Вообще, что и как он сокращал в своём тексте, какие ге
ниальные фрагменты просто вычёркивал, это отдельная тема. Нам привычнее
сказать, как и у Гоголя, Достоевского, Толстого, у Платонова редукция текс
та, сокращение. И вот буквально вчера читаю текст, который нашла Елена Вик
торовна Антонова, Ц это внутрииздательская рецензия 1947 г., где Платонов с
оветует писателю по поводу его большого романа: следует писать «точнее»
, «рельефнее, энергичнее и короче», а для того, чтобы зазвучала «музыка пов
ествования», необходимо «сжать некоторые эпизоды, тогда художественна
я энергия их увеличится, а повесть сократится, отчего выиграет её вырази
тельная сила всей музыки повествования». Это написано в высшем смысле ра
вно философским и техническим языком инженера-конструктора Платонова,
а термин «сжатие» ёмко характеризует литературное письмо Платонова.
Вот мы говорим: атомный разряд платоновской прозы. Он на уровне фразы воз
никает, но за ним, смеем думать, стоит и собственно техническое наследие П
латонова.
Другой огромный пласт Ц мелиоративное наследие. Мы можем взять мифолог
ическую энциклопедию и написать всё, что там есть, о мифопоэтике Платоно
ва, скажем, об образе земли. Но эта литературная правда не исключает сугуб
о платоновского акцента. Грубо говоря, у Платонова последовательно разв
ивается (в прозе) мелиоративный взгляд на землю, и этот пласт его работы (в
сё-таки он был губернским мелиоратором), входит в память языка… Когда мы з
адаём вопрос, а что достоверное о Платонове-художнике мы можем сказать, т
о, наверное, как он писал. Я всегда говорю: достоверно сегодня известно, чт
о он писал быстро. «Чевенгур» Ц самое большое Ц полгода. Повести он писа
л за две-три недели. Литературные дискуссии на тему, как писать, не любил, с
адился и писал. Темы были наработаны, материал не надо было собирать… Стр
анность устройства гения.
Есть ещё и философское наследие Платонова. Какие-то его составляющие мо
гут нам не нравиться. Он строил проекты пролетарской культуры. Очень сер
ьёзная для него тема была. Десятки эссе на эту тему. А как он просто и свобо
дно формулирует в записной книжке 1921 года, как считается, главный вопрос д
вадцатого века об «истинной свободе»: «Всякий человек может быть свобод
ным…», то есть: хочешь быть свободен, будь им. И Ц всё. Вот эта свобода худож
ественного дара Платонова Ц это явление, ну, просто с трудом понимаемое
в привычной гуманитарной логике.
Я не могу подробно говорить ещё об одном материке наследия Платонова, ег
о литературно-критической прозе. Она почти не востребована, а главное Ц
существует пока весьма фрагментарно, не более 10 процентов от написанног
о. Лишь один случай расскажу. Многие знают о названии книги статей Платон
ова «Размышления читателя». Почему он так книгу назвал? Сначала он дал кн
иге классическое название «Заметки», затем «Размышления советского чи
тателя», а потом остановился на простой формуле «Размышления читателя».
Книга была свёрстана, вышли сигнальные номера, но книга была остановлена
сразу. Там были всякие обстоятельства: записки собратьев-писателей в ЦК,
критика и т.п. Всё это не раз нами описывалось. Я просто обомлела, когда пон
яла, откуда он взял заглавие книги. «Размышления читателя» Ц это рубрик
а газеты «Правда», где, как все понимают, печатались «размышления советс
кие читателей», в основном, писателей и критиков…
Резюмируя собственные пунктиры о наследии, могу только сказать, что насл
едие Платонова нашими гуманитарными привычными способами не освоить. Н
ужен институт.
Е.Я. Да, исследовательский комплекс бы такой.
Н.К. Нужен исследовательский центр, нужен музей. И здесь работы
лет на пятьдесят, на сто. Чтобы это удивительное явление Ц мир Платонова
Ц не исчез. Не исчезли великие чудеса, этот величайший подарок русской к
ультуры нам, читателям, и векам. Да, в его вселенной всё не так, всё сопротив
ляется привычному. Мы люди воспитанные и воспитуемые, и сначала доказыва
ли, что вот какой он советский писатель, и написали его портрет, как принят
о сегодня говорить, в этой парадигматике. Потом написали в парадигматике
«антисоветский». И правды нет ни в первом, ни во втором. Платоновский язык
«остраняет» и отстраняет и ту, и другую парадигматику. Сегодня царит все
общее равнодушие. Как было, так оно и осталось. Нужен социальный заказ общ
ества или литературной общественности на решение проблем наследия Пла
тонова, но их нет…
А.Г. Удивительно. Вообще в истории русской литературы есть так
ие фигуры умолчания. Когда Толстой затмевает Лескова, и затмевает не про
сто, а совсем, как будто Лескова и нет. Когда Достоевский становится детск
им писателем по сути дела, писателем для юношества, забывая, что это тоже т
радиция определённая. Тот же самый случай с Платоновым. Умолчание Ц это
лучшее, самое лёгкое, что можно сказать.
