– Но вы же сами слышали, что она уже поразила легкие.
– Не надо так переживать, дочка, сейчас лечат и не такие болячки.
– Только, ради Бога, не говорите ничего Мануэлю, – голос Ракель звучал умоляюще.
– Мы не сможем долго держать его в неведении. Уж если кому и придется подсластить пилюлю, так это Тино.
Упоминание о сыне вызвало у Ракель новый приступ рыданий:
– Ах, Долорес, через несколько месяцев мой Тино станет сиротой. – Ракель в отчаянии уткнулась лицом в грудь свекрови. Долорес не находила себе места:
– Родная, я тебя прошу. Не надо так переживать. Я сейчас поймаю такси. Хорошо, что мы не поехали на мотоцикле. В таком состоянии я не могла бы сесть за руль. Успокойся, пожалуйста, все будет хорошо.
Вечером вся семья Астуриас собралась в гостиной. Не было только маленького Мануэля Хустино, его специально уложили спать пораньше.
– Почему вы не позвонили мне на работу из больницы? – Мануэль нервно теребил подлокотники кресла.
– Зачем? – на щеках Ракель горел нездоровый румянец. – Не было никакой необходимости беспокоить тебя раньше времени. Я вообще не хотела ничего тебе говорить. Но Долорес настояла.
– Нет, я должен об этом знать, – Мануэль нежно посмотрел на Ракель, которая снова закашлялась. – Для меня очень важно все, что связано с тобой.
– Есть вещи, о которых нельзя молчать, – вступила в разговор Долорес. – Мануэль хорошо знает доктора Каррансу. Будет лучше, если он узнает обо всем от нас, а не от него.
– Доктор не захотел говорить, сколько мне осталось жить, но я знаю, что совсем мало, – слова Ракель потонули в глухих рыданиях.
Долорес вскочила с кресла:
– Ты должна набраться мужества, Ракелита. Слезами горю не поможешь. Постарайся убедить себя, что ты обязательно поправишься. Человеческий разум – великая сила.
– Но он не может творить чудеса, – горестно возразила ей Ракель.
– Тебе сделают операцию и удалят опухоль. Потом ты пройдешь курс лечения и почувствуешь себя значительно лучше.
– Да, вы правы, – согласилась со свекровью Ракель. – Пока еще рано беспокоиться. Надо дождаться результатов обследования и посмотреть, что будет после операции.
На следующий день Долорес и Мануэль отвезли Ракель в больницу. Предоперационное обследование длилось очень долго. Часы ожидания превратились для Долорес с сыном в настоящую пытку.
– Я не собираюсь просить тебя сохранять спокойствие, поскольку знаю, что это очень трудно. У меня сейчас такое ощущение, как будто мне всадили нож под сердце, – голос Долорес звучал глухо, ее лицо осунулось и побледнело, чувствовалось, что она провела бессонную ночь. – Нам ничего не остается, как набраться терпения, сынок. Я не хочу, чтобы Ракель видела, как мы переживаем, ей от этого будет только хуже.
– Я с Ракель прожил лучшие годы моей жизни, мама, – Мануэль поднял на Долорес заплаканные глаза.
– Она была как солнце у нас в доме. Она подарила нам Тино.
– Ее обязательно должны вылечить, мама. Что мы будем делать, если она умрет?
– Сынок, пожалуйста, не говори об этом, – Долорес больше не могла сдерживать слезы. – Она еще поправится. Мы не должны быть пессимистами. Всегда надо надеяться на лучшее.
Мануэль вышел в коридор, мрачные мысли теснились у него в голове. В дверях он столкнулся с Хуаном Антонио, который специально приехал в больницу узнать, как дела у Ракель, но, взглянув на Мануэля, он понял, что сейчас его лучше ни о чем не спрашивать.
В коридоре появился доктор Карранса:
– В организме обнаружены метастазы, я очень сожалею…
Мануэль опустил голову. Слезы застилали ему глаза, он не мог удержаться от рыданий.
…Обследование закончилось, и Долорес наконец разрешили пройти в палату к Ракель:
– Ну, не будь пессимисткой, – Долорес овладела собой. – Мы же с тобой современные женщины, и у нас спортивное отношение к жизни.
– Это к жизни, – Ракель грустно улыбнулась. – А к смерти…
– Причем здесь смерть? – возмутилась Долорес. – Посмотри на себя. Ты молодая, сильная. Мы с тобой еще поживем в свое удовольствие. Тебе сделают операцию, а через недельку у тебя вообще все пройдет. Я тебя еще на мотоцикле научу ездить.
– Спасибо, Долорес. Вы всегда умели поддержать меня…
– Я прошу тебя, Мануэль. Ты должен взять себя в руки, – голос Хуана Антонио звучал твердо. – Ракель это не понравится.
– Она умрет, Хуан Антонио. Она умрет, – Мануэль подошел к доктору Каррансе. – Скажите, сколько ей осталось жить?
– Если судить по результатам обследования, то, я думаю, около шести месяцев. Конечно, надо еще учесть химиотерапию и облучение. Сейчас я распоряжусь, чтобы ее подготовили к операции.
