Над Джиной Рейес никто не смеет издеваться! – угрожающе произнесла женщина и направилась к выходу.
Фелипе засмеялся ей вслед. Он подумал, что приход Джины – добрый знак. А к войне с ней он привык.
Мария вошла в столовую и, убедившись, что еда стоит на столе нетронутой, всплеснула руками:
– Сеньора! Вы так ничего и не ели!
– У меня нет аппетита, Мария, – мрачно ответила Даниэла.
– Мне это совсем не нравится. Вам надо немного развлечься.
Даниэла подняла глаза от узора на скатерти, который она все время разглядывала, не зная, зачем.
– Мне не до веселья, Мария. У меня не осталось надежды на лучшее, а без надежды нельзя жить.
Служанка озабоченно смотрела на нее.
– Сеньор Алехандро вам не нравится? – спросила она.
– Ой, Мария, хоть вы не начинайте об этом, – с досадой сказала Даниэла – Джина уже надоела ей своими намеками на страсть фабриканта.
– Да нет, сеньора, я только спросила.
– Алехандро – прекрасный человек, но я не могу полюбить никого, кроме Хуана Антонио, – задумчиво произнесла Даниэла.
После неудачного, как ей казалось, разговора с Даниэлой Сония поехала к Хуану Антонио. Ей хотелось спасти Монику. Брат был поражен, услышав ее рассказ.
– Ни за что бы не поверил, если бы это сказала не ты, – покачал он головой, – Сколько же времени понадобилось Монике, чтобы понять, что за тип этот Альберто!
– Я надеюсь, она придет к Даниэле, – вздохнула Сония и отставила недопитую чашку кофе. – А может быть, и Даниэла возьмет инициативу на себя.
Хуан Антонио закусил губу и наморщил лоб.
– Даниэла права, Моника сама должна сделать шаг нам навстречу. Во всяком случае, навстречу Даниэле. Меня-то она, должно быть, и знать не желает.
Сония обняла брата.
– Я уверена, что у вас троих все наладится, – сказала она. – Не знаю, почему, но я чувствую, что все будет хорошо.
Хуан Антонио печально взглянул на нее. Ему, напротив, казалось, что ничего хорошего не будет.
Заехавший к нему через час Мануэль не поддержал его в мрачных мыслях. Он, как всегда, был очень рассудителен и видел все довольно ясно.
– Не мучай себя. Этот человек для Даниэлы ничего не значит. Джина ляпнула это для того, чтобы досадить тебе.
– Я в этом не уверен, – нахмурившись, сказал Хуан Антонио. – Когда я спросил о нем Дору, она посоветовала обратиться прямо к Даниэле.
– Но вмешиваться в их отношения тебе нельзя, – поднял палец Мануэль.
– Да, знаю, – недовольно ответил Хуан Антонио и прошелся по комнате. – Но, по крайней мере, Моника бросила этого негодяя.
Он сел и стал раскачиваться взад-вперед.
– Я бы на твоем месте разыскал ее, – посоветовал Мануэль.
– Нет, – болезненно поморщился его друг. – Она не станет со мной разговаривать. Вспомни, как она вела себя все это время. Лучше подождать немного.
Переживания сделали Хуана Антонио мудрее. Впрочем, дураком он никогда и не был. Лишь страсти, перед которыми он был бессилен, заставляли его иногда делать необдуманные шаги – словно злой рок толкал его… Он чувствовал себя очень одиноким, но в этой боли незаметно для него рождался новый человек.
Мануэль, умный, но несколько сухой, сделал неожиданное предложение:
– А почему бы тебе не пожить с Сонией?
– Мануэль, я, кажется, уже слишком большой мальчик, чтобы жить с сестрой! – воскликнул Хуан Антонио.
– А что тут плохого? – пожал плечами Мануэль. – У нее тебе будет лучше, чем в отеле.
– Терять независимость из-за комфорта…
– Почему? – недоумевал Мануэль. – Разве ты собираешься делать что-то такое, что надо скрывать от нее?
– Да нет, – махнул рукой Хуан Антонио.
