Наверное, они повторили мой маневр, но не столь удачно, и
бедный драновский подъезд окончательно дошел до кондиции, лишившись ст
екол в дверях. Я летел что было мочи, на ходу доставая из заднего кармана к
лючи от машины, сзади слышался топот моих преследователей, а прямо по кур
су явно по мою же душу из припаркованного у тротуара джипа вываливались
с обеих сторон еще два темных силуэта...
Собственно, это была та самая ситуация, когда от мук выбора ты счастливо и
збавлен. Вперед нельзя, назад нельзя, слева стена дома, справа забор автос
тоянки. Я резко рванул вправо, не помню как взлетел на верхушку забора, зац
епился за что-то полой куртки и камнем рухнул вниз, приземлившись на четы
ре точки. Дальнейшие мои передвижения так и проходили Ч на четвереньках
. Дико саднили разбитые колени и содранные ладони. Я петлял между спящими
на стоянке машинами, как подопытная крыса в лабиринте, крыса, которая не з
нает, где выход, которая не знает даже, есть ли он вообще. В конце концов я по
чувствовал, что силы на исходе, остановился, вернее, свалился возле каког
о-то аккуратно укрытого брезентом автомобиля, лег на спину и заполз ему п
од брюхо.
Охотники за моей головой уже тоже перемахнули через забор и были на терр
итории стоянки. Обостренным от ужаса слухом я различал тихие невнятные г
олоса, хруст гравия под их подошвами. Затем неподалеку замелькали отсвет
ы фонарей. Потом совсем уж, как показалось, рядом кто-то негромко, но серди
то распорядился: «Под машины свети, козел, под машины!» Мне показался знак
омым этот голос, еще совсем недавно пророчески грозивший, чтобы я, в случа
е чего, пенял на себя.
Нервы не выдержали. Мысль, что меня вот-вот застигнут в этой унизительной
позе, лежащим на спине, жалкого и дрожащего, оказалась сильнее страха. Соб
равшись с духом, я рывком выкарабкался наружу, привалился к корпусу сосе
дней машины и тут, на самой последней грани отчаяния, увидел свет, ведущий
к спасению. Свет был крошечным, но ярким огоньком, мерцающим под лобовым с
теклом «тойоты», за капотом которой я прятался. Охранная сигнализация. О
на есть практически на каждой машине. Развернувшись, я сжал зубы и со всей
силы долбанул каблуком по колесу.
С первого раза не сработало, я врезал еще раз, и тут началось! «Тойота» зам
игала огнями с четырех сторон, заорала на разные голоса. Пригибаясь, как п
од обстрелом, я перескочил в следующий ряд и рубанул ладонью по стеклу «д
евятки». В ответ оглушительно заверещало. Я метался между машинами, коло
тил куда попало ногами и кулаками, неизменно вызывая ответное возмущени
е потревоженных механизмов. По-моему, они ко всему прочему пошли заражат
ься друг от друга, потому что буквально через пару минут вся огромная авт
остоянка сверкала фарами, мигалками и прочими огнями, пронзительно при э
том воя, свиристя и улюлюкая.
В круглом доме одно за другим стали загораться окна. Вспыхнули прожектор
а на сторожевых вышках. Потом из подъездов посыпались автовладельцы. Про
шло не больше пяти минут, как двор и стоянка заполнились разъяренными по
луголыми мужчинами, вооруженными кто охотничьими ружьями, кто газовыми
пистолетами, кто по-простому монтировками или топориками. Теперь надо б
ыло не попасть из огня да в полымя. Я быстро скинул куртку и рубашку, ската
л их и сунул под мышку. Став таким образом малоотличимым от местного насе
ления, я безбоязненно выскочил на середину, тоже что-то грозно крича и руг
аясь. Так я бегал по стоянке, пока не нашел распахнутые настежь ворота, неч
увствительно просочился в них, пятясь, отодвинулся подальше в темноту, а
когда миновал наконец заветную арку, дал себе волю и бросился бежать так,
как не бегал еще никогда в жизни.
Нацепив на ходу одежду, я долго плутал какими-то глухими переулками межд
у мертвых слепых домов, сторонясь редких и тусклых фонарей, шарахаясь от
любой тени. Напугали меня крепко. Наконец, уже окончательно решив, что заб
лудился, я чудом набрел на свой автомобиль и обрадовался ему чуть не до сл
ез. Впрочем, от восторга до нового приступа отчаяния дистанция оказалась
кратчайшего размера: обшарив все карманы, я убедился, что выронил где-то
ключи от машины.
Я почувствовал себя потерявшимся в джунглях. От того, что джунгли, что наз
ывается, каменные, было не легче. Я не знал, стоять мне на месте или бежать. Е
сли бежать, то куда. Опасность могла поджидать за каждым углом: я имел все
основания подозревать, что меня еще ищут. Четверо на колесах против одно
го пешего. Вокруг ни людей, ни машин, метро в этот час закрыто, да я даже не з
наю, в какой оно стороне. Помощи ждать неоткуда. С тоской окинув взглядом п
устую и темную улицу, я уткнулся глазами в телефонную будку на той сторон
е проезжей части.
