В принципе, где мог лежать ключ к решению этого парадокса, бы
ло ясно с самого начала. Нужно каким-то способом организовать обтекание
тела дельфина водой так, чтобы оно было не вихревым, как обычно происходи
т, когда большое достаточно тело обтекается с достаточно большой скорос
тью. Мы это называем ламинарным, когда струи потока плавненько, не завихр
яясь, обтекает тело. Тогда сопротивление резко падает и нужно не слишком
много энергии для того, чтобы оно двигалось. Но дело в том, что подсчитыват
ь этот энергетический баланс Ц это, в общем, дело такое мутное, скользкое
. Сколько на самом деле энергии тратится в данный момент, сколько её запас
ается, сколько берётся из запасников. Поэтому долгое время это всё было н
еясно, и потом вообще решили бросить, решили, что вообще никакого парадок
са Грея нет, что всё это ерунда. Но наш со Всеволодом Михайловичем добрый з
накомый, зовут его профессор Романенко, подошёл к этому делу немножко по-
другому. Он не подсчитывал, сколько дельфин съел и сколько кислорода про
глотил, чтобы таким образом его энергию подсчитать. Просто он снимал с по
мощью камеры кинематику движения животного, а зная кинематику движител
я хвостового плавника, по известной формуле можно подсчитать, какая энер
гия тратится, какая энергия этим движителем переводится в механическое
движение, какое тяговое усилие и так далее.
Очевидно, каким-то способом дельфин умудряется снижать эти завихрения н
а своём теле. Каким способом, вот тут существуют разные идеи. И, скорее все
го, несколько механизмов тут работает. Это может быть и упругость кожи, ко
торая в зародыше давит зарождающиеся на поверхности вихри, и таким образ
ом завихрение, конечно, возникает, но позже, при большей скорости и на боле
е дальней точке тела. Это может быть особенность работы самого хвостовог
о плавника, который отталкивает воду назад, но в то же время отсасывает во
ду спереди, создавая перепад давления и таким образом отсасывая эти вихр
и и тоже увеличивая ту часть тела, которая обтекается ещё до того, как появ
ились завихрения. То есть, хотя дельфины могут двигаться с достаточно вы
сокой скоростью, порядка 50 километров в час, для воды это очень высокая ск
орость, но, конечно, не очень долгое время, или оседлывая волны, создаваемы
е кораблями.
В.Б. Это совершенно разные вещи Ц оседлывание волны или самос
тоятельное плавание.
А.С. Об этом я и говорил, что, конечно, такие рекорды есть, но это н
емножко другое, это не имеет отношения уже к вопросу об экономии энергии,
но в целом иногда получаются достаточно рекордные результаты.
А.Г. Есть ещё один физиологический феномен, насколько я понял,
это зрение дельфина. Он одинаково хорошо видит и в воздушной, и в водяной с
реде. Как это достигается, какими механизмами?
А.С. Это целая детективная история. Действительно, любой плове
ц знает, что если он ныряет под воду, если не надета специальная маска, то с
разу всё становится нечётким, нерезким, не сфокусированным. И совершенно
понятно почему. Основную, так сказать, функцию фокусирующей линзы в наше
м глазу играет выпуклая сферическая поверхность роговицы глаза. А в воде
, когда перед роговицей оказывается не воздух, а вода, эта линза перестаёт
работать. У дельфина всё наоборот. У него под водой роговица не работает, к
ак линза, так же как и у нас. Потому что оптические свойства ткани за рогов
ицей практически такие же, как оптические свойства воды перед ней. Значи
т, этой границы как бы не существует. Но зато у него есть очень мощный круг
лый, практически как шарик, хрусталик, который обеспечивает под водой но
рмальное зрение. Но тогда он должен был Ц по всем прикидкам, по всем расчё
там Ц быть катастрофически близоруким на воздухе. Потому что, как тольк
о он поднимает голову над водой, появляется эта сферическая поверхность
, дополнительная линза, и она создаёт рефракцию примерно ещё в 25 диоптрий.
То есть, он должен быть близорук на 25 диоптрий. Что такое близорукость на 25
диоптрий объяснять не надо любому, кто носит очки.
Для того чтобы глаз одинаково работал и под водой, и на воздухе, поверхнос
ть должна быть плоской. Вот как у фотоаппарата для подводной съёмки. У нег
о не выпуклая линза передняя, а обязательное плоское стёклышко. Пловец, к
оторый ныряет под воду, надевает маску с плоским стеклом, тогда граница р
аздела между водой и воздухом всегда плоская и это не создаёт дополнител
ьного преломления, не меняет оптики глаза. Но дело-то в том, что роговица г
лаза не может быть плоской, не имеет права быть плоской. Потому что форма г
лаза поддерживается внутри избыточным глазным давлением. Глаз не имеет
внутри скелета, который бы поддерживал форму. Форму надо поддерживать ст
рого, иначе фокусировка нарушится.
