Если барон действительно таков, то он может и не признать неизвестного ему деревенского мальчишку своим сыном. Вышвырнет за дверь — проваливай ко всем чертям! Может, еще велит связать и отвести к агрехту. Ты ведь беглый. А у агрехта тебе как всыплют...
Но Мант старался как можно скорее отогнать от себя мрачные думы. Твердая вера в родительскую любовь снова воцарялась в его душе. Дикий зверь — и тот жалеет своих детенышей, как же человеку не любить своего ребенка!
Так, увлекаемый сладкой мечтой, с драгоценным свертком под мышкой Майт шагал по размокшим осенним дорогам в далекую Ляпемаа.
Он уже давно исподволь выведал у людей, в какой стороне лежит Н-ский приход и волость Р. и какие большие дороги туда ведут. И сейчас он тоже, если было нужно, спрашивал дорогу у прохожих.
Все воскресенье, с утра до вечера, он смело шагал мимо деревень и поместий; никто не мог ему помешать или задержать его — день был свободный, по дорогам двигалось много пешеходов. Но в понедельник, когда все крестьянские руки были заняты работой, в этот будний день, принадлежавший помещику,— беглый крестьянский юноша ощутил в груди гложущий страх. Что, если кто-нибудь спросит, кто ты такой и почему шатаешься зря в рабочую пору? Есть ли у тебя бумага от твоего барина о том, что ты отправляешься туда-то и туда-то? И куда ты, собственно говоря, идешь? И что ты там несешь под мышкой?
Из опасения, что его поймают п отправят домой, Майт в понедельник шел окольными дорогами, держась подальше от людей, иногда скрываясь в лесу, чтобы прохожие или те, кто работал на полях у дороги, его не заметили. Особый страх он испытывал перед мызными надсмотрщиками. Тут и там на полях виднелись их фш уры --опманы со свирепыми лицами, кубьясы и кильтеры* с разинутыми ртами, из которых вылетала брань, с мелькающими в воздухе дубинками. От них Майт иногда долго прятался за кустами и деревьями. В страхе провел он и первую ночь, приютившись где-то в трактире.
Кильтер — помощник надсмотрщика, кубьяса.
Прячась, ища обходных путей, сбиваясь с нужного направления, Майт продвигался вперед медленно. Кроме того, в понедельник полил сильный дождь, холодный осенний дождь, местами сделавший совсем непроходимыми и без того уже размытые дороги. Майт вымок до нитки, на ногах у него были огромные комья грязи, зубы стучали.
Но самый жестокий спутник еще только подбирался к нему: это был голод. Взятые из дому хлеб и салака кончились. У Майта было, правда, несколько копеек, завернутых в тряпочку, но их надо было беречь, как свою душу, на случай непредвиденных расходов. К вечеру второго дня беглец так проголодался, что хоть палец грызи.
Но Майт нашел, чем помочь горю. Он подождал, пока стемнело, и пошел что-нибудь украсть.
На осенних полях можно было найти спелый горох, на огородах — брюкву, репу и морковь, в садах — фрукты и ягоды. В каком-то большом мызном саду, где не было ни сторожа, ни собак, юный бродяга наелся досыта и даже взял с собой кое-что про запас.
В эту ночь он не пошел ночевать в трактир, боясь, что его могут задержать. В каком-то леске, подальше от дорог, он устало растянулся на сыром мху, в густых зарослях кустарника. Уснул он быстро, хотя и дрожал от холода в своей мокрой одежде.
Поднялся он на рассвете, весь закоченевший, и снова пустился в путь. Держась и теперь как можно дальше от людей, ища пустынных тропинок и поэтому иногда отклоняясь в сторону от цели, он только на третий день перед вечером, достиг окрестностей большой живописной мызы; судя по сведениям, которые он получил в пути, это могла быть мыза Р. У мальчика, попавшегося ему навстречу, он спросил, так ли это. И действительно оказалось, что он находится во владениях барона Ризенталя и что большое двухэтажное здание, крытое красной черепицей, за которым начинался великолепный парк,— это и есть барский дом.
Сердце Майта сильно забилось.
Еще несколько сот шагов — и он будет у цели своего отчаянно рискованного путешествия, он предстанет перед своим знатным, всесильным, богатым папашей! Развязка приближалась. Какова-то она будет?,
3
МАЙТ ЛУТС ПЕРЕД БАРОНОМ РИЗЕНТАЛЕМ
Войдя во двор мызы Р., Майт вздохнул с облегчением. Здесь он почувствовал себя увереннее и смелее. «Теперь будь что будет,— по крайней мере, ты сюда добрался!» — подумал он. Ведь в пути он вел себя так осторожно только потому, что боялся, как бы ему не помешали достичь цели, как бы ему не пришлось вернуться с полдороги, не добившись ничего определенного. Теперь же он был уверен, что ему удастся попасть к барону и что никаких препятствий больше опасаться не надо.
Он быстрыми шагами направился через двор к господскому дому, бережно прижимая к себе узел со своим мастерским изделием. Людям, попадавшимся навстречу, он вежливо кланялся, чтобы расположить их к себе.
