Человек делает измерения. Вот эта вот горизонтальная ось, это вот измеря
емая величина. Я хорошо работаю и должен попасть в эту точку. Я попадаю в э
ту точку и смотрю, куда попадёт следующее, второе измерение. Как все люди и
змеряют, как учат до сих пор. Когда вы делаете измерение, надо делать не од
но, конечно, ну, сделайте два и возьмите среднее. Вы делаете второе, оно не с
овпало с первым, ну, это естественный разброс результатов. Всё-таки они си
льно разошлись для отличника, он должен точнее быть. Я делаю третье. Оно у
меня оказывается почему-то вот здесь. Космонавтов когда-то учили Ц дела
йте три измерения, два близких записывайте, а третье отбрасывайте. И так п
оступают в науке ещё и сейчас. Но люди культурные, высокого класса, делают
ещё измерение. И сколько-нибудь ещё делают измерений. Вот здесь я пишу каж
дый раз результат очередных измерений. А я работал очень аккуратно после
радиоактивных своих упражнений, там точность работы была условием выжи
вания. А у меня были очень большие различия результатов одинаковых измер
ений. Это неприятно Ц я всё делаю как надо, я делаю всё возможно аккуратне
е Ц а у меня разброс результатов больше, чем я мог себе позволить. Это был
а ещё не радиоактивность. Радиоактивность была днём. Утром. Вечером Ц би
охимия. Тогда я стал 10 измерений делать. И вместо того, чтобы заполнилось в
сё это пространство. А все знают, все наши слушатели, все учились, все знаю
т, что должно быть гаусс, где максимально часто результаты попадают в сер
едину, в математическое ожидание. А у меня вовсе не так было. Вот были кучк
и, здесь кучки, здесь. И если это всё нарисовать соответственно, сколько ра
з какое значение измеряемой величины получалось, то получается не такой
гаусс приятный и хрестоматийный, а какая-то вот такая загогулина.
Нормальные люди, опять я всё время имею в виду тех, которые хорошо учились
, знают, что на это обращать внимания не надо, потому что есть математическ
ий аппарат, критерий согласия гипотез, используя который вы можете оцени
ть, что все эти детали на самом деле пренебрежимы, они попадают в полосу, в
нутри которой вся эта тонкая структура не заслуживает внимания. Это случ
айно, случайная случайность.
И всё было бы хорошо, но я ставлю один опыт, ставлю другой опыт, и у меня если
в первом опыте была вот такая картина, то почему-то во втором опыте, на сле
дующий день очень часто бывает тоже такая же штука, не совсем такая, но для
нормального глаза, незамутнённого высшим образованием и такой уверенн
ости в себе Ц что-то они очень похожи. Я стал делать 10, 20, 25 одинаковых измере
ний. Человечество, которое вот учится в университетах, знает такое понят
ие Ц параллельные пробы. Когда вы делаете всё при прочих равных условия
х, всё одинаково, вы эти пробы называете параллельными. Меня тогда не смут
ило это. Я также знал, что это параллельные. Только много лет спустя я поня
л, что они не параллельные, а последовательные. Они же разделены во времен
и. Это никто никогда не думает. Мы же одинаково работаем. Никто в лаборатор
ных журналах даже не пишет секунды и минуты. А как пишут в журналах? Ну, хор
ошо, если написано Ц до обеда опыт поставлен. Или Ц после обеда. Много пр
ошло времени, прежде чем я стал смотреть на секундомер, на часы и смотреть
, когда была сделана эта проба. Собственно, к концу сегодняшнего рассказа
я к этому и приду. Но, собственно, конец такой: каждая секунда времени в про
странстве, вот в нашем пространстве-времени имеет свой облик.
Мои любимые и высокочтимые учители следили за мной. И я им рассказывал, ос
обенно моему самому главному учителю Ц Сергею Евгеньевичу Северину. Он
мне сказал: «Знаете, Симон, это вы на белках работаете мышц, Владимир Алекс
андрович Энгельгардт всё о них знает». И я пошёл к Энгельгардту рассказы
вать об этих опытах. К этому времени уже прошло 5 лет. 5 лет спустя, когда я ка
ждый день смотрел Ц да в чём же это дело?
И отверг все тривиальные мысли Ц что это там температура какая-нибудь с
качет, что концентрации неодинаковы, пробирки из разного стекла, пипетки
неодинаковы, растворы неоднородны? Нет, нет, нет, нет. Я не виноват. Никто не
виноват, а скачет, и даёт такие дискретные картинки. Что это значит? Это зн
ачение более вероятно, чем промежуточное. Какое-то квантование странное
.
Я пришёл к Владимиру Александровичу, был семинар, и он мне дал мудрый сове
т. Знаете, он сказал Ц не делайте так много проб, и этого не будет. Это всё, ч
то я получил от высокочтимого любимого учителя. И я не стал его больше муч
ить.
