Но спустя некоторое время в ней появилась Дульсина. Сестер оставили вдвоем. Дульсина не считала нужным прикрывать истинную цель своего визита какими-либо сентиментальными маневрами. Она сразу сказала сестре, что нуждается в деньгах, и выразила уверенность, что Кандида даст ей эти деньги.
— Не жди от меня ни сентаво, — объявила Кандида с неожиданной в такой слабенькой больной решительностью.
Дульсина объяснила, что просит деньги не просто так, а в обмен на молчание. Кандида непонимающе вопросительно смотрела на нее.
— Если ты дашь мне деньги, я не стану доносить на тебя, что это ты убила моего мужа, — объяснила Дульсина.
— Я не делала этого! Здесь был полицейский, и он знает, что я этого не делала… Лучше займись тем, чтобы замести свои следы. Ведь наверняка это ты убила его!
— Сумасшедшая, что ты говоришь?! Ты обязана мне помочь. У тебя есть деньги, и ты должна спасти доброе имя нашей семьи!
Кандида долго молча смотрела на сестру. Потом наконец сказала:
— Я знаю, где ты можешь достать деньги… Дульсина вся превратилась во внимание.
— Пойди на кладбище…
Брови Дульсины удивленно поползли кверху.
— …Постучи в склеп Федерико Роблеса и попроси: может, он вернет тебе хоть частичку того, что награбил!
Дульсина встала.
— Чтоб тебе сдохнуть поскорее, — сказала она и метнула в сестру ненавидящий взгляд.
Просьба Розы удивила Паулетту.
— Скажи, мама, если ты вернешь расписки Дульсине, это спасет ее?
— Конечно.
— Тогда, знаешь… лучше верни их ей. Паулетта с интересом посмотрела на дочь.
— Ты хочешь простить ее? Роза рассмеялась.
— Я бы хотела попросить тебя пригласить ее. Она придет?
— Разумеется. Еще бы!
— Ну вот! А вместо тебя встречу ее я.
…В тот же день Рикардо, заглянув к Дульсине, сказал ей:
— По-моему, у меня для тебя неплохие новости. Звонила Паулетта Мендисанбаль. Она просит тебя наведаться к ней по поводу долгов. Мне кажется, она хочет продлить срок уплаты.
— Чтобы я перед ней унизилась!.. — фыркнула Дульсина.
— Будь благоразумной, — посоветовал ей Рикардо. — У тебя нет другого выхода. Иначе — тюрьма.
Тюрьму Дульсина помнила хорошо. В тюрьму ей не хотелось.
РЕВАНШ
Если бы дон Себастьян, надумавший навестить Розу в «Шанхае» и не заставший ее, но зато узнавший о решительных переменах в ее жизни, вернулся в дом Линаресов чуть пораньше и успел бы рассказать об этих новостях Селии до ухода Дульсины, может, их хозяйку и не ждало бы такое потрясение. Уж наверно, учитывая хороший слух старшей служанки, известие об обретении Розой Гарсиа матери дошло бы до ушей Дульсины Линарес…
Однако этого не случилось. И когда слуга Паулетты проводил Дульсину в кабинет и женщина, сидевшая в кресле за письменным столом спиной к дверям, резко обернулась, Дульсина не могла сделать больше ни шага от изумления: перед ней была Роза Гарсиа.
Она спокойно наклонила голову в знак приветствия.
— Проходите, садитесь, сеньора Линарес, вдова Робле-са, — сказала Роза.
Дульсина, с трудом расцепив судорожно сжатые челюсти, крикнула:
— Дикарка проклятая! Ты-то что здесь делаешь?! Роза была спокойна.
— Повежливее, пожалуйста, — чуть поморщилась она, хотя в глазах у нее прыгали черти. — Я не дикарка. Я сеньорита Гарсиа. А вы сеньора Линарес, вдова Роблеса. И если я обращаюсь к вам как к сеньоре, то и вы извольте отвечать мне тем же. Прошу вас держаться в рамках вежливости.