Н.К. Самое лёгкое.
Е.Я. Это притом, что формально он ведь вписан в плеяду классико
в Ц так сказать, однозначно. И в школе его, как говорится, «проходят». Но ур
овень понимания, конечно, оставляет желать лучшего. Поэтому одно дело Ц
количественная сторона наследия, которое мы ещё не можем себе представи
ть адекватно, а другое дело Ц качественная: например, «Котлован», входит
в школьную программу 11-го класса, но как эту повесть трактуют?..
А.Г. Он входит в школьную программу?
Е.Я. Конечно.
Н.К. Это ужас, как ввели…
Е.Я. Да уж, трактуют как могут: как антиутопическую, антитотали
тарную, какую-то гротескно-сатирическую Ц нечто вроде антипода «Подня
той целине» Шолохова, примерно так.
Н.К. Почему антипод?
Е.Я. И не то чтобы это совсем уж неверно Ц а просто этого недост
аточно. Мне кажется, методическая «неудача» состоит в том, что выбираетс
я неверный, что ли, «заход» на прозу Платонова Ц по инерции; это, кстати, су
дьба многих писателей двадцатого века, когда к ним подходят по инерции в
ека девятнадцатого: например, игнорируют специфику языка. Но в случае с П
латоновым такое игнорирование Ц когда пытаются читать «сквозь» язык
Ц приводит Бог знает к чему. Потому что, как давно уже было сказано, язык
Ц это, в принципе, главный герой Платонова.
А.Г. Традиция читать Платонова сквозь язык, она ведь тоже вмест
е с ним родилась. Я ведь читал редактуры профессиональных редакторов изд
ательства, когда правили язык Платонова, выражая абсолютное непонимани
е того, что ж происходит там, отрицание материи, через которую этот космос
строится. Конечно, оно тянется и до сих…
Е.Я. Да, и я встречал и встречаю два диаметрально противоположн
ых отношения к Платонову. Читатель либо сразу «принимает» его язык, в нег
о, так сказать, «впадает» и принимает его безоговорочно Ц и тогда ему даж
е неважно, о чём Платонов пишет, это вообще второй вопрос: важно, как, что он
пишет. Или же Ц совершенно другой, противоположный подход: язык этот на д
ух не переносится, возникает этакое негодующее отношение к «юродивому»
писателю. Между прочим, есть характерный и очень показательный пример.
Одним из тех, кто выразил, и очень ярко, такое негодующее отношение, был бо
льшой «знаток» литературы товарищ Сталин. Напомню историю с повестью «В
прок» (1931 г.), когда Сталин оставил множество пометок на полях журнала, где о
на опубликована. «Это не русский, а какой-то тарабарский язык», Ц пишет С
талин. Он там пишет ещё и много другого: например, что автор повести Ц дур
ак, пошляк, балаганщик, подлец, болван и пр., и пр. Такие вот пометочки. Но ещё
бы ему не обидеться (имею в виду Сталина), когда, допустим, Платонов одного
из персонажей этой повести называет «главарём района сплошной коллект
ивизации». Притом что фамилию ему даёт Ц «товарищ Упоев». Однако, между п
рочим, персонаж это отнюдь не сатирический. По двум деталям (если не читал
повесть) можно заключить, что это человек, подвергающийся осмеянию. А на с
амом деле Ц нет.
А.Г. У него в принципе нет таких персонажей.
Е.Я. Да, однозначно сатирических Ц нет, конечно. И, кстати, в это
й повести писатель сам объяснил, что язык вовсе не безразличен к жизни. Пр
осто приведу цитату Ц довольно длинную. Об отношениях между народом и в
ластью в сфере языка.
Платонов пишет: «Зажиточные, ставшие бюрократическим активом, так офици
ально-косноязычно приучили народ думать и говорить, что иная фраза бедн
яка, выражающая искренние чувства, звучала почти иронически. Слушая, мож
но было подумать, что деревня населена издевающимися подкулачниками, а н
а самом деле это были бедняки, завтрашние строители новой великой истори
и, говорящие свои мысли на чужом, двусмысленном, кулацко-бюрократическо
м языке». Вот Ц язык, который, так сказать, всё вбирает, и это естественно. Я
зык Ц это сама жизнь, и в нём всё проявляется. У Платонова ровно так.
Причём, не надо думать, что вот языковые «эксперименты» Платонова возник
ают только как реакция на формирующуюся тоталитарную систему 30-х годов. О
тнюдь. Это изначальная установка: она возникает, как только Платонов фор
мируется как зрелый писатель Ц где-то так к середине 20-х годов, наверное,
да, 26-й год. И «странный» его язык охватывает не только политическую сферу.