– Подумай, она одинока, ты тоже… А дом у нее большой, тесно вам не будет.
Но Хуан Антонио не мог согласиться с ним. Возможно, что атмосфера несчастья, окружавшая Сонию, отталкивала его – он подсознательно стремился к свету и счастью. Так начинал себя новый человек, рождавшийся в нем.
Моника боялась: хорошо ли примут ее родственники Дениз? Страхи оказались напрасны. Бедствия молоденькой девушки тронули их. Они всем сердцем сочувствовали Монике. Ромелия, мать Дениз, провела девушку в комнату, где раньше спала Дениз.
– Ни о чем не волнуйся, – сказала она Монике. – Это твой дом. Живи здесь, сколько захочешь.
– Спасибо, сеньора, – поблагодарила ее Моника. – Но я не буду злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Не говори глупости, – остановила ее Дениз. – Мы будем помогать тебе.
Ромелия обняла обеих подруг:
– Я рада, что вы обе со мной. Мне было так одиноко без дочери. А теперь у меня сразу две дочки. Надеюсь, ты все поняла и больше не захочешь покидать родной дом.
Дениз, улыбаясь, кивнула. Моника печально глядела на них, остро ощущая свое одиночество. Ромелия посмотрела на нее и сказала:
– То, что с тобой случилось, очень грустно. Но здесь тебе нечего бояться.
– Я знаю, сеньора, спасибо, – ответила Моника.
– Вот только плохо, что ты не предупредила семью, – озабоченно произнесла мать Дениз. Слезы выступили у девушки на глазах.
– У меня нет семьи, сеньора. Я оскорбила всех своих близких и не имею права на их внимание.
Ромелия, вздохнув, погладила ее по голове:
– Ладно, дочка, тебе, может быть, виднее, что ты делаешь.
Она улыбнулась:
– Только не называй меня сеньорой. Мое имя Ромелия, так ко мне и обращайся.
Джина сидела в кресле, поджав под себя ноги. Даниэла корила ее:
– Зачем ты пошла к Фелипе?
– Я очень разозлилась на него за вчерашнее.
– Я просто отказываюсь вас понимать, – сердито сказала Даниэла. – Пора бы вам и повзрослеть. Ведете себя, как малые дети.
– Но он же смеется надо мной! Я для него ничего не значу! – в слезах ответила Джина.
– Скорее, наоборот, ты для него слишком много значишь.
– Ой, пусть он катится к дьяволу. Я думаю, не поехать ли мне к Хансу в Германию. Уж он-то меня действительно любит.
Даниэла молча посмотрела на нее и тяжело вздохнула.
– Знаешь, Алехандро приходил ко мне со своим сыном. Карлос мне понравился, умный и живой мальчик.
– Да, Алехандро не дурак. Он понял, что тебя легче всего пронять детьми, – усмехнулась Джина.
– Прекрати, – сердито сказала Даниэла.
– Я же говорю правду, – миролюбиво произнесла подруга. – Ты любишь детей.
Даниэла вздохнула.
– Да… Они такие милые. Знаешь? Я решила взять на воспитание несколько детей. Представлю новую коллекцию – и займусь детьми, честное слово.
– Ты серьезно? – с улыбкой спросила Джина.
– Серьезно. Жизнь без семьи лишена смысла. А только подумать, сколько на свете детей, лишенных родительской ласки!
– Ты права. Ну что ж, поступай, как знаешь… И мы будем уважать тебя еще больше, – улыбнулась Джина.
Иренэ сидела за столом перед разложенными эскизами с гордым видом. Альберто рассматривал рисунки и качал головой:
– Ничего не скажешь, здорово. Даниэла знает свое дело.
– По-моему, это кошмар, – вздернула плечо Иренэ. – Но что делать, плохие вкусы господствуют в мире.
– Наш Дом моделей будет иметь успех, – усмехнулся Альберто. – Даю голову на отсечение.
– Дай-то Бог. Слушай, Альберто, Моника от тебя убежала, почему бы нам не жить вдвоем?
