Малолитражка развернулась и, чуть отставая, поехала за ними.
Днем Рохелио встретился с Ванессой: завтра она уезжала на пару месяцев в Монтеррей, и он не мог отказать ей в просьбе повидаться перед отъездом.
Они выпили кофе в уличном кафе. Ванесса пожаловалась, что не привыкла путешествовать одна. Рохелио признался, что он и дома всегда один.
— И ты никогда не жалеешь об этом? Он пожал плечами:
— У меня есть книги, шахматы, музыкальные записи.
— И тебе этого достаточно?
Он ничего не ответил. Мимо них шли беспечные гуляки и деловые люди, молодые девушки, у которых все было впереди, и старые женщины, живущие только воспоминаниями, а они сидели вдвоем и при этом чувствовали себя такими одинокими, как будто не было у них впереди еще многих-многих лет, сулящих и тревоги, и радости…
— Скажи мне, когда я вернусь, мы с тобой сможем видеться? — спросила она.
— Почему бы и нет, — ответил Рохелио.
И они впервые за этот вечер посмотрели друг другу в глаза…
Вернувшись домой, Рохелио заглянул к Кандиде. Разговор зашел о Розе и Рикардо. Рохелио спросил сестру, что думает она о планах Дульсины, направленных против Розы: опасны ли они..
— Все ее планы опасны, — ответила Кандида. — Но как бы то ни было, а Рикардо и Роза сейчас вместе.
Кандида вдруг еле заметно улыбнулась.
— Ты знаешь, Дульсина спросила меня, больно ли мне слышать от нее имя Федерико. Я ответила, что нет.
— А на самом деле?
— На самом деле это неправда. То, что они со мной сделали — сестра и Федерико — это не может быть прощено! Я не могу забыть сумасшедший дом и смирительную рубашку.
Рохелио обнял ее.
— Забудь об этом. Она взглянула на него:
— Не хочу!
Он стал успокаивать ее, сказал, что Дульсина и Федерико будут жить отдельно, и она не будет видеть их, что надо думать о будущем.
Кандида смотрела в одну точку.
— Если бы у меня был сын… Иногда мне кажется, что я все еще ношу его под сердцем.
Рохелио с тревогой смотрел на нее: неужели все началось сначала?
— Его нет, Кандида, — сказал он как можно мягче.
— Его нет, потому что его убила Дульсина в ту ночь, когда ударила меня и я, убегая, упала на лестнице. Моего сына убила моя сестра!
И она зарыдала. Рохелио молча прижал ее к своей груди.
Рикардо удалось догнать Розу только на берегу. Он на бегу поймал ее за руку и притянул к себе. Они опустились на песок. Он старался поймать ее взгляд. И, когда ему наконец удалось это сделать, он увидел, что глаза Розы сухи и задумчивы.
— Никогда не говори мне, Рикардо, что у тебя не было женщин за время нашей разлуки. А то я перестану верить тебе.
В ответ она услышала, что для Рикардо важно только одно: сейчас у него она одна, и это — навсегда.
— В моей-то жизни действительно был один ты. Рикардо стал объяснять ей, что современные женщины легко изменяют и найти такую чистую девушку, как Роза, большое счастье. Роза была грустной: ей не нравился этот мир, полный измен и обманов.
— Но ты не можешь переделать правила, по которым он живет.
— А кто их сочинял, эти правила?
— Кто? Мужчины, — улыбнулся Рикардо.
— Ха! — возмущенно выдохнула Роза. — Всегда все решают мужчины!..
Она помолчала.
— Вот что, Рикардо. Я про жабу тебе слова больше не скажу. Но если когда-нибудь узнаю о какой-нибудь другой, я тебе глаза выцарапаю, запомни!
— Только не глаза! Только не глаза! — в ужасе закричал он. — Как же я тогда буду тобой любоваться?!
Обед, который устроила Ирма Дельгадо для своих подруг Ольги и Мириам, проходил в обсуждениях светских новостей и телевизионных программ до тех пор, пока Мириам не поинтересовалась, какие у Ирмы перспективы встать на ноги.
— Не хочу обманывать ни себя, ни вас: я никогда не смогу двигаться без помощи коляски, — сказала Ирма. И с горькой усмешкой добавила:
— Какая радость для лиценциата Роблеса…
Мириам откинулась на стуле и, глядя на Ольгу, стала объяснять:
— Его, конечно, привлекла не Дульсина Линарес, а ее деньги.
