман совсем не то хотел сказать, – вмешался Пьер Луиджи.Все замолчали, ощущая неловкость. Потом американец улыбнулся.– Я никогда не встречал женщины, которая бы выглядела так молодо, – беззастенчиво польстил он Розе.Ричард Тильман и не думал скрывать своих намерений. В его тоне, в словах, в улыбке, в безграничной мужской уверенности Роза уловила прямое приглашение к любовным отношениям. Он вовсе не таился. Американец вел себя грубо, нагло, самонадеянно. Но почему ее так привлекал этот незнакомец, от которого она в любую минуту могла избавиться? Роза разнервничалась, предчувствуя беду.Она встала и выглянула в окно. Рабочие ставили в ангар трехмоторный самолет. Роза только что совершила на этой машине перелет Рим – Милан со скоростью триста двадцать шесть километров в час. Она с восхищением смотрела на прекрасный самолет. Сейчас машину поставят на место, а потом ею займется бригада под руководством специалиста по интерьеру Мака Джелати. Они превратят самолет в роскошную летающую квартиру.– Закончим с ним к концу июля, – сказала Роза, обращаясь к брату.– Только не говорите, что это будет рейсовый самолет, – заметил Ричард Тильман.Роза не поняла, сказал ли он это просто так или же Пьер Луиджи с непростительным легкомыслием выдал гостю государственную тайну. Нет, такого брат никогда не сделал бы. Американец просто болтает.– Не думайте, что я вас в чем-то упрекаю, – продолжал американец. – Личный самолет – прерогатива королей, президентов и глав правительств. Власти теперь летают за деньги налогоплательщиков.– Мистер Тильман имеет в виду, что он сам летает за собственные деньги, – счел нужным уточнить Пьер Луиджи. – Он хотел бы заказать «РЛ-62». На его взгляд, наши самолеты самые элегантные в мире.– Да, я вижу: лесть – лучшее оружие мистера Тильмана.Теперь, уяснив, что Ричард Тильман появился как клиент, Роза вполне могла беседовать с ним любезно, прощая ему некоторые легкомысленные замечания.– У меня очень серьезные намерения, – подтвердил американец.– Мы будем рады видеть вас в Сеграте. Сможете познакомиться с нашими конструкторами, – сказала Роза.Они вместе вышли из здания аэровокзала. Ричард Тильман, открывая дверцу машины, вдруг прошептал на ухо Розе, словно объясняясь в любви:– Ваш брат забыл сказать – мне нужен совершенно особый самолет!– Конечно, Пьер Луиджи мне все объяснит, – деловым тоном произнесла Роза и добавила: – А пока отпустите мою руку, мистер Тильман!– Это я от восторга: не заметил, как увлекся, – улыбнулся американец. – И зовите меня Ричард. Мы часто будем встречаться, работая над нашим проектом. Надеюсь, станем друзьями…– Это зависит прежде всего от вас, – не очень любезно ответила Роза.Что-то странное было в том, как беззастенчиво соблазнял ее этот мужчина. Роза откинулась на заднее сиденье «Ланчи» и почувствовала, как ее охватывает слабость и неуверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51