Телефон. Последняя соломинка цивилизации. Я выгреб из кармана мелочь. Лу
на колыхалась в кучевых облаках, как полузатопленный баркас, и при ее нев
ерном свете я обнаружил-таки телефонный жетон. Он был один, один-одинешен
ек, как эта чертова полудохлая луна в небе, как я на этой чужой и враждебно
й улице. В пору было заплакать от жалости к самому себе. Жетон всего один, и
нужно распорядиться им оптимальным образом.
Кому позвонить? Артем в больнице... Домашних телефонов других сотруднико
в я в голове не держу. Кого из приятелей можно разбудить среди ночи и угово
рить поверить в бредовую необходимость немедленно мчаться ко мне на дру
гой край города? Кого из них выбрать при условии, что жетон всего один, а ша
нсов, что меня попросту пошлют спросонья куда подальше, много? Я решитель
но пересек улицу и вошел в телефонную будку. Есть в конце концов на свете ч
еловек, который в последнее время мне кое-что задолжал. Если же его не ока
жется на месте, я сохраню жетон и буду думать дальше.
Я уже протянул руку, чтобы снять трубку, когда в конце улицы блеснули авто
мобильные фары. Мне оставалось только выскочить наперерез, размахивая р
уками, любой ценой остановить эту случайную машину и обрести спасение, н
о ноги не послушались. Ноги оказались мудрее головы, они, голубушки, слуша
лись сейчас не разума, а инстинкта. Они не дали мне двинуться с места, и в сл
едующее мгновение я понял почему. Автомобиль двигался по улице медленно
. Слишком медленно. Или это милицейский патруль, или... Я упал на дно будки и
скорчился там в три погибели за секунду до того, как джип проехал мимо. Мне
показалось, что свет фар скользнул по моей макушке, и волосы на ней чуть н
е встали от этого дыбом. Разогнулся я и встал на ватные ноги целую вечност
ь спустя, и только после того, как сверкающие кровавым блеском задние фон
ари исчезли за поворотом.
Итак, самые мои худшие опасения подтвердились. Теперь остается только на
деяться на удачу. Я снял трубку и убедился, что телефон работает. Жителям н
ашего славного города не надо объяснять, какое это само по себе везение. О
бодренный хорошим началом, я опустил жетон в прорезь, набрал свой собств
енный номер и стал слушать длинные гудки. Ну давай же, давай, если ты дома, п
росыпайся! Наконец жетон с лязгом провалился, трубку сняли, в ней что-то з
ашуршало и легонько загремело, как бывает, когда внезапно разбуженный че
ловек не может сразу приладить ее к уху, а потом заспанный женский голос с
казал:
Ч Алло, кто это?
В первое мгновение я настолько не поверил своим ушам, что по инерции тупо
спросил:
Ч А где Стрихнин?
Ч Вы не туда попали, Ч сердито ответил голос, и в трубке снова загромыха
ло Ч ее прилаживали обратно на аппарат.
О боги! О Московская телефонная сеть! Отчаяние, полностью овладев челове
ком, становится материальной силой. Только что я не был уверен, что найду п
онимание у кого-нибудь из множества своих добрых знакомых, а теперь что е
сть мочи заорал в микрофон:
Ч Девушка! Де-вуш-ка! Не кладите трубку!
И голос вернулся. Это было невозможно, невероятно. Но это случилось. Она сп
росила раздраженно:
Ч Чего вам еще надо?
И я, запинаясь от страха, что она, не дослушав, швырнет трубку, заикаясь от б
езумного желания коротко, но предельно ясно объяснить эту совершенно ди
кую для нормального человека историю абсолютно неизвестной мне заспан
ной девице, стал объяснять ей, чего мне надо.
Я уже изложил примерно половину сюжета, максимально спрямленного, разум
еется, когда, услышав название моей газеты, она перебила меня, иронически
хмыкнув:
Ч Может, вы еще сейчас скажете, что вы Дашкевич? Или Дранов?
Ч Нет, Ч пришлось честно признаться, Ч я Максимов.
Ч Ну-ну, Ч протянула она с легким недоверием.
А когда я стал диктовать ей свой номер телефона, она отметила удовлетвор
енно:
Ч Всего на одну цифру отличается.
Это удовлетворение надо было, наверное, понимать в том смысле, что телефо
нная сеть допустила, конечно, ошибку, но столь незначительную, что и говор
ить не о чем. Свое особое мнение на этот счет я высказывать не стал.
Потом я продиктовал ей инструкции для Стрихнина. Отыскать запасные ключ
и от машины в ящике письменного стола, поймать такси, поехать в Ясенево, на
йти Соловьиный проезд, остановиться в условленном месте и попросить вод
ителя три раза мигнуть дальним светом. Точкой рандеву я назначил единств
енную на этой улице неоновую вывеску какого-то псевдовосточного заведе
ния с тощими и бледными, словно дистрофики, буквами. Потеряв одну из них, о
на как будто тоже испугалась: «АЙХАНА».
