Ч Этот катран, Ч объяснил Стрихнин, Ч принадлежит одному очень серьез
ному авторитету. Вообще-то у него таких по городу Ч как грязи, но здесь ег
о, так сказать, штаб-квартира. В смысле, он здесь квартирует, отсюда же и ком
андует. Как из штаба. И знаешь, какая у него погоняла?
Ч Что? Ч не понял я.
Ч Погоняла Ч кликуха, Ч перевел он. Ч Короче, это Барин.
Подобное известие отнюдь не подняло мне настроения.
Ч Ясно, Ч сказал я, Ч сейчас мы к нему пойдем, скажем: то да се, некрасиво
получилось, отдай-ка денежки. Да?
Стрихнин кивнул:
Ч Примерно. Ну, может, не так в лоб, но смысл ты уловил. Вся штука в том, что Б
арин, говорят, сам большой любитель пошлепать стирками. Он-то меня от стен
ки не отличит, а я его пару-тройку раз срисовал Ч кенты показывали во вре
мя игры. Мы люди простые, без всяких там фраерских понтов, нам, в общем-то, д
о фени, каким разрядом его в конечном счете отоварить: главное, алтушки св
ои назад получить. Знаешь, как грузина не пустили с бабой в баню? Он ее сажа
ет в такси и говорит: «Нэ мытьем, так катаниэм!» Скумекал?
Я скумекал. И именно поэтому задал нелицеприятный вопрос:
Ч А меня ты в качестве кого с собой зовешь?
Ч Мало ли... Ч помялся Стрихнин. Ч Семафором будешь.
Ч Кем? Ч оторопел я.
Ч Кнокарем, Ч пояснил он и, увидев, что я все равно не понимаю, разъяснил:
Ч Атасником. Стремщиком. Шухерщиком.
Ч Спасибо, очень лестное предложение, Ч язвительно поблагодарил я.
Ч Тебе ж сказали: не хочешь Ч жди в машине, Ч пожал он плечами.
Я задумался: хочу или не хочу? То есть, что хочу, ясно. Неясно, больше хочу ил
и больше боюсь? Как всегда в таких случаях, схватка между скучной осторож
ностью и активной безрассудностью окончилась победой последней: не зря
Артем любил говорить про меня, что я из тех, кто за компанию готов повесить
ся. Что же касается моей гражданской совести, то с ней я и вовсе быстро упр
авился. Хотя не вызывало сомнений, что, вопреки официальному предупрежде
нию следователя, я уже опять полным ходом собираю фактуру для нового мат
ериала, вернее, для продолжения старого, в данном конкретном случае попы
тка передать в распоряжение прокуратуры все вновь открывающиеся обсто
ятельства была явно обречена на провал. Вряд ли, подставь я сейчас вместо
себя Альберта Хвана, Стрихнин с той же легкостью предложил бы ему порабо
тать у него этой ночью семафором. Не говоря о кнокаре или стремщике.
Получив краткие инструкции (хлеблом не щелкать, давить косяка по сторона
м, в случае шухера семафорить), я вслед за своим Вергилием отправился ко вх
оду в филиал, так сказать, вельзевуловых владений. Вот сейчас разверзнут
ся врата, и с полным основанием можно будет проконстатировать, что, утрат
ив правый путь во тьме долины, я очутился в сумрачном лесу. «Каков он был, о,
как произнесу?!»
В общем, честно говоря, ничего особенного. Из ожидаемых деталей подтверд
илась разве что сумрачность. В остальном интерьер больше походил на деко
рации к какому-нибудь оперному действу, которому покровительствовал бо
гатый и безвкусный спонсор. Много тяжелых портьер, псевдоампирных золоч
еных канделябров, псевдоперсидских ковров. На фоне всего этого совсем уж
чужеродным телом смотрелся полированный, перенасыщенный зеркалами ба
р. На высоких табуретах у стойки томились проститутки, все в черном, как гр
узинские вдовы. Две рулетки стояли посередине, вдоль стен играли в «блэк
джек» (в дни моего босоногого детства эта игра была известна под более пр
озаичным названием Ч «очко»), а отдельно, за невысокой загородочкой, вок
руг большого овального стола сидели игроки в покер. Бегло оглядевшись по
сторонам, Стрихнин небрежной походочкой продефилировал по залу и остан
овился у рулетки. За полным неимением собственных планов я сделал то же с
амое.