Пройдя между мызными службами и миновав домик опмана, Майт оказался в чудесном старом парке, среди пышных лип, вязов и ясеней, над которыми кое-где возвышались, словно гигантские веники, стройные тополи. На опушке парка с вершины невысокого холма горделиво и внушительно глядел господский дом. Площадку перед ним украшал круглый пруд с берегами, одетыми камнем; по зеленоватой поверхности воды, подернутой рябью, плавали два белоснежных лебедя, то и дело погружая головы в глубину. Прудик и подъезд с широкими ступенями были окаймлены цветочными клумбами. На фасаде дома, выделяясь на желтоватой штукатурке, надменно красовался большой пестрый герб.
Майт остановился под деревьями и в раздумье огляделся. С какой стороны лучше подойти к дому и у кого спросить — здесь ли барон и принимает ли? Близ дома не видно было пи души. Подождать, пока кто-нибудь появится, или сразу войти в двери?
— Эй, мальчик, ты чего тут высматриваешь? — вдруг раздался за спиной у Майта высокомерный окрик.
Обернувшись, он увидел высокого стройного подростка приблизительно своих лет; взглянув на костюм, ослепительно белый воротник и нежное, не тронутое загаром лицо мальчика, Майт заключил, что перед ним какой-то барчук с мызы или даже, может быть, господский сын.
Майт поклонился.
— Смотрю вот, через какую бы дверь мне войти в дом,— ответил он почтительно.
— А к кому тебе нужно?
— К господину барону.
— Что тебе от него надо?
— Есть маленькое дельце.
— Какое дельце?
— Этого я никому другому не могу сказать.
— Вот как! — Молодой барин подошел поближе и с любопытством взглянул в лицо неизвестному деревенскому пареньку.— Почему ты никому не можешь сказать? Разве это секрет?
— Да.
— Но я ведь сын господина барона, мне-то ты уж, конечно, можешь сказать.
— Не могу.
Мальчик, назвавший себя сыном барона, широко раскрыл глаза. Его любопытство теперь сменилось изумлением.
— Не можешь?.. А кто ты такой?
— Майт Лутс.
— Ты из нашей волости?
— Нет.
— А откуда?
— Из Н-ской волости.
— Где она находится?
Майт назвал приход Харью-Яни.
— А-а, знаю,— сказал молодой барон.— Но ведь это очень далеко!.. Кто тебя сюда послал?
— Никто не посылал, я сам пришел.
— И ты не скажешь мне, зачем явился?
— Нет, не скажу.
—- А я тебе приказываю! И если я приказал — ты обязан сказать!
— Не скажу.
Молодой барон с возрастающим нетерпением помахал коротким хлыстом с серебряным набалдашником, который все время держал в руке. Он, казалось, раздумывал, что делать с этим противным упрямым мужиком, который осмелился ослушаться барского приказа. Барчук смерил гневным взглядом высокого крепкого парня, румяное правильное лицо которого привлекло его внимание. Но вот глаза молодого барона остановились на узле, который Майт держал под мышкой, как бы стараясь его спрятать.
— Что у тебя в мешке?
— Ничего.
— Как ничего? Там какая-то довольно большая вещь.
— Но она не для молодого барина.
— А для кого?
— Для господина барона.
— Покажи!
— Не покажу.
— Не покажешь?
— Не покажу.
Больше юный господии не в силах был сдерживаться. Его хлыст просвистел в воздухе и обрушился па голову Майта. Б то же время барчук провор!го ухватился за его узелок. Последовала короткая схватка. Вскоре, однако, молодой бароп, ело устояв на йогах, отлетел назад и чуть не свалился навзничь в кусты шиповника. Ему довелось испытать на себе силу крепкой крестьянской руки Майта.
С минуту противники молча стояли лицом к лицу. Они впивались друг в друга взглядом, горящим злобой: каждый из бойцов оценивал силы другого, каждый открыто выказывал свою вражду... Майт знал, кто стоит перед ним, знал, чей хлыст со свистом стегнул его по лицу, чья рука пыталась посягнуть на сокровище, которым Майт так дорожил. Это был его брат, его «высокородный» брат, юноша, в жилах которого текла та же кровь, что и у него, Майта. А молодой барон видел перед собой только отчаянно дерзкого, упрямого, наглого мужика, который осмелился перечить барину и даже поднял на него руку. Так разве мог барин с этим примириться? Разве мог он такое преступление оставить безнаказанным?
С минуту молодой барон, казалось, раздумывал — напасть ли снова одному на этого сильного и смелого противника или раньше вызвать себе подмогу; потом он сунул два пальца в рот и громко свистнул. В ответ из парка тотчас же донесся басистый лай — как видно, собака была крупная. Вскоре зашумели кусты и из-за них огромным прыжком выскочил серый датский дог с подрезанными ушами, ростом с небольшого теленка. Он сперва с лаем прыгнул к своему молодому хозяину и, встав на задние лапы, передними уперся ему в грудь. Но барчук оттолкнул его, и тут пес увидел стоящего под деревом чужого деревенского парня; открыв пасть, он уставился па Майта своими странными, беловатыми, точно фарфоровыми, глазами,
— Ну, теперь покажешь, что у тебя в узле? — крикнул барчук хриплым от возбуждения голосом.