Незапертый подъезд я отыскал быстро. В нем пахло кошками, мочой и неделю н
азад засорившимся мусоропроводом. Но я бы сейчас отсиделся и в выгребной
яме. Ай, хана мне, если Стрихнин не приедет! Поднявшись до третьего этажа, я
уселся на подоконник так, чтобы видеть кусок улицы с вывеской, оперся спи
ной на край стены и бдительно уставился в окно. Его-то я чуть и не вышиб гол
овой, когда дернулся, внезапно проснувшись пятьдесят минут спустя. Под д
омом стоял «жигуленок»-фургон, который не только бешено мигал фарами, но
еще и нетерпеливо гудел.
Когда я скатился вниз и вылетел из подъезда, мне навстречу уже была откры
та задняя дверца, и я с разгону плюхнулся на сиденье. За рулем сидел плотны
й мужик в кожаной кепке, а прямо перед собой я с большим изумлением увидел
коротко стриженный женский затылок. Больше в машине никого не было.
Ч А где Стрихнин? Ч второй раз за ночь задал я идиотский вопрос.
Ч К телефону ваш Стрихнин не подходит, спит, наверное, Ч насмешливо соо
бщил затылок, и я сразу узнал этот голос. После чего мы так рванули с места,
как будто участвовали в ралли «Париж Ч Дакар».
Водила попался до езды злой. По пустынному предрассветному городу он гна
л машину с таким остервенением, словно ненавидел ее всей душой. Ямы и колд
обины в недостроенном коммунистическом городе Ч единственное, чего в и
збытке хватает здесь на душу населения, но ему было на них наплевать. Он то
лько не забывал при каждом новом ударе глухо сквозь зубы материться.
В этом «жигуленке» скрипело и грохотало все, что можно. Свистел ремень. Гр
емела цепь. Страшно били амортизаторы, глушитель дробно колотился о днищ
е. В редкие мгновения, когда мы притормаживали, машину сотрясала крупная
малярийная дрожь. Водительское стекло было опущено, и в салон врывался с
вежий утренний ветер. Стриженый затылок перед моими глазами переходил в
тонкую шею, и эта шея от холода покрылась гусиной кожей, вжимаясь в узкие г
олые плечи, прикрытые только майкой на узких лямочках. Моя спасительница
мерзла, но молчала. До этого мы вообще не сказали ни слова с самой моей пос
адки, а теперь я попросил:
Ч Нельзя ли прикрыть окно?
Ч Нельзя, Ч злобно отрезал водила. Ч Подъемник, сука, заело.
Ч Может, печку включить?
Ч Сломана печка. Краник, сука, потек, Ч сообщил он еще более злобно.
Тогда я снял с себя куртку и накинул ее девушке на плечи.
Ч Спасибо, не стоит, Ч пробормотала она, но куртку оставила, плотно в нее
завернувшись.
Наконец мы подъехали к моему дому. Стриженая вышла первой, но осталась ст
оять у машины. Я расплатился с водителем и напоследок все-таки спросил:
Ч Ты чего такой расстроенный, друг?
Он обернулся ко мне, бешено вращая глазами из-под кожаного козырька, и про
орал Ч только что рубаху на груди не рванул:
Ч Десять часов за баранкой, утро уже, а маруха в койке, сука, одна лежит! Вс
е бабки, бабки... А любовь когда?!
Я вышел, захлопнул дверцу, и он немедленно рванул прочь, взвизгнув лысыми
покрышками и обдав нас облаком черного дыма. Кольца тоже залегли, автома
тически отметил я.
Спасительница стояла напротив меня, но в предрассветном сумраке я не мог
разглядеть ее лицо, понял только, что это почти девочка лет семнадцати, не
больше. Кроме майки, на ней были короткие шорты, а также огромное количест
во всякой металлической бижутерии: кольца, браслеты, цепочки, а в каждом у
хе не меньше трех или четырех разных серег. Я не знал, что должен сказать и
ли сделать, и от смущения произнес какую-то банальность:
Ч Спасибо, вы меня очень выручили.
Словно речь шла о том, что она денек присмотрела за моей кошкой.
Ч Что вы, не за что, Ч ответила она иронически и неожиданно спросила: Ч А
вы правда Максимов?
Я достал из заднего кармана бумажник и протянул ей свою визитку.
Ч Ну, Ч взмахнула она рукой, Ч вот мой дом, напротив вашего, можете не пр
овожать.
Минуту спустя мы разошлись по своим подъездам, и я, каюсь, мгновенно перес
тал думать о стриженой девице. Поднимаясь по лестнице к себе в квартиру, я
продолжал размышлять над тем же, о чем гадал всю дорогу в машине. Что они и
скали в драновской квартире? Вероятней всего, то же, что и я. Значит, Митень
ка все-таки не отдал им кассету? Может быть, заявил им так же, как Таракану,
что стер запись? Я не поверил. И они, выходит, не поверили. Но откуда все-так
и такая наглая убежденность в победе у этого мордастого Квача из «Интерт
ура»?
Подойдя к двери, я вдруг вспомнил, что стриженая так и ушла в моей куртке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38