Произнеся все это, Роза удовлетворенно переменила позу.
— Что за глупые шутки?! — взвизгнула Дульсина, — Тебе здесь не место!
— Напротив, — еще более спокойно произнесла Роза. — Моя мать поручила мне решить связанный с вами вопрос.
— Какая такая твоя мать? — совсем растерялась Дульсина.
— Как, вы не знаете? Моя мать сеньора Паулетта Мендисанбаль.
Что бы там ни было, Дульсина не захотела согласиться с услышанным.
— Рассказывай сказки! — пренебрежительно сощурилась она, пытаясь вернуться к привычному тону общения с этой дикаркой.
Но при ее последней фразе в кабинет заглянула Паулетта.
— Ты же прекрасно знаешь, Дульсина, что Роза — моя дочь, — сказала она.
— Я пришла поговорить с тобой по твоему приглашению, — Дульсина повернулась к Розе спиной.
— Я сейчас занята. Я вполне доверяю Розе заняться нашим делом.
Она вышла.
— Садитесь, будьте любезны, — услышала Дульсина за спиной голос Розы.
— Вы обе издеваетесь надо мной, — жалко пробормотала она.
— Ничего подобного, — парировала Роза и предложила заняться наконец делами.
Она достала из ящика стола пакет с бумагами. Показала одну из бумаг Дульсине.
— Вы признаете, что это ваша подпись?
— Да. Ты хочешь отомстить мне?
— Совсем нет. Я хочу вернуть эти бумаги вам, если…
— У меня нет денег, — прервала ее Дульсина. — Чем я могу выкупить их?
Роза серьезно посмотрела на свою мучительницу.
— Тем, что попросите у меня прощения за зло, которое мне причинили. На коленях попросите.
Дульсина чуть не задохнулась от этой наглости.
— Я?! У тебя?! На коленях?! Да лучше в тюрьму!..
— По-моему, в тюрьме хуже, — сказала Роза. — Впрочем, выбирайте сами. Если вы не согласны на мое условие, я верну бумаги матери, и она даст им ход.
— Это унижение! — крикнула Дульсина.
— Это гораздо меньшее унижение, чем те, которым подвергали меня вы!
Дульсина встала и гордой походкой пошла к двери. Открыв ее, она неожиданно увидела полицейского, видимо ожидавшего распоряжений владельца расписок.
Дульсина закрыла дверь и вернулась к письменному столу.
— Хорошо, Роза, — сказала она и опустилась перед Розой на колени, — Прости меня за все…
— Вот и умница. — Роза протянула ей расписки. — Возьмите ваши бумаги.
Дульсина поднялась с колен, выхватила бумаги из рук Розы и начала с остервенением рвать их.
— Ты унизила меня как никто, и клянусь самым святым, ты жестоко за это поплатишься!
— А что у вас святое-то? — спокойно спросила Роза. — Память о лиценциате Роблесе?
— Кровью заплатишь! — рычала Дульсина.
— Убьете меня? — улыбнулась Роза.
— Ох, с каким бы наслаждением я это сделала! Вошла Паулетта. Дульсина со злобой взглянула на нее.
— Я всем расскажу, что у тебя за дочь и от кого! Вы меня еще вспомните, — крикнула она, выбегая из кабинета.
Рассчитавшись с клиентом и убрав со стола посуду, Эрлинда подошла к телефону и набрала номер Рохелио. Она напомнила ему, что у нее сегодня свободный вечер и они могут повидаться и поболтать. Они договорились созвониться, вот она и звонит первой. Рохелио обрадовался ей, поблагодарил за звонок и спросил, где они могут увидеться.
Эрлинда предложила встретиться у нее дома. Едва она повесила трубку, как почувствовала, что кто-то ее крепко взял за локоть.
Конечно, это был Исидро Васкес.
— Уже успела договориться? Опять с этим?
— Я могу встречаться с кем хочу.
— Это мне решать, — нагло заявил он. Она насмешливо посмотрела на него:
— Ну до чего крутой самец!