– А вдруг она вернется? – сказал Альберто, не глядя на нее.
– Ты прекрасно знаешь, что не вернется, – вздохнула Иренэ. – Почему ты не хочешь жить у меня?
Альберто пробормотал что-то неопределенное. Предложение Иренэ было заманчивым, но связывать себя обещанием ему не хотелось.
Хуан Антонио всегда отличался решительностью и энергией. Именно поэтому ему когда-то удалось блестяще наладить дело в своей фирме. Но и в сердечных делах он был таким же. Поняв, что главное в его жизни – любовь к Даниэле, он пришел к ней в дом, зачеркнув то, что ему теперь казалось досадным и случайным, и со всей страстью и настойчивостью стал снова добиваться любви Даниэлы. Он пришел в дом, где они когда-то были счастливы.
– Я не сдамся, не отчаюсь, а буду умолять тебя о прощении, пока мы опять не будем вместе, – говорил он, глядя Даниэле прямо в глаза.
– Пойми же, я не хочу о тебе ничего знать. Уходи и не мучай меня больше, – отвечала Даниэла, нервно ломая руки.
– Подожди, нам необходимо поговорить о Монике. Она ведь расплачивается и за нашу размолвку.
Он пристально посмотрел на Даниэлу и сказал:
– Я люблю тебя, Даниэла. Я люблю тебя.
Он попытался поцеловать ее, но она оттолкнула его и дала пощечину.
– Да как ты смеешь! – отчаянно воскликнула она. – Я не хочу с тобой говорить, уходи, меня не интересует твоя жизнь!
– Я сойду с ума! – простонал Хуан Антонио.
– Это меня не касается. Моника мне уже сказала, что я не имею отношения ни к ней, ни к тебе. Вот и чудно. Я забуду вас обоих, как вы забыли меня.
Хуан Антонио прошелся по комнате и, резко повернувшись к ней, выпалил:
– Я совершил страшную ошибку, но никогда не забывал тебя, Даниэла.
– Лучше бы тебе подумать об этом до того, как ты связался с Летисией, – горько сказал Даниэла.
– Попробуй меня понять, – вздохнул Хуан Антонио. – Я ощущал себя старым, у меня появились комплексы, и когда молоденькая девочка обратила на меня внимание, это оказалось слишком сильным искушением.
– Вот и оставайся с молоденькой девочкой. А обо мне можешь забыть, – сердито бросила Даниэла и пошла к выходу.
– Даниэла! – воскликнул Хуан Антонио.
Она остановилась и повернулась к нему.
– Даниэла! – повторил он. – Забудь обо всем. Я люблю тебя!
Она покачала головой.
– К сожалению, у меня очень хорошая память. К тому же у тебя будет ребенок.
– Это не должно тебя волновать. Я твердо решил порвать с Летисией. О женитьбе на ней не может быть и речи.
Даниэла сжала кулаки.
– Меня не интересуют твои решения. Уходи, прошу тебя.
– Даниэла! – умоляюще произнес он.
– Между нами все кончено, Хуан Антонио. Не надо цепляться за воспоминания. Живи своей жизнью и дай мне жить моей.
Он хотел что-то сказать, но Даниэла остановила его, подняв руку:
– Если ты еще раз придешь в этот дом, я перееду отсюда.
– Нет, этот дом твой, – покачал головой Хуан Антонио.
– Тогда уважай мои права. Ты не должен являться сюда всякий раз, когда тебе взбредет в голову.
И она вышла. Хуан Антонио печально смотрел ей вслед.
Даниэла поднялась к себе в комнату и села в кресло. Ею овладели сложные чувства. Дверь бесшумно открылась, и вошла Джина. Она знала, что здесь был Хуан Антонио, и хотела поговорить о нем.
– На твоем месте я бы его простила, – осторожно сказала она.
– Я почти была готова, но испугалась, как бы потом не пришлось раскаиваться в этом.
– Вряд ли, – произнесла Джина, садясь перед зеркалом.
– Я устала страдать из-за людей, которые этого не заслуживают, – вздохнула Даниэла. – Может быть, я стала злой и бездушной?
