Ч Не надо, я сам, Ч неуверенным голосом попросил я, руками делая слабые п
опытки защитить свое целомудрие, но она с ходу отмела их, сурово заявив:
Ч Медработников можно не стесняться.
Ч Ты врач? Ч приятно удивился я.
Ч Нет, хирургическая сестра.
Брюки, а потом и трусы полетели на пол. Тина помогла мне забраться в ванну
и сказала:
Ч Отмокай пока.
С благодарностью погрузившись в теплую воду, я действительно принялся о
тмокать Ч душой и телом. Стало легко и приятно, в том числе от уверенности
в том, что тобой занимается специалист своего дела.
Ч И где же ты работаешь? Ч расслабленно прикрывая глаза, уточнил я.
Ч В ветлечебнице, Ч ответила она, прежде чем захлопнуть ко мне дверь.
Где-то я слышал, что десять минут поспать в воде это то же, что шесть часов в
постели. Наверное, я дремал минут пятнадцать, потому что, когда очнулся, ч
увствовал себя гораздо бодрее. Пробудило меня возвращение Тины, но, взгл
янув йа нее, я испытал уже нечто большее, чем просто бодрость. На ней не был
о ничего, кроме трусиков и клетчатого фартука для мытья посуды. Не говоря
ни слова, она намылила мочалку и принялась тереть мне спину и плечи мягки
ми круговыми движениями, стараясь не слишком давить на мои многочисленн
ые синяки и ссадины. Ее маленькие острые груди с рыжими сосками выскакив
али то там, то тут из-под фартука, словно играли со мной в пятнашки, и я не уд
ержался, как бы невзначай обхватил рукой нечто, явно расположенное ниже
талии. За что тут же схлопотал мыльной мочалкой в ухо и гневную отповедь:

Ч Я после суток, еле на ногах стою, а он тут еще руки распускает!
Ч Созрел, Ч честно повинился я. Ч Дошел до кондиции.
Закончив мыть, меня завернули в большую махровую простыню и препроводил
и в кухню, где велели лечь на топчан и не орать, пока будут «процедурить». Н
о когда Тина принялась одну за другой прижигать мои болячки, я, конечно, вс
е равно заорал:
Ч Полегче, я ведь не кошка и не собачка!
В ответ она сообщила, что собачек даже жальче. Не возымела действия и моя у
гроза ее покусать: обещано было в этом случае замотать мне пасть полотен
цем. Наконец курс лечения был окончен, больному объявили, что ему прописа
н полный покой.
Ч А лечебная гимнастика? Под контролем опытного медработника? Ч сдела
л я последнюю слабую попытку. Я по тому, как она фыркнула, понял, что угадал.

Тина скинула фартук и нырнула ко мне под простыню. Она оказалась не столь
опытной, как, может быть, хотела выглядеть, но старалась быть ласковой и не
жной Ч именно то, что было надо израненному воину. Так что в конце концов
все, слава Богу, обошлось без новых травм, и мы заснули в обнимку, как говор
ится, усталые, но довольные.

24
Педант

Дома, куда я зашел переодеться перед тем как ехать на работу, обнаружился
Стрихнин. Он возбужденно бегал по квартире, собирая в большую сумку свои
раскиданные по разным углам бебехи.
Ч Где тебя носит? Ч вяло поинтересовался я.
Ч А тебя? Ч напористо парировал он. Ч Прихожу утром Ч его уже нет, ухож
у вечером Ч его еще нет!
Понаблюдав немного за активной деятельностью своего жильца, я спросил:
Ч Никак отваливаешь?
Ч Готовлюсь, Ч подчеркнул он. Ч Дело к свадьбе.
Ч Неужто отдает деньги? Ч не поверил я. Стрихнин кивнул со сдержанной г
ордостью:
Ч Куда ж ему деваться. За все уплочено!