Значит, механизм воздушного шарика. Глаз наш слегка поддут избыточным да
влением. И этим его форма строго выдерживается. Но раз он поддут, значит, э
ластичная роговица не может быть плоской. Она обязательно прогибается, о
на обязательно сферическая. Как обеспечить плоскую поверхность, котора
я всё-таки нужна для того, чтобы глаз видел одинаково и в воде, и в воздухе?
Для этого пришлось весь глаз переконструировать полностью. Начиная от о
птики и кончая световоспринимающей оболочкой сетчатки. Штука в том, что
ведь самое важное Ц это обеспечивать фокусировку не на всей сетчатке, а
на той её части (она относительно небольшая), которая обладает наибольше
й разрешающей способностью. У нас с вами это, в общем, достаточно небольша
я часть сетчатки, небольшой участочек поля зрения. Если вы сосредоточите
взор на моём правом ухе, то левое ухо уже будет видно неотчётливо, потому
что его изображение уже не попадает на эту центральную ямку. И оказалось,
что у дельфина эта область высокого разрешения, где, собственно, и обеспе
чивается острое зрение, во-первых, не одна, как у всех нормальных зверей, а
две. Эти две области разъехались на края сетчатки. Для чего всё это нужно?
Вся сетчатка имеет форму почти неправильной полусферы. В центре этой пол
усферы Ц хрусталик, практически сферический. И свет падает на эти боков
ые части сетчатки через центр хрусталика. Не через центр роговицы, а чере
з её края. А края роговицы пришиты к плотной белковой оболочке и имеют кри
визну намного меньшую, чем центр. Это показано было Белом Долсаном прямы
ми измерениями. И плюс к этому ещё зрачок у него, соответственно, оказался
реконструируемым. То есть, вместо одного отверстия у него при ярком осве
щении зрачок перекрывается таким образом, что распадается на два отверс
тия, которые через две крайние точки роговицы наперекрёст пропускают св
ет к двум противолежащим точкам высокого разрешения.
А.Г. Детективная история, действительно.
А.С. Да вот такая получилась история.
А.Г. Тут огромное количество вопросов приходит по поводу дель
финов. Первый из них касается семейных отношений. Существуют ли семьи у д
ельфинов?
В.Б. Да. Опять же надо говорить о конкретном совершенно виде. Ес
ть отличия у разных видов. Но вот, скажем, можно сказать несколько слов о н
аших арктических дельфинах, которые белухи называются. У них существует
матриархат. То есть, линия материнская развивается, она доминирует. Все о
соби женского пола остаются с мамой на протяжении всей жизни. А самцы по м
ере достижения половой зрелости уходят, так сказать, в самостоятельное п
лавание. Но они остаются все в рамках одного стада. То есть, одна семья, дру
гая семья, энная семья Ц все вместе они образует одно локальное стадо. И в
ся популяция состоит из таких локальных стад, которые внутри связаны тес
нейшими родственными отношениями. Они все друг друга знают. Связаны опре
делёнными, иерархическими законами. В обычной ситуации ничего не заметн
о, но в критической ситуации Ц кто там главный Ц сразу понятно. Кто кого
защищает, кто берёт на себя ответственность за принятие решения.
Они воспитывают детей. Вот как раз летом в репродуктивных скоплениях, ко
гда они имеют возможность все вместе собраться. В остальной жизни там де
лами надо заниматься. Это пример очень высокого уровня социальных взаим
оотношений.
А.Г. В естественной среде, кроме человека, какие враги есть у ки
тообразных, опять-таки соизмеримых по размерам с хомо сапиенс?
В.Б. Их довольно много, в общем-то. Соизмеримых с хомо сапиенс Ц
немного. В Арктике это медведи, немножко, чуть-чуть. Вот гельминты хороши
е враги, например.
А.Г. Кто это, что это?
В.Б. Да это черви всякие, паразиты. Которые вызывают массовую г
ибель, скажем, у морских свиней в Чёрном море, когда тысячи дельфинов-азов
ок выбрасываются на берег, потому что у них все полости уха забиты круглы
ми червями.
А.Г. То есть, они теряют гидролокационные способности.
В.Б. Да, теряют. Это серьёзная вещь.
А.Г. Давайте всё-таки вернёмся к языку. Раз уж существуют диале
кты, наверное, должен существовать и язык, на котором они общаются. Что изв
естно о нём на сегодняшний день?
В.Б. У них существует активная система коммуникаций. Если упот
ребляется термин «язык», то мы как-то уже сразу делаем перенос на человеч
еский язык. Система коммуникаций у них есть.
А.Г. Хорошо, система коммуникаций, которая отличается, насколь
ко я успел понять, от систем коммуникаций многих других животных, практи
чески всех млекопитающих, тем, что один сигнал может иметь несколько зна
чений, например.
