Первую точку
зрения высказывал, в частности, М. А. Чельцов, который писал: "Факты, из
которых выводится существование доказываемого факта, носят название
доказательственных фактов или доказательств... Доказательствами являются
факты, обстоятельства". О двойственном значении понятия доказательства писал
М. С. Строгович: "Самый термин "доказательство" в уголовном процессе
применяется в двух значениях: доказательство как источник получения
следствием и судом сведений о том или ином факте и доказательство как самый
факт, обстоятельство, из которого следствие и суд делают выводы о других
фактах, подлежащих установлению по данному уголовному делу". Приведенные
определения при всем их различии имели одно общее: фактические данные и их
источники рассматривались изолированно, в отрыве друг от друга; с другой
стороны, в ряде случаев ставился знак равенства между фактической
информацией (сведениями о фактах) и самими фактами. Неверной трактовке
понятия доказательства во многом способствовали мнения, высказанные А. Я.
Вышинским. Он считал, что "судебные доказательства - это обычные факты, те
же происходящие в жизни явления, те же вещи, те же люди, те же действия
людей. Судебными доказательствами они являются лишь постольку, поскольку они
вступают в орбиту судебного процесса, становятся средством для установления
интересующих суд и следствие обстоятельств". Признавая доказательствами не
сведения о фактах (фактические данные), а сами факты реальной
действительности, А. Я. Вышинский, по существу, переносил центр тяжести
доказывания на оценку уголовно-правового значения "вступивших в орбиту
уголовного процесса" фактов, игнорируя то, что следователь и суд имеют дело
со сведениями, с информацией о фактах, достоверность которых им предстоит
проверить, после чего только они могут делать выводы о существовании в
прошлом соответствующего события и дать ему уголовно-правовую оценку.
Вследствие этого основные вопросы процесса судебного доказывания,
составляющие его специфику (что именно служит доказательством существования
факта, каким образом собирать, проверять и оценивать доказательства, как
достичь достоверного знания и т. д. ), по существу, оставались за пределами
теории доказательств. Развивая эту концепцию, А. Я. Вышинский допускал
использование в качестве доказательств "фактов", любым путем "вступивших в
орбиту судебного процесса". Он игнорировал прямые требования закона о
получении фактических данных из установленных законом источников, когда
писал: "Советское процессуальное право... не ставит... здесь никаких
формальных условных границ". Находят ли эти определения опору в
законодательстве, действовавшем до принятия Основ 1958 года? Анализ норм,
определявших понятие доказательства в ранее действовавших УПК союзных
республик, позволяет сделать вывод, что законодатель и ранее не разрывал два
взаимосвязанных элемента понятия доказательства - фактические данные и их
источники. Вместе с тем данные о фактах отнюдь не отождествлялись с самими
фактами, устанавливаемыми в ходе доказывания в качестве промежуточных или
элементов предмета доказывани Законодатель исходил из единого понимания
доказательства как фактических данных, содержащихся в установленном законом
источнике Называя в ст. 58 УПК РСФСР 1923 года доказательствами показания
свидетелей, заключения экспертов и т. д., законодатель имел в виду, что в
них содержатся относящиеся к делу фактические данные. Например, вот. 165 УПК
РСФСР 1923 года говорилось, что "допрос свидетеля начинается предложением
рассказать все ему известное по делу", а в ст. 166: "Свидетель может быть
спрашиваем исключительно о фактах, подлежащих установлению в данном деле, и
о характеристике личности обвиняемого" (разрядка наша. -Авт. ) и т. д.
Правильно по существу решался вопрос о понятии доказательства и в УПК других
союзных республик. В УПК Узбекской ССР в одной статье (ст. 22) указывалось
на фактические данные и их источники. Называя показания свидетелей,
обвиняемых и другие источники доказательствами, законодатель исходил из
того, что в них содержатся фактические данные, относящиеся к делу. Анализ
материалов судебной практики позволяет установить, что и Верховный Суд СССР
в понимании доказательства в уголовном судопроизводстве исходил, несмотря на
неоднородность терминологии, из единства фактических данных и их источников.