Мануэль вошел в палату, присел на стул, стоящий в изголовье кровати, и бережно взял жену за руку:
– Ты не должна беспокоиться. Я тольхо что разговаривал с доктором Каррансой. Тебе сделают операцию, ты пройдешь курс лечения, и все будет хорошо.
Ракель пристально посмотрела на мужа и покачала головой:
– Ты не умеешь притворяться, но все равно, спасибо тебе. Я не хочу, чтобы мне делали операцию, какая от нее польза? И потом, мне очень страшно.
– Не говори глупостей. Доктору лучше знать, что делать, – Мануэль прикрыл ладонью глаза, чтобы Ракель не видела его слез.
– Сколько мне еще осталось? – настойчиво спросила Ракель. – Только скажи правду, я должна знать.
– Около… – слова Мануэля прерывались рыданиями. – Около шести месяцев.
Глава 7
На душе у Летисии скребли кошки. Она понимала, что Хуан Антонио вовсе не горит желанием принять ее на работу и что он идет на это, лишь уступая настойчивым просьбам дочери и жены. Однако отступать было уже поздно. «Будь что будет, надо же мне где-то работать», – подумала Летисия, переступая вслед за Моникой порог кабинета Хуана Антонио.
Как она и рассчитывала, ее ждал довольно холодный прием:
– Весь вопрос в том, что ты можешь делать? – Хуан Антонио явно колебался, какое решение принять.
– Мама говорила, что она может помогать твоей секретарше, – поспешила вступиться за подругу Моника. – Так что тебе незачем ломать голову.
– Я согласна делать что угодно, – Летисия поднялась с кресла, которое ей предложил Хуан Антонио. – Мне нужно срочно найти работу. Иначе я не смогу учиться в университете. Я давно дружу с Моникой и Маргаритой, и мне не хочется с ними расставаться.
– Да, вы всегда были подружками, – голос Хуана Антонио звучал скептически. – Но это еще не значит, что вы дружили. По-моему, это разные вещи.
Летисия почувствовала облегчение. Теперь она почему-то была уверена, что Хуан Антонио обязательно возьмет ее. И она не ошиблась в своем предчувствии. Хуан Антонио наконец оставил свои сомнения и объявил Летисии, что с завтрашнего дня она становится его сотрудницей:
– Только не думай, что я буду менее требователен к тебе, раз ты дружишь с Моникой.
Летисия подошла к Хуану Антонио и поцеловала его в щеку:
– Я вас поцеловала в первый и, наверное, в последний раз. Ведь секретарша не должна целовать начальника, да?
– Думаю, что да, – Хуан Антонио слегка смутился.
– Ладно, Летисия, нам пора идти, – Моника направилась к выходу.
– Завтра я приду вовремя. Вы не пожалеете, что взяли меня на работу.
Оказавшись на улице, Летисия поспешила выразить Монике свою признательность:
– Спасибо, что ты замолвила за меня словечко.
– Пустяки.
– Ты просто не понимаешь, что значит для меня эта работа. Ведь у меня дома настоящий ад.
– Тебе просто нужно наладить отношения с матерью, – возразила ей Моника, – а не ссориться с ней постоянно.
– Моей матери нужно было идти в монастырь. Она все время жалеет, что вышла замуж, а отца называет тупицей.
– Я не верю, что ты не можешь ужиться ни с кем из твоих родственников. Семья – самая важная вещь в жизни.
– Хороша семейка, нечего сказать, – Летисия с ожесточением плюнула себе под ноги. – Мои старшие братья женились и больше не живут с нами. А мой младший брат просто невыносим. Я сама собираюсь сбежать при первом удобном случае.
Моника предложила Летисии подвезти ее домой. Летисия согласилась. «Когда-нибудь и у меня будет такая машина», – подумала она, усаживаясь рядом с подругой. По дороге Летисия дала волю фантазии. «Если я смогу закончить университет, мне будет обеспечена блестящая карьера. А замуж я еще успею. В таком деле лучше не спешить и найти себе супруга побогаче и с положением. А что мне может дать этот Федерико?» При воспоминании о Федерико Летисия почувствовала легкий укол совести: «Бедняжка так мучается из-за меня». Но вскоре ее сомнения развеялись. «Я сама должна устраивать свою жизнь. Это Моника может позволить себе такую штуку, как любовь. Ей-то все нипочем, ее отец миллионер, да и Даниэла тоже не бедная». Размышляя о своем будущем, Летисия не заметила, как Моника остановилась у подъезда ее дома. Летисия чмокнула Монику на прощание:
– Извини, что не приглашаю тебя зайти. Я боюсь, мать наговорит тебе грубостей. Вдруг у нее сегодня плохое настроение?
– Ничего. Удачи тебе, ведь завтра твой первый рабочий день, – Моника помахала на прощание рукой и, включив скорость, начала разворачиваться.