Еще перед входом, который охраняли два добрых молодца, явно отобранные д
ля этой работы по принципу максимального роста при минимальном интелле
кте, Стрихнин сквозь зубы поинтересовался:
Ч Деньги какие-нибудь есть?
Порывшись в бумажнике, я покорно извлек несколько купюр довольно средне
го достоинства, но он едва бросил на них презрительный взгляд:
Ч Я сказал Ч деньги!
Пришлось признать, что валютой я не богат. Зато сам Стрихнин нашарил по ка
рманам тысячи полторы долларов Ч вероятно, все, что осталось от его неда
внего богатства, Ч и тут же в кассе обменял их на жетоны. Чтобы и меня пуст
или внутрь, он милостиво сунул в мою ладонь горстку разноцветных кружков
.
Публика вокруг рулетки собралась колоритная. Пара качков, уже заранее об
реченно похожих на каторжан благодаря короткой стрижке и многочисленн
ым цепям, мрачно метала фишки на игровое поле, как в топку паровоза. Зябко
укутанная в цветастую шаль немолодая дама с бешено горящими глазами Ч о
т избытка то ли от азарта, то ли марафета Ч раз за разом упорно ставила на
зеро. Целая компания в дым пьяных юнцов с такими же подружками то и дело пы
талась красиво швырнуть на разлинованный стол вместо чипов пачку долла
ров, однако эти попытки неизменно вежливо, но твердо отвергались крупье,
девицей со стеклянной улыбкой.
Мы нечувствительно вписались в этот коллектив: я поставил двести тысяч н
а «чет», Стрихнин триста на «красное», шарик остановился напротив номера
34, и мы оба выиграли. Следующий раунд он пропустил, а я, весьма воодушевленн
ый, кинул сразу четыреста теперь уже на «нечет» Ч и проиграл. В моем актив
е еще оставалось тысяч триста, и я снова смело протянул руку, но в последни
й момент Стрихнин схватил меня за рукав.
Ч Не за то отец сына лупил, что играл, а за то, что отыгрывался, Ч наставит
ельно проговорил он мне в ухо, увлекая за собой по направлению к «блэк дже
ку».
Заняв место у полукруглого стола, Стрихнин дождался, пока крупье, малоот
личимая от предыдущей девица, включая аналогичную стеклянную улыбку, до
йдет до него со своей деревянной коробочкой (сколько я помнил из литерат
урных описаний, именуемой «сабо»), небрежно кинул несколько жетонов и по
лучил в обмен карту. Это был король, четыре очка. Он попросил еще и получил
десятку. Решительно ткнул указательным пальцем в карты, и крупье правиль
но поняла его: вытянула карту, перевернула ее, и перед нами легла пятерка.
Девятнадцать очков! Отличные шансы на выигрыш. Но Стрихнин толкнул меня
локтем в бок, подмигнул и спросил:
Ч Сходим за фартом, а?
Я не поверил своим ушам: просить еще на девятнадцати?! Но он уже подал знак
крупье, и из прорези в «сабо» поползла карта. Сто лет, наверное, я не брал в р
уки колоды, но тут вдруг ощутил, как, вопреки всему, у меня отчетливо закол
отилось сердце. Буквально все взгляды вокруг, даже игроков у соседних ст
олов, были прикованы в этот момент к нам, вернее, к карте в руках крупье. Нет
оропливо, как в замедленной съемке, она перевернула ее и, легонько щелкну
в, опустила на сукно.