Когда я повесил куртку на вешалку, он тут же наметанным глазом углядел то
рчащий из кармана бумажник Петрика и прокомментировал:
Ч Новый лопатничек. С приобретеньицем!
Лучше б он мне про это не напоминал! Мурашки поползли вдоль позвоночника,
словно над головой вновь пролетел обезумевший экскаваторный ковш. Меня
передернуло, и я безрадостно сообщил:
Ч Это не мой.
Ч А где взял? Ч удивился он.
Ч Э... как тебе сказать... украл, Ч ответил я, с признанием этих слов все глу
бже осознавая, как низко пал.
Но Стрихнин, услышав мое признание, почему-то, наоборот, воодушевился:
Ч Украл и украл, с кем не бывает! И нечего тут стесняться, трудно только на
чать, а там само пойдет!
С этими его словами мне разом окончательно открылась вся бездна, на дне к
оторой я оказался. Чуть не заплакав, я пробормотал:
Ч Ну... это, возможно, не называется украл... Хозяин уже был мертвый, когда я...
взял...
Ч Да это не кража, всего лишь мародерство, Ч пренебрежительно махнул ру
кой Стрихнин. И вдруг, сообразив наконец, что к чему, нахмурился озабоченн
о: Ч Мертвый? А кто замочил?
Я, как мог, изложил. Он выслушал, после чего, поджав скептически губы, подел
ился:
Ч У нас в зоне чалился один хачик. Сам метр с кепкой на коньках, а влез на б
аскетболистку из юношеской сборной. Так он тоже на суде все хотел втюхат
ь кивалам, что изнасиловал ее в пределах необходимой обороны...
Я попросил разъяснений, что имеется в виду, и услышал:
Ч А то и имеется, что есть золотое правило: никогда не ходи стучать сам на
себя. Все равно не оценят.
Стрихнин закончил паковаться и умчался куда-то, багаж свой, однако, остав
ив на месте. Перед этим он торжественно сообщил, что решительный день Ч з
автра, и попросил к этому времени непременно купить побольше шампанског
о. На мой вопрос, за чей счет, был дан ответ: если Стрихнин придет с деньгами
, то за его, Стрихнина, счет, а если без денег, то тоже за его, но Ч в долг. Тогд
а я сварливо поинтересовался, не может ли так повернуться, что не будет ни
Стрихнина, ни денег. Он ответил со своей обычной ухмылочкой, что все может
быть, но в таком случае, поскольку на поминках шампанское не пьют, его прид
ется обменять на водку.
На этом полном оптимизма аккорде мы расстались, и я решил, что пора наконе
ц мне изучить доставшийся такой чудовищной ценой трофей. И с первых же ша
гов убедился, что, может быть, впервые за много дней мне привалила удача. Е
два начав перебирать вытрушенные из бумажника на кухонный стол листки, я
обнаружил под знакомым уже нервическим почерком прекрасной Дианы каки
е-то мелкие закорючки, больше похожие на клинопись, чем на привычные букв
ы. Повертев их так и сяк, я неожиданно понял, что это и впрямь не буквы. Это ц
ифры, причем, похоже, писавший их то ли был левшой, то ли специально маскир
овался от случайных любопытных взглядов. Освоившись с манерой записи, я
быстро стал разбирать: 283, 65, 174, 312. Что бы это значило? Просто порядковые номера
? Или какой-то шифр?
Как часто бывает, разгадка лежала на самой поверхности. В виде листка со з
накомым мне уже распоряжением красавицы Барби: «Человек из газеты, он ме
ня не съест. В гараж. Завтра в 8.30». Внизу корячились, толкая друг друга остры
ми локотками, цифры 217, Я был в гостях у Дианы... постойте, постойте... в среду. А
что у нас было в среду? В среду у нас было двадцать первое июля. Вот как прос
то-то! 21.7. Значит, 283 должно означать двадцать восьмое марта. 65 Ч шестое мая. 174
Ч семнадцатое апреля. 312 Ч тридцать первое февраля... Чушь какая-то! Разум
еется, третье декабря. Петрик, вероятно, для памяти, а может, из каких-то дру
гих своих вурдалачьих соображений помечал дату каждого хозяйского рас
поряжения. Отлично, посмотрим, какая нам от этого может быть польза.