— Да уж покруче твоего этого. Эрлинда вырвала локоть и ушла.
Оказывается, можно узнать заранее, кто у тебя родится: мальчик или девочка. Об этом рассказала Розе мать. Она объяснила ей, что для этого проводится исследование ультразвуком. Этот метод применяет, например, их сосед доктор Херман Лаприда.
Роза пожелала немедленно провести такое исследование. Доктор оказался очень высоким и очень веселым человеком. Когда Роза, проделав все процедуры, обратилась к нему с вопросом, что там показывают его аппараты: мальчик у нее будет или девочка, — он рассмеялся и сказал, что у нее слишком ранняя стадия беременности для таких прогнозов.
Но одно он мог сказать со всей уверенностью: плод находится в совершенно правильном положении, и ребенок должен родиться здоровым.
Роза радостно обняла Паулетту и сказала:
— Док, ежели родится сын, я дам ему ваше имя — Херман. Доктор опять рассмеялся и поблагодарил. Когда их визит окончился, он задержал Паулетту.
— Я не знал, что у тебя такая красивая дочь, — сказал он. Паулетта рассказала ему, что Роза была разлучена с ней с самого детства, и что теперь Паулетта собирается заняться ее воспитанием, научит ее одеваться, изменит манеру говорить.
— Зачем? — воскликнул Херман. — Она и так полна очарования! Ты говоришь, она в разводе?
— Да. И дала зарок не показывать ребенка отцу.
— Надеюсь, вам не помешает внимание хорошего доктора? — широко улыбнулся Херман.
Паулетта тут же предложила ему быть личным врачом ее дочери.
Веселый доктор очень понравился Розе. Она чувствовала себя с ним просто. В один из его визитов она предложила ему стать крестным отцом ее сына, которого по-прежнему собиралась назвать Херманом.
Херман тут же согласился и заявил, что такой договор вполне достаточный повод, чтобы сплясать «бамбу».
Роза сказала, что она страсть как любит плясать «бамбу», но не уверена, что ее манера плясать этот танец не пойдет во вред ее беременности. Они долго хохотали. Тогда Херман предложил отложить танцы, а вместо этого пойти вместе поужинать.
— С мамой Паулеттой и Роке? — спросила Роза. Херман честно сказал, что предпочел бы поужинать вдвоем, и признался, что Роза ему очень нравится и ему хотелось бы познакомиться с ней поближе.
Садовник мялся, никак не мог перейти к главному, и видно было, что этот разговор дается ему с трудом: он слишком долго работал у Линаресов и слишком уважал Рикардо, чтобы так сразу, безо всякого смущения, объявить ему, что собирается уходить.
Наконец он вымолвил, что должен покинуть дом Линаресов, потому что его хочет взять на работу Роза Гарсиа.
Рикардо сначала показалось, что он ослышался. Потом он решил, что Роза нанимает Себастьяна к кому-то, у кого сама работает служанкой.
Но Себастьян объяснил ему, что Роза живет теперь в доме сеньоры Паулетты Мендисанбаль, потому что она ее дочь.
Пораженный этим известием, Рикардо срочно нашел Рохелио и обиженно спросил его, почему брат ничего не рассказал ему о переменах в жизни Розы.
Рохелио оправдывался тем, что в последние дни они совсем не виделись. Да и сам он узнал о Розе совсем недавно от Дульсины, которая была в доме Мендисанбалей.
— Она добилась отсрочки? — спросил Рикардо.
И Рохелио сообщил брату, что Роза безвозмездно вернула их сестре все ее расписки.
Уже издали увидев Исидро Ваекеса с дружками, Эрлинда стала ругать себя за неосторожность, за то, что подвергает Рохелио Линареса опасности.
Сопровождаемый друзьями, Исидро подошел к ним вплотную. На улице не было ни души. Тусклый свет фонаря делал лица людей бледными. Исидро помахал пальцем перед носом у Рохелио.