Когда эти картинки стали систематически набираться. Год за годом, месяц
за месяцем, я сделал очень большой доклад, это было, страшно сказать, я зна
ю точную дату, 27 марта 1957 года. И тогда реакция участников семинара была… чт
о это удивительное дело. Но когда я ушёл с этого семинара, сказали: «Какой
был студент!… Ведь он сошёл с ума». И клеймо, что человек, который обращает
внимание на случайные картинки Ц ну, конечно, ненормальный. И со мной ста
ли обращаться осторожно…
Я продолжал заниматься радиоактивностью и биохимией. Но публиковать ни
чего не мог. Ни одна строчка не вышла бы в печати, если бы не Сергей Евгенье
вич Северин, который не поддерживал мнения, что я сошёл с ума… Он считал, ч
то всё в порядке, можно публиковать.
Так вот, прошло много лет. Каждый день или почти, как только мог, ставился о
пыт. И постепенно у меня накопилось множество типов картинок. А опыты оче
нь тяжёлые. Это ведь кому рассказать Ц я, например, делал 250 одинаковых изм
ерений скорости биохимической и химической реакции с сосредоточенност
ью совершено железной. У меня было две замечательных сотрудницы. Я имел в
озможность в лаборатории просить их о помощи. 25 лет с 8.00, с 15-секундным интер
валом, 250 измерений до соответственно там 10 часов. 25 лет с утра, не поднимая г
оловы. Мы накопили множество картинок. И это была химия. Я защитил докторс
кую диссертацию на тему «Особые свойства белков, в которых есть такие ка
ртинки». И все меня слушали, и защита была долгой, тяжёлой, но успешной. И я д
умал… о свойстве белков.
Это в 70-м году была защита. Я получил диплом и стал профессором, и всё как бу
дто бы хорошо, когда через несколько лет стало ясно, что это всё не имеет о
тношения только к белкам.
Кратко говоря. Это явление свойственно любым измерениям на Земле! Вообще
любым. А моя специальность Ц это я говорю для критиков на всякий случай:
радиоактивность. Я был и остался профессионалом измерений радиоактивн
ости. Я считал, что все эти аномалии совершенно не имеют отношения к измер
ениям радиоактивности. Ну, радиоактивность Ц там же всё ясно. Там распре
деление Пуассона… После Резерфорда и прочих великих мы там всё знаем, и д
елать там нечего.
И уже будучи много лет профессором физического факультета, я просил дипл
омницу Таню прийти на автоматах померить радиоактивность для контроля,
чтобы не было этого явления. Я же знаю, что там ничего нет. Она мне принесла
результаты измерений. Это был 79-й год. Принесла распечатки, я нарисовал де
тальную картину распределений Ц и мне стало нехорошо. Меня поймут те, кт
о занимается наукой, Ц стало тошно. Картинка была в точности такой Ц в М
оскве измерили Ц как у меня в Пущино за 100 километров с химией. Там был хими
ческий опыт, а тут радиоактивный. Что такое тошно Ц это значит, нет сил ра
ботать. Мыслей нету. И я прекратил эту работу. И я выдержал прекращение поч
ти год. Не мог приступить. В декабре 80-го года, надо было преодолеть это сос
тояние.
И мой любимый коллега, бывший студент, Вадим Иванович Брусков, нехотя, пон
имая, что это чушь, взял два счётчика, два автомата, измеряющие без человек
а, взял два одинаковых препарата, и померил по 250 раз каждый. Нарисовали две
картинки Ц нам вдвоём стало тошно на этот раз. Вадим Иванович сказал Ц э
того не может быть, они похожи. А это же независимые процессы. Радиоактивн
ость Ц это классический случайный процесс. Когда хотят получить случай
ный процесс, делают или теперь на компьютерах, генераторы случайных чисе
л, или радиоактивность. И вот с 80-го года 22 года ежедневно я теперь занимаюс
ь радиоактивностью. Это же моя специальность. Я же знал, что там этого нет.
А там всё это есть.
Так вот тезис Ц в любых процессах мы за эти годы посмотрели химию, ну, био
химию сначала. Движение частиц в электрическом поле, магнитные явления.
Все виды радиоактивности, альфа и бета, совершенно разные, сильные взаим
одействия, электро-слабые взаимодействия. И всюду одно и то же. И стало ещ
ё раз тошно. Это всякий раз кризис в сознании.
Дело в том, что, например, радиоактивность, альфа-распад отличается от диа
пазона энергий, от какой-нибудь химии на 30 порядков. Это невообразимо! А ко
гда мы потом смотрели результаты измерений, проведённых в лаборатории В
алентина Николаевича Руденко, измерения шумов в гравитационной антенн
е, там 40 порядков различий. Это шумы, совершенно ничтожные. А распределени
е амплитуд вот такое же хитрое. Очень сложный набор фигур. Разнообразный.
Это я тут нарисовал две одинаковых. Там целую коллекцию можно составить
типа иероглифов, коллекцию реализуемых фигур.