Узнав, что дочь собирается поступать в университет, мать Летисии очень рассердилась. Ей вовсе не улыбалась перспектива содержать ее еще несколько лет. Семья и так с трудом сводила концы с концами. Летисия пыталась объяснить матери, что теперь у нее будет работа и она сама сможет платить за обучение. Однако ее доводы, казалось, абсолютно не действовали на мать, она распалялась все больше, по мере того как дочь приводила все новые аргументы в защиту своего выбора. Их спор постепенно перерастал в ссору. Тогда отец Летисии, который обычно предпочитал не вмешиваться в их отношения, не выдержал и попытался урезонить жену:
– Пусть идет учиться. Сегодня без этого не обойтись.
– Ты вот всю жизнь учился, только какой из этого толк? – съязвила в ответ жена.
– Лучше выходи замуж и уезжай отсюда, – подлил масла в огонь младший брат.
Но Летисию не так-то легко было заставить отказаться от сделанного выбора. Ее не зря считали упрямой.
– Ты можешь говорить что угодно, – голос Летисии звучал твердо. – Но если Моника с Маргаритой поступят в университет, я тоже буду там учиться.
В конце концов нервы матери не выдержали, она с силой ударила кулаком по столу и разразилась истерическим криком:
– Хватит! Мне хочется жить по-человечески! Я даже тряпки лишней не могу себе купить! Эти дети просто бездонная бочка, никаких денег не хватит! Поймите наконец, мне пора подумать о себе самой!
– Тебя никто не заставлял нас рожать. Ты сама виновата, что имеешь столько детей.
Это было уже слишком. Мать Летисии больше не могла сдерживаться и влепила дочери увесистую оплеуху:
– Нахалка!
Летисия схватилась за горящую щеку. Слезы душили ее. «Нет, я во что бы то ни стало должна учиться. Иначе мне никогда не выбраться из этого ада».
Глава 8
Вот уже восемь лет, как Рамон и Сония жили вместе. За эти годы Рамон возмужал, стал солиднее. Теперь он совсем не был похож на того наивного мальчика-садовника, каким его впервые увидела Сония. Рамон уже давно закончил университет, у него была интересная работа, которой он отдавался всей душой. Сонии теперь часто приходилось подолгу оставаться дома одной. Рамон возвращался поздно, а иногда и вообще уезжал по делам на несколько дней.
Вот и сейчас Сония сидела в кресле с газетой в руках. У нее на коленях удобно устроился большой пушистый кот.
За стеной послышался звук приближающихся шагов. «Это Рамон», – подумала Сония и, отложив в сторону очки, поправила прическу.
Дверь распахнулась, на пороге появился Рамон. Он поставил на пол чемодан, небрежно бросил на кровать папку с бумагами, подошел к Сонии и поцеловал ее в лоб. Сония нежно обняла его за плечи:
– Мальчик мой. Мой дорогой малыш.
– Сония, мы же договорились, что ты больше не будешь меня так называть, – в голосе Рамона сквозило недовольство. Он присел на край кровати и почесал кота за ухом.
– А раньше тебе это нравилось…
– Раньше, раньше. Раньше у меня не было ни образования, ни работы, я вообще ничего из себя не представлял, – Рамон поправил галстук. – Мне не нравится, когда ты разговариваешь со мной, как с ребенком. – С этими словами Рамон встал и направился в ванную.
«В последнее время он стал какой-то чужой, – Сония почувствовала как к горлу подкатывает комок. – Он с каждым днем все больше отдаляется от меня, что если у него кто-нибудь есть?» От этой мысли Сонии сделалось не по себе, слезы брызнули у нее из глаз. В таком виде ее застал Рамон:
– Пожалуйста, Сония, только не начинай опять…
– Я знаю, что надоела тебе, в этом все дело.
– Сония, я так устал от твоих штучек, – было видно, что Рамону уже не первый раз приходилось сталкиваться с подобными сценами. – Ты стала ужасно ревнивой. Ты, наверное, думаешь, что я твоя собственность, да?
– Просто я боюсь потерять тебя, – Сония наконец уняла слезы и лишь изредка всхлипывала. – Ведь у меня нет никого, кроме тебя.
– Но ты сама никогда не пыталась ничего изменить в своей жизни, – Рамон старался говорить уравновешенным тоном. – Сколько я тебя помню, ты только сидела взаперти и жаловалась, что у тебя нет ни друзей, ни детей, похоже, что ты обижена на весь мир.
Сония тяжело вздохнула, ей было горько слушать эти слова, хотя в глубине души она сознавала, что Рамон прав, и ей необходимо изменить свой характер, если она действительно не хочет расстаться с ним. Она поднялась с постели и подошла к Рамону.
– Я даю тебе слово, что больше не буду сидеть дома и постараюсь найти новых знакомых.
– Старых ты потеряла из-за меня.
– Мне их не жалко. Значит, они не были настоящими друзьями, – Сония придирчиво посмотрела на свое отражение в зеркале и вздохнула. – Сейчас искренние люди встречаются нечасто.
– Ну, я думаю, ты все-таки сможешь их найти, – поспешил успокоить ее Рамон. – Ладно, давай лучше пообедаем, а то мне уже скоро нужно возвращаться на работу.
После обеда Рамон попрощался с Сонией и вышел из дома. У него оставалось еще немного времени, поэтому можно было не торопиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61