— На этой женщине стоит мое тавро. Разве ты не слыхал об этом?
— Надо бы спросить у нее самой, — негромко ответил Рохелио.
Эрлинде вдруг стало до того тошно от этих постоянных наглых домогательств Васкеса, что она обняла Рохелио за плечи и сказала:
— Шел бы ты, Исидро… Тоже мне, хозяин нашелся. Исидро еще больше надвинулся на Рохелио.
— Линда будет или моей, или ничьей. — Он продолжал помахивать пальцем около носа Рохелио, едва не задевая его.
Рохелио ударил коротко и, казалось, не очень сильно. Но Исидро неожиданно упал, и изо рта у него потекла кровь. Однако он тут же вскочил. В руке его в фонарном луче блеснуло узкое длинное лезвие. Он выкинул руку с лезвием вперед, и Рохелио, резко согнувшись в поясе, осел на землю.
Исидро и его дружки кинулись бежать. Эрлинда с воплем бросилась к Рохелио и попыталась поднять его. Он не сделал ни движения, чтобы помочь ей, и не отвечал на ее вопросы. Она побежала вызывать «скорую помощь».
…В больнице выяснилось, что Рохелио потерял много крови и нужна срочная операция.
Эрлинду к Рохелио не пустили. Пометавшись по больничному зданию, она нашла телефон и позвонила к Лина-ресам.
Трубку, как всегда, сняла Леопольдина. Узнав, что говорит Линда Гонсалес, она надменно сказала:
— Как вы смеете звонить в этот дом?
Эрлинде показалось, что Леопольдина сейчас повесит трубку. Но ей все-таки удалось крикнуть, что молодой сеньор Рохелио тяжело ранен и находится в больнице «Скорой помощи».
Дульсина довольно спокойно встретила известие о ранении Рохелио.
Леонела с ужасом смотрела, как она, продолжая как ни в чем не бывало попивать чай, рассуждала на тему о том, что их присутствие вряд ли поможет раненому.
— Но это же твой брат, Дульсина!
— Но он же сам вырыл себе яму. Разве можно было дружить с подругой дикарки? Не зря Рикардо и Рохелио близнецы: обоим нравятся чумички… Если хочешь, съезди в больницу, а у меня и так забот по горло.
Леонела сказал, что она обязательно поедет. Она понимала, что Рикардо ни за что не простил бы ей бездушия по отношению к своему брату.
Этого звонка в доме Мендисанбалей не ждали. Кормилица Эдувигес, подошедшая к телефону, нутром своим почувствовала опасность для спокойствия в доме, исходящую от напряженного голоса Рикардо Линареса, представившегося и попросившего к телефону Розу.
Эдувигес не стала звать Розу, а передала трубку Паулетте. Та, зажав рукой переговорное устройство, чтобы не было слышно того, что говорит ей Эдувигес, кивком головы одобрила такое решение кормилицы и сама стала разговаривать с Рикардо.
— Я поражен известием! — сказал он. — Вы мать Розы, я рад и за нее, и за вас.
Паулетта сдержанно поблагодарила его. Рикардо попросил выяснить, не может ли Роза принять его. Паулетта ответила, что не уверена, захочет ли Роза видеться с ним: слишком много жестоких событий стоит между ними. Однако она обещала спросить об этом у самой Розы.
— Я позвоню тебе сама, Рикардо, — сказала Паулетта и повесила трубку.
Узнав об этом разговоре, Роза не проявила никакого желания встречаться с Рикардо.
— Ты его не знаешь, мама, — сказала она хмуро. Паулетта заметила, что многие пары расстаются, но при этом остаются друзьями. Это, как она считала, признак человеческой зрелости.
— Такое сердце, как твое, Роза, не может копить злость.
— Это не злость, — ответила Роза. — Просто он для меня значит не больше чем разбитый кувшин.
— Что же мне ответить ему? — спросила Паулетта. Роза, немного подумав, согласилась принять Рикардо.
— Но если можно, не здесь, а в твоем офисе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81