В руководящем указании Пленума Верховного Суда СССР "О судебном
приговоре" от 28 июля 1950 г. говорилось, в частности: "При этом должны быть
конкретно указаны доказательства, положенные судом в основу обвинения или
оправдания подсудимого, с приведением мотивов, почему суд принял эти
доказательства. Отвергая те или иные имеющиеся в деле доказательства в
пользу обвинения подсудимого или его оправдания, суд должен в приговоре
указать, почему именно эти доказательства им отвергнуты. Так, при вынесении
обвинительного приговора в последнем должно быть указано, почему судом
отвергнуты объяснения подсудимого в его защиту, а также другие оправдывающие
его доказательства. При вынесении оправдательного приговора должны быть
изложены обстоятельства, опровергающие выводы обвинительного заключения и
указанные в нем доказательства, на которых оно основано" (разрядка наша. -
Авт. ). Таким образом, говоря об объяснениях (показаниях) как о
доказательствах, Верховный Суд имел в виду фактические данные об
обстоятельствах дела, которые содержатся в определенном источнике; наоборот,
говоря об обстоятельствах, Верховный Суд имел в виду обстоятельства,
установленные фактическими данными. Та же мысль проводится в постановлениях
и определениях Верховного Суда СССР по отдельным уголовным делам. Верховный
Суд СССР называл доказательствами только такие показания свидетелей,
обвиняемых, заключения экспертов, вещественные доказательства, протоколы
следственных действий и иные документы, в которых содержатся сведения об
относящихся к делу фактах 4 Подход к понятию доказательства как к единству
процессуальной формы и фактического содержания последовательно проведен и
закреплен в ст. 16 Основ 1958 г. В ней, как и в соответствующих статьях УПК
союзных республик, дано следующее определение доказательств:
"Доказательствами по уголовному делу являются любые фактические данные, на
основе которых в определенном законом порядке органы дознания, следователь и
суд устанавливают наличие или отсутствие общественно опасного деяния,
виновность лица, совершившего это деяние, и иные обстоятельства, имеющие
значение для правильного разрешения дела. Эти данные устанавливаются:
показаниями свидетеля, показаниями потерпевшего, показаниями подозреваемого,
показаниями обвиняемого, заключением эксперта, вещественными
доказательствами, протоколами следственных и судебных действий и иными
документами". Обращает на себя внимание и четкое определение в законе (при
характеристике понятия доказательства) целенаправленности рассматриваемого
понятия: с помощью доказательств должны быть установлены обстоятельства
совершившегося в прошлом событи Факты, с которыми закон связывает
доказательства, образуют две относительно самостоятельные группы. К первой
относятся обстоятельства, составляющие в своей совокупности предмет
доказывания по уголовному делу. Ко второй группе относятся факты, которые не
входят в предмет доказывани Их можно назвать промежуточными,
вспомогательными, побочными и т. п. Они возникли в ходе исследуемого
события, до и после него. Это - группа весьма разнообразных как по своему
характеру, так и по своему происхождению фактов. Общее свойство этих фактов,
позволяющее объединить их в одну группу, состоит в том, что между ними и
обстоятельствами, входящими в предмет доказывания, имеются разнообразные
объективные связи. Знание названных фактов и их связей с обстоятельствами
предмета доказывания позволяет восстановить картину совершенного преступлени
Как уже отмечалось, познание фактов объективной действительности, как
входящих в предмет доказывания, так и образующих группу промежуточных и иных
вспомогательных фактов, может происходить в двух формах - чувственной и
рациональной. Как и при познании любых явлений, познание фактов в уголовном
судопроизводстве представляет собой процесс, в котором отдельные формы
(ступени) познания находятся во взаимосвязи, взаимопроникновении, не
существуют обособленно друг от друга. Каждая форма познания имеет элементы
другой и не может существовать без нее. В частности, чувственное познание
всегда представляет собой единство ощущения и мышлени Сказанное надо иметь в
виду и при решении вопроса о возможностях использования в судебном
доказывании двух форм знаний: непосредственной и опосредствованной.
Следователь, судьи познают событие, совершившееся в прошлом. Поэтому знание
этого события в основном может быть получено посредством информации, которую
несут о нем доказательства. Доказательства становятся промежуточным звеном
между сознанием следователя, судей и познаваемым преступлением. "Доказывание
есть вообще опосредствованное познание".