Я просидел над разбором листочков из блокнота больше часа, не разгибая с
пины. И был вознагражден. Разумеется, в массе своей записки представляли
собой простейшие бытовые указания, куда и к которому часу подъехать, ско
лько ждать, иногда просьбы что-то купить, кого-то встретить и тому подобн
ое. Но в этой куче потерявшей всякий смысл и значение бумажной шелухи поп
адались и жемчужные зерна.
Сначала была странная, на первый взгляд неоконченная запись: «Он выходит
, смотри на окно. Если свет погас». Но дата, проставленная внизу педантом П
етриком, объясняла все: те же 217, 21.7, двадцать первое июля. Это был мой смертны
й приговор.
И уже в самом конце, как приз за терпение и труд, я выудил бумажку со следую
щими словами: «Он сегодня у своей жидовки. Допоздна. Лучше не будет». Под н
ими рукой Петрика было накорябано 231. Двадцать третье января. Мне даже не б
ыло необходимости сверяться с записями в блокноте. На этот раз благодаря
все тому же педантизму убийцы (убийственному, так сказать, педантизму) пе
редо мной лежал смертный приговор нефтяному королю Александру Фураеву.

Ну что ж, есть время собирать камни и есть время торговать своей коллекци
ей. Я снял трубку и набрал номер. Но на службе Фураева-старшего не оказало
сь. Кто-то, вероятно помощник, избыточно доброжелательным тоном сообщил
мне, что депутат захворал, в ближайшие дни на работе его искать не стоит. Э
то меня не устраивало. Я порылся в блокноте, нашел домашний телефон, и уже
через полминуты мне ответил знакомый внятный баритон с генеральской вы
правкой.
Ч Нам с вами нужно встретиться. Срочно, Ч произнес я, стараясь придать с
воему голосу как можно больше убедительности. Ч Мне сказали, что вы незд
оровы, но дело очень важное.
Ч А нельзя ли по телефону? Ч пророкотал он недовольно. Ч У меня обостре
ние радикулита, я по большей части в горизонтальном положении.
Ч Как знаете, Ч ответил я. Ч Можно и по телефону. У меня на этот раз дейст
вительно есть новые сведения об убийстве вашего сына.
Совершенно неожиданно для меня он хмыкнул иронически и произнес с некот
орым, как мне почудилось, облегчением:
Ч А-а, если вы про эту историю с Кириллом... Диана мне ее тоже на днях расска
зала. Только что-то не очень верится. Да и не докажешь теперь ничего, не про
веришь.
Ч Нет, Ч ответил я. Ч Моя история без Кирилла. И у меня есть кое-какие док
азательства, на которые неплохо бы вам взглянуть глазами.
Ч Записывайте адрес, Ч ни о чем больше не расспрашивая, решительно сказ
ал Фураев.
И по тому, каким чугунно-глухим сделался враз его голос, я понял, наскольк
о это для него важно. Понял Ч и устыдился. Мне сейчас предстояло сообщить
этому пожилому, не так давно потерявшему сына человеку чудовищную вещь,
которая непременно разобьет ему и сердце, и остатки семьи. Но я знал, ради
чего занимаюсь этим малоприятным делом. Цена вопроса для моей газеты дос
таточно высока, чтобы все сантименты оставить у ее подножия. К тому же я ут
ешался тем соображением, что лучше уж пусть он узнает об этом от меня, чем
от какого-нибудь бездушного милиционера. К концу пути я почти уговорил с
ебя, что совершаю едва ли не благородный поступок.