А.С. Скажем так, не несколько значений, а то, что нет однозначног
о простого соответствия. Сигнал и некое, скажем, событие или команда и том
у подобное.
А.Г. То есть, это подразумевает интонацию.
А.С. То есть, привязанность какого-то сигнала передаётся опред
елённой комбинацией сигналов. В человеческой речи это синтаксис. Каждый
звук, каждая фонема сама по себе ничего не означает. Нечто обозначает тол
ько их определённая комбинация, связанная определёнными правилами. У де
льфинов не существует такой системы синтаксической. Или, в общем, выдели
ть её и показать, какова она на самом деле, пока никому ещё не удавалось. Но,
по крайней мере, ясно хотя бы то, что это не простая элементарная система.
Иначе бы её…
В.Б. Хотя бы потому, что её не расшифровали до сего времени.
А.С. Совершенно верно, иначе бы её раскололи уже. Были некоторы
е достаточно серьёзные попытки наладить такую коммуникацию с дельфина
ми и проверить, могут ли они конструировать некие, скажем, «фразы», назовё
м их условно так: из каких-то элементов, которые условно можно назвать «сл
овами». Но делать это можно по-разному. Сначала тот самый Джон Лилли, о кот
ором говорил Всеволод Михайлович и которого, в общем, на мой взгляд, надо о
ценивать весьма скептически, пытался просто беседовать с дельфинами. Но
эта затея, естественно, была обречена на неудачу. По причинам чисто физио
логическим. Просто дельфин не может услышать то, что мы говорим. Потому чт
о у него другой звуковой диапазон. Потому что звук, переходя из воздуха в в
оду, колоссально теряет в мощности.
А.Г. Он вообще не слышит человеческой речи?
А.С. Думаю, что слышит, но очень плохо, очень плохо. Это самая кра
йняя низкочастотная для него часть его слухового диапазона, да плюс ещё
потеря мощности. Плюс к тому сама система чисто акустически, та система с
игналов, которую используют дельфины в своём общении, имеет характер так
их свистов, пересвистов, завываний и тому подобное, она достаточно сильн
о отличается от того, чем пользуются люди, и поэтому трудно было бы, конечн
о, ожидать, что каким-то таким способом удастся осуществить контакт. Но бы
ли и достаточно серьёзные попытки. Скажем, работа Батто.
Он сделал что. Ну, во-первых, естественно, вся физическая сторона была обе
спечена, то есть транслировались должным образом через гидрофоны сигна
лы в воду. Во-вторых, они транспонировались по частоте из того диапазона,
которым пользуется человек, в тот диапазон, которым пользуются дельфины
. И плюс к тому, за основу были взяты звуки гавайского языка. Не смейтесь, де
ло-то, правда, действительно происходило на Гавайях. Поэтому когда это вс
ё транспонируется в область частот, которые слышат дельфины, получается
нечто похожее на их пересвист.
В.Б. Но дельфины этого не понимают.
А.Г. И вот вопрос, с обсуждения которого мы, собственно, начинал
и программу ещё до того, как вышли в эфир: «Совершают ли дельфины алогичны
е с точки зрения рационализма поступки, то есть, есть ли ощущение, что у ни
х есть душа?» Вот тут, может быть, надо привести вашу формулировку души.
А.С. Но боюсь, эта формулировка не общепринятая: что душа есть о
перационная система мозга. Ответ на вопрос зависит от того, что называть
душой. Если рассматривать это понятие достаточно широко, то можно сказат
ь, что она есть у любого зверя с мало-мальски развитым мозгом в том смысле,
что может ощущать боль, радость, удовольствие.
В.Б. Это они ощущают, они любят, ненавидят, всё нормально.
А.Г. Могут ли они совершать алогичные, нерациональные поступк
и?
В.Б. Мы слишком мало знаем, но примеры существуют.
А.С. Для этого надо знать, что такое дельфинья логика. Мы ведь то
же сплошь и рядом совершаем алогичные поступки не в силу своего сверхвыс
окого интеллекта, а именно потому, что не можем сориентироваться и понят
ь, какой поступок был бы логичным. С этой точки зрения, конечно, все звери с
овершают алогичные поступки.
А.Г. Вопрос, видимо, стоял так Ц насколько всё-таки жёстко дете
рминировано инстинктом поведение дельфина и насколько зависит от инди
видуальной обучаемости?
А.С. Там речь идёт не об обучаемости, там речь идёт о характере д
еятельности, о возможности делать определённые умозаключения, причём э
то экспериментально проверялось и дало позитивные результаты. Это инте
реснейшие опыты нашего, кстати, отечественного этнолога, к сожалению, ег
о уж нет на этом свете, Леонида Викторовича Крушинского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47