Я с со
жалением должен был констатировать, что пропуска у меня нет. На вопрос, ка
к, в таком случае, я сюда попал, пришлось дать не лишенный, сознаюсь, язвите
льности ответ, что просто прошел прямо мимо их носа. Здесь материальные ц
енности, у нас пропускная система, доверительно сообщили мне, поэтому пр
идется предъявить документы. Вздохнув, я вытащил из бумажника паспорт. Н
еожиданно пробужденные к активности юноши растерянно переглянулись.
Ч Это все, что у вас есть? Ч уныло спросил один из них.
Ч А чего вам еще надо, членскую карточку Пен-клуба? Ч задал я встречный в
опрос.
Тогда они сделали то немногое, что было в их силах, Ч тщательно переписал
и мои паспортные данные в свой журнал, и я наконец с облегчением покинул э
то культурно-просветительное заведение.
В разгар рабочего дня в тесном дворике Фонда имущества было не повернуть
ся. Автомобили сгрудились вокруг небольшого старинного особнячка, как п
оросята под свиноматкой. Рябь дрожала в воздухе над их раскаленными спин
ами, и мне на миг почудилось, что они даже отталкивают друг друга своими ры
льцами, стремясь пробиться поближе к вымени. Сосцы полны, они источают сл
адчайшее молочко под названием «собственность».
Внутри особняка все было как будто нарочно перепутано, чтобы враги не см
огли разобраться в местной топографии. Лестницы уводили в никуда, коридо
ры неожиданно заканчивались тупиками. Было совершенно невозможно с ход
у определить, где какой отдел и чем он ведает. Побродив по этим лабиринтам
, я методом тыка в конце концов обнаружил комнату, где сидели люди, работав
шие под началом покойного Александра Зиновьевича Карымова.
В тесном полуподвальном помещении узкие зарешеченные окна были распах
нуты настежь, и казалось, что испарения раскаленного города, оседая, слив
ались сюда потоками, как сточные воды. Неработающий вентилятор с бессиль
но опавшими лопастями свисал с потолка умирающим лебедем. Под его сенью
томилась в собственном соку пара тусклых служащих Ч молодящаяся дама л
ет пятидесяти с горчичными, крашенными хной волосами и пенсионного возр
аста мужчина, обладатель давным-давно вышедших из моды кустистых бровей
.
Первым делом я представился, вторым Ч выразил негодование по поводу жар
ы и духоты («Что ж вам кондиционер не поставят?» Ч «Все кондиционеры наве
рху, у начальства», Ч едко сообщила крашеная), третьим Ч с застенчивой у
лыбкой сообщил о цели своего визита: готовлю материал о реконструкции ст
арого Центра, мечтаю получить информацию из первых, так сказать, рук.
Посочувствуйте, польстите, улыбнитесь Ч и вам вернется сторицей. Через
полминуты, слегка поднаправив беседу в нужное мне русло, я уже получал эт
у самую информацию в полном объеме.
Ч Всего в Центре к реконструкции с выселением пока намечено две тысячи
домов, Ч говорила хнойная женщина, азартно стуча по клавишам калькулят
ора. Ч Поправьте, Павел Егорыч, если я ошибусь в цифрах.
Но кустистые брови только согласно кивали. В чем, в чем, а в цифрах здесь, по
хоже, толк знали.
Ч Средний дом... возьмем пятиэтажный, двухподъездный... примерно три тыся
чи квадратных метров полезной площади. Положим, половину надо потом отда
ть мэрии, городу. Остается полторы тысячи. Реконструкция стоит... миллиона
полтора-два. Долларов, разумеется. Берем по максимуму Ч два. Но зато в так
ом доме квартирки после реконструкции сейчас идут на рынке примерно по т
ри тысячи за метр. Долларов, Ч снова подчеркнула она.
Я еле успевал записывать.
Ч Теперь перемножаем эти три тысячи на полторы тысячи метров, получаем
... получаем четыре с половиной миллиона долларов. Минус затраты на ремонт
Ч остается два с половиной миллиона чистой прибыли. Это в среднем.
У меня уже голова шла кругом от этих миллионов. А она еще не закончила.
Ч Осталось последнее: умножить эту прибыль на две тысячи предназначенн
ых к реконструкции домов. Это будет... это будет... Ч дама никак не могла сос
читать нули на экранчике, Ч пять миллиардов долларов!
Кажется, ее саму поразили результаты калькуляции, она уставилась на счет
ную машинку как завороженная. Мы с кустистым господином точно так же уст
авились на нее.
Ч Да-а, Ч протянул я. Ч Впечатляет. А как распределяются эти подряды?
Ч На конкурсной основе, разумеется. Есть специальная комиссия, в нее вхо
дят, во-первых, наши представители, затем из строительного департамента,
из архитектурно-планировочного... Она определяет победителя.
Ч Определяет Ч по каким критериям? Ч спросил я, выжидательно занося ав
торучку над блокнотом.
Горчичная дама изломала губы в тонкой улыбке.