— А ты-то откуда знаешь? — тотчас спросила Ирма.
— Да так… слышала разговоры, — неопределенно ответила Мириам.
— А ты давно видела Роблеса? — спросила Ольга.
— Очень. А в чем дело? — насторожилась Мириам.
— Да нет, так просто, — ответила Ольга, незаметно для Мириам обмениваясь взглядами с Ирмой.
Когда они ушли, Ирма с трудом поднялась на ноги и с помощью своего передвижного кресла, доковыляла до письменного стола. Она выдвинула ящик, вынула пистолет, подержала его в руке, как бы привыкая к рукоятке.
— Ты мне за все заплатишь, Федерико Роблес, — сказала она своему отражению в зеркале и снова спрятала пистолет в ящик стола.
Рохелио нравилось бродить по городу. Он так долго не мог передвигаться самостоятельно на большие расстояния, что теперь искал повод куда-нибудь отправиться, чувствуя силу окрепших ног и удивляясь этому простому и мало кем из людей ценимому свойству — передвигаться на собственных ногах.
Надо сказать, что маршруты его, как правило, приводили к маленькому кафе возле магазина игрушек. Вот и сегодня он расположился в этом кафе за свободным столиком.
Однако, когда он спросил у подошедшего официанта, работает ли Эрлинда, и официант ответил, что она работала с утра, Рохелио поднялся и пошел к выходу, ничего не заказав.
Он не обратил внимания на компанию молодых людей, сидевших за отдаленным столиком. А там его заметили, разглядели и узнали в нем знакомого.
— Гляди, Исидро, это твой приятель, который, помнишь, Линду ночью провожал… Смотри-ка, и сюда пожаловал.
Исидро поднялся и у самого выхода из кафе преградил Рохелио путь.
— Куда торопимся? — спросил Исидро с чисто хулиганской ласковой улыбкой.
— Не стоит, Исидро, не лезь в драку, тебе нельзя! — крикнул ему кто-то из его компании.
— Привет, друзья, — спокойно сказал Рохелио, обходя Исидро и открывая дверь на улицу.
— По тебе, малый, нож плачет! — услышал он вслед.
НОВОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Вскоре счастливым влюбленным нужно было возвращаться в Мехико. И перед этим, по желанию Рикардо, у них состоялся серьезный разговор. Рикардо предложил Розе, пока уладятся все их дела, пожить в его маленькой квартирке, которая только что освободилась от жильцов. За это время он найдет дом, куда можно будет перевезти и матушку Томасу.
Узнав, что Рикардо собирается перевезти в их жилье и Томасу, чтобы жить всем вместе, Роза кинулась к нему на шею.
— А пока мы сможем там жить или встречаться, — сказал Рикардо.
— Как это «встречаться»? — недоуменно спросила Роза. Он попытался как можно более невинно объяснить ей, что он имел в виду. Но Роза не любила недомолвок.
— Это что же, ночевать я буду с матушкой, а потом красться к тебе на свидания, как какая-нибудь… Представляешь меня крадущейся на свидание к какому-нибудь типу?..
— Не к типу, а к мужу!
Рикардо считал, что любовь не терпит никаких промедлений. А Роза считала, что им следует ждать и не устраивать никаких тайных встреч, пока он не добьется полной ясности в своих семейных делах.
Между тем приближался час вылета. Пора было собирать чемоданы.
Сама квартира Мириам действовала на лиценциата Роб-леса возбуждающе. Он не любил эту женщину, впрочем, он никого не любил, но Мириам волновала его больше, чем другие. И в ее квартире было столько уютных уголков, где он мог обнимать ее всякий раз с новым чувством.
Однако сейчас ему было не до объятий.
— Почему ты решила, что Ирма заподозрила нас в связи? — спрашивал он Мириам, не ласково, а скорей жестко держа ее руку в своей.
— Она говорила со мной каким-то странным тоном…
— Тебе не могло показаться?
— Они с Ольгой интересовались, давно ли я тебя видела… Мне вообще кажется, что она очень переменилась ко мне. Иногда я ловлю на себе ее взгляды… попросту ненавидящие. Даже в голосе ее мне порой слышится ненависть.
Он выпустил ее руку и принялся ходить по комнате. Она растерянно наблюдала за ним.
Он остановился, как будто пришел к какому-то выводу, и сказал:
— Не выдумывай, Мириам. Она, можно сказать, в параличе. И это нормальная зависть больной к здоровым. Тебе эта зависть могла показаться и ненавистью.