Валет. Двадцать одно!
Восхищенно взглянув на Стрихнина, я с недоумением обнаружил, что он един
ственный, кто не смотрит на стол. Его прищуренные глаза напряженно шарил
и по залу, но, судя по их выражению, не находили искомого. Небрежно смахнув
в карман выигранные фишки, он двинулся к покеристам. Я поплелся вслед за н
им, но не успел сделать нескольких шагов, как чуть не стукнулся носом об ег
о затылок. Стрихнин замер в стойке, словно спаниель, почуявший фазана.
Ч Четыре сбоку, наши есть, Ч пробормотал он мне через плечо.
Ч Который? Ч спросил я полушепотом.
Ч У стенки, с удавочкой.
При других обстоятельствах я бы не удержался, ахнул. Барин меньше всего б
ыл похож на бандита. Широкий лоб интеллектуала, одухотворенное лицо в об
рамлении густых вьющихся бакенбард в сочетании с бордовой бабочкой пов
ерх ослепительно белой манишки Ч во всем этом действительно чувствова
лось что-то из прежнего времени, помещичье, барское. Испугавшись почему-т
о гораздо больше, чем если б он был весь в татуировках и со стальными фикса
ми, я робко поинтересовался:
Ч И чего мы будем с ним делать?
Стрихнин обернулся, приобнял меня за плечо и прошептал:
Ч Ты Ч ничего. Запомни, мы с тобой два баклана, я играю, ты лупаешь.
В этот момент из-за покерного стола встали сразу двое, и Стрихнин бормотн
ул, уже увлекая меня за собой:
Ч Тронулись. Бог не фраер, авось отдаст, что положено.
Освободившиеся места оказались на противоположном от Барина конце сто
ла. Стрихнин размашисто плюхнулся на один стул, другой уверенно подтащил
поближе, поставил чуть позади своего, шлепнул приглашающе ладонью по си
денью, показывая мне, куда сесть. Крупье, на этот раз уже не девица, а лысова
тый мужчина в смокинге, вооруженный, впрочем, все той же стеклянной улыбк
ой, открыл было рот, чтобы возразить, но Стрихнин, одновременно по-купечес
ки вываливая на сукно фишки из всех карманов, сурово пресек его недоволь
ство:
Ч Спокуха, мы в доле.
Лично я последний раз сражался в покер в общаге где-то на курсе третьем-ч
етвертом. От той поры остались в памяти две вещи: порядок комбинаций и сум
ма моего самого чудовищного проигрыша Ч три рубля сорок копеек. Уже чер
ез пару минут мне стало ясно, что комбинации не поменялись, чего нельзя бы
ло сказать о суммах. Первоначальный вход стоил сто тысяч. «Потолок» для о
дной ставки Ч десять миллионов.
Играли, что называется, с «открыткой», без джокеров. Лысый банкомет разда
вал каждому по четыре карты, а еще одну открывал Ч она становилась общей
для всех. Игроки, а их, не считая нас, осталось трое, вели себя удивительно ч
инно, не позволяя ни единого лишнего слова. Исключение составлял Стрихни
н. Он к месту и не к месту сыпал дурацкими прибауточками вроде «если нету в
картах масти, мы поедем в гости к Насте» или «деньги есть Ч Уфа гуляем, де
нег нет Ч Чишмы сидим», ерзал на месте, то и дело совал мне карты, якобы сов
етуясь. Я видел, что партнеры, особенно Барин, смотрят на него с презритель
ным неодобрением.