Ч Ну, это, видите ли, вопрос деликатный. Здесь важно...
Но дослушать, что важно в этом деликатном вопросе, мне было не суждено. Две
рь отворилась, и на пороге явился мужичок-колобок.
Может, жара была виновата, но казалось, что с его булочными щеками произош
ла какая-то неприятность. Сегодня они были серые, будто их сляпали из трет
ьесортной муки грубого помола, и давешние ямочки-бугорки теперь белели
на этом фоне, как головки нарывов. Не щеки, а какие-то вчерашние марципаны.

Ч Пал Егорыч, Марина, какого черта... Ч начал он резко, но тут заметил меня,
запнулся и дальше продолжал иным тоном, даже попытавшись выдавить сквоз
ь зачерствевшую корку лица добродушную ухмылку: Ч А, господин репортер!
Что же вы не сразу ко мне? Пойдемте, пойдемте!
И я пошел за ним, подчиняясь его дружелюбным, но требовательным жестам. Ва
лерий Фаддеевич стремительно семенил, почти бежал передо мной по лестни
цам и коридорам, через плечо бросая какие-то обрывки фраз:
Ч Всегда с руководства... самая полная информация... к вашим услугам...
Неожиданно колобок остановился, и я понял, что мы стоим у выхода на улицу,
а Раскутан трясет мою руку.
Ч Не надо будоражить людей, не надо, Ч повторял он. Ч У нас с вами еще нет
полной картины, нет картины, да. Жду в любое время, готов к сотрудничеству.
А сейчас извините, мне в поликлинику, что-то сердце прихватило, жара, духо
та, знаете ли... Вас подвезти?
Меня элементарно выставили из этого богоугодного учреждения и теперь н
амекали, чтобы я не пытался в него сейчас же вернуться. Колобок стоял в две
рях на вершине лестницы до тех пор, пока не убедился, что я сел в свою машин
у и отчалил со двора. Только ручкой мне вслед не помахал.

16
Абдуценс

Что-то изменилось в природе, когда я вновь оказался на улице. Грозовая туч
а, отечно-серая, как щеки Валерия Фаддеевича, грузно наползала с запада, з
анавесив полнеба. Словно огромная баба на сносях, она тяжело ворочала не
объятным животом, вот-вот готовая разродиться ливнем. Но, видно, срок еще
не пришел.
Порывистый ветер уже довольно грубо мял верхушки деревьев на Тверском б
ульваре, когда я свернул на него с Большой Никитской. Внезапно у меня тоже
нехорошо сдавило сердце. То ли духота, то ли неясное дурное предчувствие?
Остались за спиной Страстной, Петровка, я ехал по Каретному ряду и вдруг, т
ормозя у светофора на пересечении с Садовым, осознал, что вон та пыльная б
елая «ауди» отъехала от Фонда имущества сразу вслед за мной, а теперь все
еще трется на один ряд левее и на два корпуса сзади меня. Я запомнил ее пот
ому, что у нее почему-то белым днем горели подфарники Ч наверное, водител
ь не выключил их после какого-нибудь тоннеля: Вряд ли это было совпадение
. И, в сущности, такого оборота вполне следовало ожидать.
На Селезневке я довольно резко, не показывая сигнала поворота, взял впра
во и остановился у тротуара, с интересом наблюдая в зеркало, что предприм
ет «ауди». К некоторому моему разочарованию, она, не замедляя хода, проеха
ла мимо. Стекла у нее оказались тонированные, непрозрачные, сквозь котор
ые ни черта нельзя было разглядеть Ч кто за рулем, есть ли пассажиры, и эт
а безликость еще больше напрягла мне нервы. Через полминуты теперь уже з
адние фонари этой машины мелькнули передо мной в последний раз и скрылис
ь за поворотом. Господи, глупость какая, с недоумением подумал я, неужели в
се-таки совпадение? И тут же сообразил, что скорее всего никакое не совпад
ение и никакая не глупость.
За полтора десятка лет на должности криминального репортера в моей жизн
и бывало всякое: следил я, следили за мной, так что с азами оперативной раб
оты я кое-как знаком. В городе очень трудно долго пасти кого-то с помощью в
сего одной машины. Вот такой мой примитивный маневр Ч и вся слежка насма
рку. То, что «ауди», проехав на моем хвосте через половину Центра, не затор
мозила вслед за мной, рискуя привлечь внимание, а покатила себе спокойно
дальше, означает: меня ведут вполне профессионально. Кто-то, возможно, даж
е и не один, остался сзади. Они будут сменять друг друга за моей спиной, поо
чередно удаляясь и приближаясь, где-то даже обгоняя в потоке других авто
мобилей, стараясь не примелькаться ведомому, делая все, чтобы он ничего н
е заподозрил. Я бы и не заподозрил Ч кабы не эти забытые подфарники. Минут
через десять, уже на Пресненском валу, я со злорадным чувством обнаружил
«ауди» на две машины впереди себя. Хотя, собственно говоря, радоваться бы
ло абсолютно нечему. Злиться, впрочем, тоже. Просто я получил еще одно убед
ительное подтверждение своей версии. И указание на то, что с этой минуты н
адо начинать вести себя крайне осторожно.