– Глупости! – возразила Джина. – Все, что с тобой происходит, очень понятно.
– Жизнь продолжается, я хочу жить и никому не позволю погубить меня, – сказала Даниэла. – Ладно, хватит об этом. Лучше скажи, что ты намерена делать с Фелипе?
– Фелипе для меня умер.
– Вы не меняетесь, – покачала головой Даниэла.
Джина повела плечами и упрямо сказала:
– Он имел возможность все исправить, а вместо этого оскорбил меня.
Даниэла улыбнулась:
– Вы все равно поженитесь, запомни мои слова.
– Нет, нет, я еще с ума не сошла! – воскликнула Джина.
– Ладно, поживем – увидим.
– Да я скорее выйду замуж за первого встречного, чем буду терпеть скачки и лошадей.
Даниэла молча улыбнулась.
Моника сидела на стуле. По щекам ее текли слезы. Дениз сидела рядом и пыталась ее утешить.
– Ну перестань, не плачь, все будет хорошо.
Но та безутешно качала головой.
– Мы были так счастливы, Дениз, у нас была такая чудесная семья, Лало меня любил, но появился Альберто, и все погибло.
Она зарыдала во весь голос.
– Безвыходных положений не бывает, – сказала Дениз. – Так всегда говорит моя мама.
– Нет, Дениз, для меня все потеряно. Я сама во всем виновата.
– Поговори со своей мамой, она все поймет.
Моника трясла головой и произносила сквозь слезы:
– Нет, нет, я на это не решусь! Лучше думать, что она любит меня и прощает, чем убедиться, что это не так.
– А что с Лало? – спросила Дениз.
– Я всегда буду казнить себя за то, что предала его. Он настоящий человек, не то, что Альберто.
И она опять залилась слезами. Дениз встала, и, достав платок, стала вытирать ей щеки.
Глава 39
Несмотря на все потрясения и переживания, Даниэла готовилась к презентации своей новой коллекции. Она пригласила Алехандро еще раз обсудить подбор тканей. Фабрикант был в восторге от ее эскизов и не скрывал восхищения. Он представлял себе, как красиво заиграют его материалы в этих платьях. Даниэла и Алехандро были поглощены своим профессиональным разговором, когда неожиданно открылась дверь и в офисе появился не кто иной, как Альберто.
– Кто тебе разрешил сюда приходить?! – с возмущением спросила Даниэла.
– Я хочу знать, где Моника, – развязно произнес вошедший.
– Не знаю, – ответила Даниэла. – Но если бы и знала, не сказала бы. Убирайся отсюда! – она указала на дверь.
Однако Альберто не двигался с места.
– Вы слышали, что сказала сеньора? Прочь! – воскликнул Алехандро и, сжав кулаки, направился к наглому типу. Тот отскочил в сторону, спрятался за манекеном и издевательски протянул:
– У тебя смелые кавалеры… Но имей в виду, ты человек конченый. Мы с Иренэ приготовили тебе славный сюрприз.
– Ты сошел с ума?! – возмутилась Даниэла.
– Нет! Очень скоро откроет свои двери Дом моделей Иренэ Монтенегро. И клянусь, мы сделаем все, чтобы разорить тебя.
– Что Иренэ понимает в дизайне? – усмехнулась Даниэла.
– Увидишь! – был ответ.
– Я не боюсь вас, уходи! – повторила она.
– Бедная Даниэла! Мне даже страшно подумать, что с тобой будет! – сказал Альберто и вышел.
– Что это за тип? – изумленно спросил Алехандро.
– Человек, который восемь лет назад, как я полагала, был моим мужем. Я тебе рассказывала, помнишь?
Алехандро сел.
– Он производит впечатление умалишенного. Я думаю, тебе нечего опасаться.
– Я не боюсь, – вздохнула Даниэла. – Но иногда это бывает невыносимо.
После работы она все рассказала Джине.
– Дом моделей Иренэ Монтенегро? – поразилась та. – Извини, но это смешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61