Михаил Анисимович проживал в знаменитом Доме на набережной. Каждый раз,
оказываясь в этом здании, я мысленно содрогаюсь, примеряю на себя участь
его нынешних жильцов и прихожу к неизменному выводу, что никогда не смог
бы поселиться здесь. По-моему, это все равно что жить на кладбище Ч столь
ко здесь должно бродить неприкаянных душ невинно убиенных, их убийц и уб
ийц этих убийц. Но, наверное, я действительно чересчур сентиментален, пот
ому что многие поколения не только начальников, но и деятелей культуры с
наукой, нимало не смущаясь дурной славой дома, всегда рвались заполучить
здесь апартамент.
Вот и Михаил Анисимович, сам открывший мне дверь, был меньше всего похож н
а призрак. На его картонных щеках гуляло даже некое подобие румянца: то ли
сказался вынужденный отдых от рабочих забот, то ли так взволновал мой ви
зит. Он был в стеганой домашней тужурке, мягких домашних брюках и тапочка
х, с поясницей, обвязанной большим шерстяным платком. Мы с ним прошли в каб
инет Ч комнату размером с площадку для бадминтона, с видом на Кремль, отк
рывающимся из трех широких окон, и я понял, что, может быть, Париж стоит мес
сы: подумаешь, какие-то призраки!
Ч Читал, читал на днях вашу статью, Ч сказал Фураев, усаживая меня в глуб
окое кожаное кресло у окна и сам усаживаясь в такое же напротив. Ч Вы мол
одец. И газета ваша молодец. Я, знаете ли, лет сорок каждое утро начинаю с не
е. Как говорится, не стареют душой ветераны! Может, подогреть чаю?
От чая я отказался, и тогда старик Ч а сейчас особенно было видно, что он с
тарик, выбеленный, высушенный и легкий на вид, как деревянный обломок на м
орском берегу Ч поднял на меня свои ясные глаза и спросил, почему в стать
е он ничего не нашел про своего сына. Уклонившись от прямого ответа, я на в
сякий случай уточнил, готов ли он к очень неприятным известиям. Михаил Ан
исимович, горько усмехнувшись, ответил, что после Сашиной смерти уже не ж
дет ничего, более неприятного. И задал вопрос:
Ч Его, конечно, убили бандиты? Мафия?
Я отрицательно покачал головой. И стал рассказывать.
Вопреки ожиданиям дед стойко перенес удар. Во всяком случае, обошлось бе
з валидола. Только в какой-то момент он прикрыл веки и не открывал их до те
х пор, пока я не закончил. После этого он еще немного посидел молча с закры
тыми глазами, а потом спросил:
Ч Эти бумажки с вами?
Ч Пока только копии.
Я действительно по дороге сюда заскочил на почту и сделал ксерокс с наиб
олее содержательных записок. Разумеется, оригиналы тоже были со мной, но
расставаться с ними я пока не собирался. И Фураев понял это вполне опреде
ленным образом.
Ч Надо полагать, это шантаж? Ч спросил он глухим и на этот раз совершенн
о бесцветным голосом.
Я почувствовал, как краска стыда заливает мое лицо, но отступать было нек
уда.
Ч Не надо так полагать! Все гораздо проще. Я мог бы пойти в прокуратуру...
Ни черта я не мог туда пойти. Во всяком случае, мне бы этого не хотелось. Я сп
инным мозгом чувствовал, что совет, данный мне Стрихнином, основывается
на богатейшем опыте многих поколений наших сограждан, когда-либо вступа
вших в отношения с отечественным правосудием. Так что идти сдаваться с и
скренними, но не слишком на вид правдоподобными россказнями я отнюдь не
собирался, однако сказал:
Ч Я мог бы пойти в прокуратуру, но, боюсь, толку от этого окажется мало: неп
осредственный убийца мертв, а привлечь вашу невестку на основании этих б
локнотных листочков будет нелегко.
Ч Прекратите лгать, Ч сказал он, и на этот раз в его густом баритоне я усл
ышал хорошо закаленное железо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38