— Не покажу.
— Я патравлю на тебя собаку!
— Если натравите, я ее ударю! — предостерегающе ответил Майт и покрепче ухватил свою толстую палку.
— Султан, ату его! — крикнул молодой барон по-немецки.
С оглушительным рычанием пес прыгнул на Майта. Еще секунда, и он вцепился бы ему в горло. Но мальчик, проворно положив узел на землю, вмиг скользнул за дерево. Пес с разбегу ударился о ствол и отпрыгнул назад. Со злобным воющим лаем бросился он снова па хитрого врага. Вдруг дубинка Майта мелькнула в воздухе, и тяжелый удар попал собаке прямо на спину. Бедный Султан покатился кубарем, потом отскочил подальше, жалобно скуля от боли.
Увидев, что противник так легко одержал победу, барчук еще больше рассвирепел.
— Как ты смеешь бить собаку, негодяй! — закричал он злобно.— Погоди, уж я тебя проучу!
Он кликнул собаку и, снова науськивая ее на мальчика, сам тоже бросился на него. Султан впился зубами в полы Майтовоп куртки и разодрал их в клочья, а молодой барон схватил мальчика за грудь, прежде чем тот успел себя защитить.
— Барин, лучше оставьте меня в покое,— хрипло выговорил Майт.— А то как бы я вам больно не сделал.
Молодой барон и это предупреждение пропустил мимо ушей. Он уже себя не помнил от ярости. Криками науськивая пса, он обеими руками схватил Майта за горло и попытался свалить его на землю, Султан в это время вцепился мальчику в бедро.
Но тут уж и деревенский парень потерял терпенье, а вместе с тем и всякое уважение к барину. Ведь тот прямо-таки покушался на его жизнь! От гнева у Майта перехватило в горле, перед глазами поплыла красная пелена. Бросив палку наземь, он, не глядя, отшвырнул собаку ногой, разжал пальцы молодого барона, впившиеся ему в шею, и сам схватил его за горло своими сильными руками. Рванув барчука изо всех сил, так что тот упал перед ним на четвереньки, Майт надавил ему коленом на затылок.
Но в эту минуту пес, забежав сзади, прыгнул Майту на спину. Майт живо схватил дубинку и повернулся ко ' второму противнику. Опершись спиной о ствол дерева, он быстро замахал палкой вверх и вниз; по меньшей мере половина ударов попадала в разъяренное животное. Собака с воем отбежала прочь, но потом, обозленная болью, опять устремилась на Майта. Молодой барон Ризенталь тем временем вскочил на ноги; он был вне себя от стыда и злобы и готовился продолжать борьбу еще яростнее. Возможно, Майту пришлось бы в конце концов сдаться этим двум сильным противникам, если бы их сражение не закончилось совсем по-другому.
Молодой барон со своим псом снова набросился на Майта, но тут, заглушая пыхтенье борющихся врагов и злобный визг Султана, послышался чей-то дребезжащий бас, не то испуганный, не то сердитый:
— Готхард, что ото значит? Что здесь происходит? Молодой барон тотчас же отпустил своего противника.
— Султан, сюда! — крикнул тот же голос, и пес повиновался, правда, недовольно ворча и скалясь на победившего врага.
Посреди поля битвы стоял с властным видом высокий полный господин лет пятидесяти. Его полное, покрытое здоровым румянцем лицо, окаймленное седой раздвоенной бородкой, выражало крайнее изумление. Надменный, самоуверенный взгляд устремлялся вопросительно то на чужого крестьянского мальчика, то па молодого барона, то на мрачного пса, который, зализывая следы побоев, улегся у ног старого барона.
— Готхард, что здесь случилось? — повторил господин по-немецки, разглядывая мертвенно-бледное лицо барчука, его непокрытую голову, спутанные волосы.— Я видел, что ты дрался с этим мальчиком. Из-за чего? Что он сделал? Кто он такой?
— Он нагло себя держал со мной,— пробормотал мальчик сквозь зубы, тяжело переводя дыхание.
— А именно?
— Не отвечал на мои вопросы... бил мою собаку...
— Вот как? А кто он такой? Что ему тут нужно? Как он попал сюда, в парк?
— Спроси у него самого, папа! Неизвестно еще, захочет ли он и тебе отвечать. Это, видно, очень подозрительная личность. Может быть, вор какой-нибудь. У него с собой узел, который он ни за что не хочет показать.
Барон Адальберт фон Ризенталь повернулся к крестьянскому мальчику.
Майт стоял, прислонившись к дереву, дрожа от волнения. Свой узелок он уже успел подобрать и сунуть под мышку. Его синяя куртка с блестящими пуговицами и короткие штаны того же цвета были в нескольких местах разорваны, а рука, придерживавшая узелок, вся в крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45