Возникает вопрос, доступно ли следователю, судье непосредственное
восприятие некоторых фактов, входящих в предмет доказывани Многие авторы на
этот вопрос отвечают отрицательно. Так, М. М. Гродзинский писал: "Наиболее
простым способом установления того или иного факта является непосредственное
его наблюдение. Но в уголовном процессе способ этот исключен. Преступление,
составляющее предмет судебного исследования, представляет собой факт
прошлого по отношению к моменту судебного разбирательства, и, следовательно,
непосредственное наблюдение судом данного события не может иметь места".
Действительно, та система фактов, которая образовывала единое событие
преступления, к моменту производства по делу относится уже к прошлому и
поэтому стала недоступной для непосредственного восприятия следователя,
судей. Событие преступления "распалось" на ряд фактов, из которых одни
перестали существовать (например, нанесение удара, поведение потерпевшего в
момент совершения преступлени и т. п. ), а другие потеряли свои
первоначальные свойства, интересующие следователя и суд. О непосредственном
познании подобного рода фактов можно говорить лишь применительно к их
очевидцам (свидетелям, потерпевшим и др. ), но не к судье, следователю. Но в
событие преступления входят и некоторые другие факты, которые после того,
как преступление совершилось, продолжают в определенных случаях существовать
в неизмененном виде или изменились, но не утратили важных для дела свойств.
Как правильно указывалось в процессуальной литературе, к этой группе можно
отнести: 1) некоторые факты, относящиеся к материальным последствиям
совершенного преступления (обгоревший дом, обезображенное лицо потерпевшего
и др. ); 2) сохранившиеся продукты преступной деятельности (подделанный
документ, изготовленный самогон и др. ); 3) найденные предметы преступного
посягательства (похищенный костюм, часы и др. ); 4) обстановка на месте
совершения преступления; 5) некоторые факты, характеризующие внешность
преступника (черты лица, рост, цвет волос и др. ). Названные факты доступны
непосредственному восприятию следователя, суда, участников процесса потому,
что они существуют в действительности и сохранили к моменту расследования и
рассмотрени дела свои свойства, которые делают их существенными для дела.
Против возможности непосредственного познания отдельных фактов, входящих в
предмет доказывания, возражает М. С. Строгович: "Суд может непосредственно
воспринять различные предметы, сохранившие на себе следы преступления и
преступника, например взломанный запор хранилища, пятна крови на одежде и т.
д., но эти предметы в уголовном деле являются не чем иным, как вещественными
доказательствами, при помощи которых суд устанавливает имеющие значение для
дела факты, так что в этих случаях суд непосредственно воспринимает
доказательства, а не факты, устанавливаемые этими доказательствами". Прежде
всего отметим, что М. С. Строгович без достаточных оснований в этом примере
отождествляет непосредственное познание судом таких различных по своему
характеру фактов, какими являются взломанный запор хранилища и пятна крови
на одежде. Судьи, следователь действительно могут видеть, что запор взломан,
если этот факт доступен непосредственному восприятию в силу своей
очевидности (в других случаях может потребоваться экспертиза). Но судьи не в
состоянии путем непосредственного наблюдения установить, что на одежде
находятся именно пятна крови. Для установления такого факта требуются
доказательства. Таким образом, М. С. Строгович отождествляет факты
объективной реальности со сведениями о них. Не указывая, какие именно факты
(или их свойства) устанавливаются посредством обнаружения тех или иных
предметов, имеющих значение вещественных доказательств, М. С. Строгович
допускает еще одну неточность, ибо возможности непосредственного или
опосредствованного познания зависят как от свойств познаваемого факта, так и
от цели исследовани Познание одного и того же факта может быть
непосредственным или опосредствованным в зависимости от того, какое его
качество, свойство познаетс Тот же взломанный запор хранилища может быть
познан и опосредствованно. Если недостаточно установить, что запор взломан
(мы отметили, что эта сторона факта может быть познана непосредственно), а
необходимо знать, каким орудием он взломан, то следователь, суд могут
установить это, например, заключением эксперта, т. е. опосредствованно.
Непосредственное восприятие следователем, судом обстоятельств события или
отдельных побочных фактов как форма познания может быть допущено и будет
играть определенную роль, если оно происходит при установленных
доказательственным правом условиях, гарантирующих правильное познание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111