Вот, допустим, начало повести «Котлован» Ц школьникам оно известно, но о
ни мимо него часто проходят: «В день тридцатилетия личной жизни Вощеву д
али расчёт с небольшого механического завода, где он добывал средства дл
я своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он
устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нём и зад
умчивости среди общего темпа труда». Вот с этого начинается всё. И дальше
можно искать и находить там во множестве такие как бы корявые и одноврем
енно афористические фразы.
Вот, например: «Он ощущал в темноте своего тела тихое место, где ничего не
было, но ничто ничему не препятствовало начаться». Или знаменитое: «Без и
стины стыдно жить»; или, скажем: «Неужели там внутри всего света Ц тоска,
а только в нас одних Ц пятилетний план?». Или, скажем, девочка говорит: «Пл
охих людей всех убивать, а то хороших очень мало». Или гениальная соверше
нно фраза: «Я был поп, а теперь отмежевался от своей души и острижен под фо
кстрот». И вот мимо всего этого в принципе проходится Ц на всём этом в шко
ле не сосредоточивают внимания. Несмотря на то, что Платонов зачислен в к
лассики, и так далее.
Причём, ведь не только персонажи у него так говорят. Это тоже одна из пробл
ем Ц что у него все, в общем-то, говорят одним и тем же голосом. Как бы едины
й такой стиль Ц и для героев, и для повествователя. То есть это весь мир го
ворит вот таким голосом; это определённая философия. Некоторые читатели
(школьники, допустим) думают, что Платонов вообще другим языком говорить
не мог. На самом деле Ц отлично мог; взять те же литературно-критические
статьи, писавшиеся параллельно: он в художественных произведениях гово
рит одним языком, а в статьях Ц совершенно другим, условно говоря, «норма
льным» языком. В заявках же на технические изобретения он говорит, естес
твенно, на совершенно ином, третьем языке, техническом, специальном, так с
казать, терминологически чётко.
А.Г. Ну, это только доказывает сакрализацию языка как материи.

Е.Я. Конечно.
Н.К. Хотелось бы сказать, что сам Платонов весьма адекватно оце
нивал свою позицию в литературе. Когда зачастую утверждается, что он был
стихийным гением, сам не всегда понимал, что он написал, это большая, мягко
говоря, выдумка. Он всё-таки был инженер-конструктор. Замечательны марги
налии, оставленные им на полях многих машинописей. Какие-то черты поведе
ния Платонова в советском литературном процессе сохранили стенограммы
Союза писателей.
Вот, скажем, в 36-м году ему предложили писать о героях-железнодорожниках, и
он написал свои шедевры: «Фро», «Среди животных и растений». Рассказываю
т на обсуждении последнего (Платонова почему-то не было), что в бухгалтери
и спрашивают у Платонова, когда выдают аванс, а напишите, как надо… На что
Платонов мрачно ответил: «Ну, на вас не угодишь»… В привычной логике было
утверждать, что Платонова не пускали в советский литературный процесс. И
тому подобное. Но масса материалов свидетельствует, что он сам туда и не х
отел. Даже на обсуждение своего рассказа не явился. А там рассказывали, кс
тати, об одной реакции Платонова на чествование героя-железнодорожника
, которому цветами украсили паровоз: «Паровоз украсили цветами, а он взял
бы и не поехал…» Высказывание свободное, точное, глубокое и… смешное. Воо
бще, у Платонова много смешного и весёлого. Или, скажем, Платонов всегда ут
верждал, что писатель советской России обязан иметь «первую профессию»,
а «искусство пусть родится в свободные выходные часы». Это весёлое выска
зывание 1931 года также обладает абсолютной точностью Ц он сам так и писал,
и об этом говорит.
А.Г. О методе работы, по сути.
Н.К. И о методе и о себе. В 31-м году он работает старшим инженером-
конструктором, и, сами понимаете, что пишет в «свободные выходные часы».

А.Г. Странно, что это роднит его с Грином, по крайней мере с ранни
м, который вёл совершенно другой образ жизни при той же степени, может быт
ь, свободы. Который писал, что «сочинительство всегда было внешне для мен
я профессией». Так и для Платонова, в общем. А вот эта особенность «не толп
иться», когда все толпятся, вот это отдельная совершенно вещь.
Н.К. Это отдельный сюжет. Я думаю, что в принципе самостоятельн
ым сюжетом является тема взаимоотношений художника и литературного пр
оцесса ушедшего 20-го века. В принципе, сами тенденции, о которых Вы сказали
, практически не изменились и сегодня. Нет тебя в литературной жизни Ц не
т в литературе. Понятия же эти не адекватны. Но смотрите. Русская эмиграци
я, которая не была, казалось бы, в условиях несвободы советской России, не
заметила Платонова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47