Можно было подумать, что это разные состояния. Нет, это состояния, все укла
дываемые в одно нормальное распределение. Это не могут быть вероятности
распада. Не так, что есть атомы такие и сякие. Это всё однородно. Это что-то
другое.
Итак, тезис Ц в любых процессах физика абсолютно разная, ничего общего м
ежду процессами нет, а картинки одинаковые. Следующий этап в этих работа
х Ц берём два счётчика. Мы с них начали. Один счётчик в одном здании инсти
тута, другой Ц в другом. Получаются похожие картинки с высокой вероятно
стью. Это не значит, что каждая картинка похожа. Но если перебрать сотню та
ких и сотню таких, окажется, что синхронно, в одно и то же время (вот теперь в
ремя пошло) у них одинаковые картинки. Дальше понятно. Мои друзья в инжене
рно-физическом институте, в МИФИ меряют альфа-радиоактивность в Москве.
Мы в 120 километрах в Пущино меряем что-нибудь другое Ц химию или бета-акти
вность. Получаем картинки на расстоянии 100 километрах синхронно. Потом то
лько дошло, что мы на одном меридиане Ц и поэтому так. Начали разъезжатьс
я Ц Ленинград, Москва, Пущино; Томск, Пущино. И всюду находим похожие вещи,
но с Томском плохо, потому что это далеко. И вывод Ц на одном и том же мерид
иане с высокой вероятностью в совершенно независимых процессах получа
ется картинки, я могу потом показать, здесь очень трудно показывать эксп
еримент. Да у меня всё опубликовано в статьях, они регулярно выходят, кому
захочется Ц прочтут. Итак, от природы процесс не зависит. Синхронно в нез
ависимых измерениях процессов разной природы получаются сходные распр
еделения.
И следующий шаг: определение, какой интервал времени разделяет наиболее
вероятные картинки. Теперь по оси абсцисс интервал по времени, а здесь ск
олько раз встречались сходные картинки. И картинка выглядит вот так. Наи
более вероятно, чаще всего встречаются сходные картины в ближайших сосе
дних интервалах времени. Это называется в нашей лаборатории «эффект бли
жней зоны». Потом вероятность получения сходных распределений падает, н
о проходит какое-то время Ц и критический момент Ц через сутки, вот здес
ь через 24 часа, вероятность повторного появления сходных распределений
снова растёт. Это Ц суточный ход Ц это было поразительно, это значит, что
синхронно с вращением Земли что-то происходит. Больше не на что свалить
Ц сутки. Ну, нормальные экспериментаторы скажут Ц сутки, человеческая
деятельность. Нет. Это радиоактивность. Это автомат. Здесь нет никакой за
висимости ни от температуры, давления, влажности, никаких мыслимых артеф
актов. Вообще на радиоактивность нельзя повлиять. Ни одним земным способ
ом на неё повлиять нельзя. Я бы на белках там или на химии что-нибудь мог пр
идумать. Тупой счётчик выдаёт суточный ход. И отсюда мысль Ц первая мысл
ь: Земля… она вращается вокруг своей оси. И по мере того, как наша лаборато
рия вдвигается под данную картину окружающего нас неба… Мне нравится по
нятие Ц хрустальный свод небес. Повернули под эту звёздную картину или…
солнечную, лунную Ц и проявляется такая картинка. Отсюда следовал выво
д Ц если так, то в других местах, на других меридианах появится с высокой
вероятностью такая картинка, когда Земля повернётся на то же самое местн
ое время.
Этот опыт был встречен, естественно, так же, как и все предыдущие опыты, с с
ильным недоверием.
А мы видели, что с высокой вероятностью сходные гистограммы в разных гео
графических пунктах появляются в одно и то же местное время.
Об этом рассказали замечательному человеку, директору Макс-Планк Инсти
тута по аэрономии лорду и профессору Аксфорду. Он приехал в Пущино. Слуша
л. И молчал. Меня это очень смущало. Он сказал, это так интересно, давайте сд
елаем опыт Ц измерения радиоактивности в Пущино и в Линдау (Германия, та
м расположен этот институт). Между нами около 2 тысяч километров и более 2 ч
асов разницы местного, долготного времени. В Линдау поехали Татьяна Алек
сандровна и Константин Игоревич Зенченко. Они выдержали там бурное обсу
ждение на семинаре. Им помог профессор Аксфорд. А опыт получился Ц с точн
остью до нескольких минут синхронно по местному времени при измерениях
разной природы с высокой вероятностью получались гистограммы сходной
формы.
Я ещё не успел об этом толком рассказать, как мои друзья Владимир Леонидо
вич Воейков, который был у вас здесь, и Лев Владимирович Белоусов, работая
совсем по своим темам, один в Германии около Дюссельдорфа, а другой в Моск
ве, поставили по моей просьбе замечательный опыт.
С точностью до полутора минут по местному времени одна и та же картина…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47