В первом круге банкомет открыл короля треф. Толстенький господинчик с ба
зедочными глазами, сидящий напротив нас, поставил на кон триста тысяч, сл
едующий за ним по кругу бледный юноша с лицом Аполлона Бельведерского, с
легка подпорченным сломанным носом, коротко бросил «пас». Барин уравнял
, а Стрихнин, не дотронувшись до своих карт, набросил до пятисот тысяч втем
ную. Базедочный, раздумчиво покачав головой, добавил требуемые двести, з
ато Барин сразу повысил до миллиона. На этот раз Стрихнин соизволил посм
отреть в карты и даже показать их мне: у него на руках не было даже пары, зат
о имелся бубновый король, с банкометским пару составивший. Он решительно
уравнял бариновский миллион, базедочный от игры ушел. Сменили карты, но С
трихнин снова получил полную разномастицу, так и оставшись при двух коро
лях. Барин тем временем поставил на кон еще миллион. В ответ на это Стрихни
н театральным шепотом, так, чтоб слышали все, кому хочется, сообщил мне на
ухо: «Рупь за сто Ч блефует», после чего уже вслух провозгласил: «Безумст
во храбрых Ч вот мудрость жизни!» Ч и открылся.
У Барина тоже оказались два короля, но с двумя десятками.
Ч Вы мне так совсем руки отобьете, Ч обиженно выкатив губу, прокомменти
ровал это событие Стрихнин. Но в следующую секунду, расплачиваясь, разул
ыбался: Ч Первый ремиз Ч золото!
И игра пошла-поехала. Понять до конца, какую стратегию выбрал Стрихнин, я
не мог. Похоже, главной его задачей было доказать противнику, что он Ч тип
ичный фраер, баклан, фофан, короче, дурачок. Ему это, кажется, вполне удалос
ь. Непонятным оставалось, как в глазах других понтировщиков подобное соч
еталось с тем, что гора фишек перед ним непрерывно росла. Возможно, они спи
сывали это на глупый фарт, фраерское счастье и ждали только, когда же это к
ончится. Во всяком случае на лице Барина было написано, что он-то точно жд
ет. На физиономии Стрихнина невозможно было прочесть ни черта, кроме жад
ного азарта, но я определенно знал, что ждет и он.
Несколько раз я по просьбе Стрихнина ходил в бар, приносил ему выпить и оч
ередной раз убеждался, насколько в этом богоугодном заведении продуман
о все буквально до мелочей: хочешь воды или, к примеру, соку Ч плати четве
ртной, не меньше, зато крепкие напитки с легкой закуской Ч бесплатно. Стр
ихнин требовал себе исключительно виски с содовой или джин с сухим марти
ни. Я из понятных соображений (боялся, как бы он не переборщил, изображая ф
раера, и не надрался по-настоящему) уже во втором заходе попытался сполов
инить, но был с негодованием отправлен обратно. В один из таких походов мн
е помстилось, что я встретил знакомого: за дальним от центра столом резал
ся в «блэк джек» человек, поразительно похожий на моего старого, я бы даже
сказал, кровного друга кирпичномордого Катка. Впрочем, я тут же с легкост
ью подавил в себе желание подойти рассмотреть поближе. Во-первых, до сих п
ор ничего хорошего, кроме членовредительства, в результате наших встреч
не рождалось, во-вторых, представлялось маловероятным, что человек из ба
нды Рикошета заявится в казино, принадлежащее Барину, в-третьих, вряд ли в
мои обязанности семафора и атасника входило сообщать своему боссу о так
их мелочах. Поэтому, в-четвертых, я привел себя к логическому выводу, что в
се бандиты на одну рожу, и сосредоточился на приготовлении очередного ко
ктейля для Стрихнина. А еще через минуту, вновь оказавшись у покерного ст
ола, я и вовсе забыл о всяких глупостях. Судя по всему, те, кто чего-то ждал, д
ождались.
На кону возвышалась огромная гора фишек, что говорило о сильной карте у в
сех играющих. Я присел на свое место в тот момент, когда, выражаясь языком
архаическим, в новой талии уже вовсю шла торговля между понтировщиками п
еред сменой карт. Базедочный господин, судорожно дергая кадыком, на моих
глазах добавил пять миллионов, беломраморный Аполлон с отбитым носом по
бледнел, казалось, еще больше и уравнял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38