Гром грянул, когда я уже подъезжал к редакции. Бабахнуло так, что моим напр
яженным нервам показалось, будто выстрелили у меня над ухом. Похоже, прир
оде это тоже не понравилось, она гневно потемнела лицом: сумерки сгустил
ись почти мгновенно, словно осветитель за кулисами сдвинул реостат аж до
упора. Молния развалила небо напополам, и из трещины хлынуло мне на лобов
ое стекло так, что щетки перестали справляться с потоками воды. Конечно, н
а площадке перед конторой как на грех не видно было ни одного свободного
места. Пришлось приткнуть машину на самом краю, метров за сто от входа. Не
знаю, продолжали меня пасти или нет, но твердо уверен, что последнюю сприн
терскую дистанцию по пузырящимся лужам от стоянки до дверей редакции я п
рошел в полном одиночестве.
До своей комнаты мне удалось добраться почти незамеченным: в голове уже
складывались первые абзацы будущего материала, а в такие минуты неохота
с кем-либо общаться, особенно с начальством. Только у самых дверей кабине
та меня цепко схватила за рукав пожилая девушка Рита Блюм, которую все, не
зависимо от возраста, называют Ритатуля. Сколько себя помню, она ведет в г
азете рубрику «Горячие новости», которую язвительный Чепчахов называе
т «Горячие глупости». Ради двух-трех строчек информации Ритатуля готова
проехать пол-Москвы, чем вызывает мое глубокое профессиональное уважен
ие. Она въедлива, дотошна и настырна, но при этом действительно глупа как п
робка. Слава Богу, ей позволяют только собирать новости, но не разрешают к
омментировать их в газете. Ритатуле не остается ничего другого, как дела
ть это в коридоре редакции.
Ч В зоопарке родился слоненок, так они назвали его Моськой! Ч сообщила
она мне с возмущением. Ч Нет, Игорь, ты только представь: слон Моська!
Чтобы поскорее от нее отделаться, я решил ей поддакнуть:
Ч Это что, вот у меня есть приятель, его вообще после института распредел
или механиком на нефтеналивной танкер «Джордано Бруно».
У Ритатули азартно расширились глаза.
Ч Какой порт приписки?
Я понятия не имел какой, поэтому быстро соврал первое, что пришло в голову:

Ч Уже спохватились и переименовали. Теперь он «Галилео Галилей».
После чего мне удалось наконец прорваться к себе в кабинет.
Ливень за окном не то чтобы выдохся, а взял более спокойный, размеренный т
емп, как марафонец, перед которым впереди еще большая трудная дистанция.
Капли уютно барабанили по жестяному подоконнику. Я запер дверь, зажег на
стольную лампу, положил перед собой стопку чистой бумаги и взял ручку. На
чало и конец Ч две необычайно важных вещи в материале. Но начало всегда д
ается труднее. Если не первой фразой, то хотя бы первым абзацем надо дать ч
итателю по мозгам, привлечь его внимание. Начало и конец. Посредине, как в
жизни, может быть все, что угодно, но начало и конец Ч это то, что останется
, то, что запомнится. Ручка довольно долго совершала бессмысленные пируэ
ты над пустынным пространством белого листа, прежде чем вывести первую б
укву. Потом я начал писать.
"Смерть от пули в нашем городе теперь дело обычное. Мы привыкли к ней, как с
олдаты на фронте. Каждый день то ближе от тебя, то дальше строчат автоматн
ые очереди, рвутся мины и бомбы, гранаты из противотанковых базук лупят п
о автомобилям и окнам домов. Заказные убийства стали таким рутинным явле
нием, что газеты порой уделяют им не больше нескольких строчек: размер за
метки зависит от положения, которое занимала в обществе жертва, да еще, по
жалуй, от изобретательности киллеров, дающих репортерам пищу в описании
новых подробностей.
Все это похоже на игру с хлапштосом. Есть такой термин у игроков на бильяр
де, от немецкого «удар с хлопком». Хлапштос Ч это не просто удар, точно на
правленный в цель. Хлапштос Ч это когда шар влетает с оглушительным гро
хотом, когда кость шара угрожающе трещит, сталкиваясь с железной окантов
кой лузы, сотрясая весь огромный мраморный стол на толстых дубовых ножка
х, вызывая дрожь у пораженных зрителей.
Но профессионал играет на хлапштосе, только когда нужно напугать против
ника, морально разложить его. Профессионал не станет с треском класть ша
ры, если не хочет до времени обнаружить своего профессионализма. Тычок е
го кия будет в этом случае тихим, для стороннего взгляда почти неуверенн
ым, а шар упадет в лузу как бы случайно. Однако это тоже будет удар професс
ионала.
Мы привыкли к смерти на хлапштосе. В назидание другим, слишком жадным или
слишком самонадеянным, железо и кость то и дело с шумом и грохотом бьются
друг о друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38