Комната в полицейском участке была окрашена в скучный буро-зеленоватый цвет. И свет в окне был скучный, серый, отчасти из-за пасмурного неба, отчасти из-за немытого стекла. И разговор-то был скучный, потому что полицейский чиновник, сидящий перед ней, вряд ли мог сообщить Сорайде что-нибудь новенькое о грядущей судьбе Куколке.
Она все-таки спросила:
— Долго ему сидеть? Он пожал плечами:
— Решаем не мы — решает суд. Но уж не меньше двадцати лет.
Она заплакала.
— А я из него хотела человека сделать…
— Он вам кто, сын? — спросил чиновник.
— Нет, сеньор, я его усыновила, когда ему одиннадцать было. Он на улицах воровал.
— Исправить хотели, — усмехнулся он.
— Конечно, хотела. Да, видно, у него зло — в крови. Он сочувственно посмотрел на нее.
— Что же вы собираетесь предпринять? Она вытерла слезы и поднялась со стула.
— А что ж тут предпринимать? Если он и впрямь убийца — пусть отвечает.
Томаса всплеснула руками при виде загорелой, посвежевшей Розы: ее девочка никогда не казалась ей такой красивой. Они обнялись и долго-долго не выпускали друг друга из объятий. Рикардо даже вынужден был тронуть Розу за локоть, чтобы она попрощалась с ним, — после недельного отсутствия у него скопилась уйма дел, и он торопился.
Томаса нашла, что Рикардо «какой-то странный». Роза объяснила ей, что это не означает ничего серьезного, просто, как и у всех мужчин, у него свои капризы.
Томаса вздохнула:
— Не хочется тебя расстраивать, да и неудобно было говорить при Рикардо, Только есть плохие новости. Эрнесто в тюрьме.
Роза испуганно ахнула.. — За что?! Томаса рассказала ей о драке в кафе и о травме, которую нанес Эрнесто сыну Клиофы, этому хулигану Исидро — вот уж по кому тюрьма-то плачет!
Роза задумалась о том, что можно сделать, чтобы помочь Эрнесто.
Рикардо тоже ждали дома новости. И тоже плохие. Рохелио рассказал ему, что Леонела потеряла бабушку, единственное существо, которое она по-настоящему любила. Похороны должны состояться в Монтеррее, и Леонела пробудет там ближайшие дни.
— Я собирался объясниться с ней, — растерянно сказал Рикардо.
— То, что она в трауре, не заставит тебя отложить свои намерения?
Рикардо нервно заходил по комнате. Он был в смятении. Он не настолько жесток, чтобы не испытывать никаких чувств перед необходимостью причинить женщине, с которой он был близок, боль. Но как отнесется Роза к новой оттяжке его решительного объяснения с Леонелой, он тоже не знал.
Рохелио молча наблюдал за братом. Наконец Рикардо остановился.
— Грустно, но придется, видно, Леонеле пережить еще одну беду. Пожалуй, у меня нет другого выхода.
Лиценциат Роблес весело поздоровался с Сильвией и хотел пройти в свой кабинет, но она предупредила его, что там его ждет сюрприз.
Он с улыбкой вошел в кабинет, ожидая чего угодно, только не то, что увидел. Рядом с его столом в инвалидной коляске сидела Ирма Дельгадо.
— Как ты сюда попала? — изумился он.
Она объяснила, что нет на земле такого места, куда бы она не могла попасть с помощью своего шофера: такой уж он ловкий малый.
— Я захотела повидать тебя, и он меня привез. Рикардо кинул свой портфель на письменный стол и поинтересовался, неужто не было никакой другой цели ее приезда. Вместо ответа Ирма заставила его изумиться еще больше: она вдруг встала на ноги и сделала два шага к его столу.
— Ты… ты ходишь?
— Начинаю ходить, — с усмешкой ответила она. — Во всяком случае, я больше не инвалид. Я теперь женщина, которой вполне по силам отомстить за себя.
Федерико нервно засмеялся.
— Отомстить? Но кому?
— Тебе!
— Я не понимаю, Ирма… Мы же договорились, что между нами нет никакой вражды, что ты мне все простила…
Теперь засмеялась она:
— Ты же такой мастер притворяться. Почему же ты не предполагаешь такой способности в других?
— И что же ты намерена предпринять? — Он лихорадочно перебирал в уме все, что она, с его точки зрения, могла сделать.
Ирма стала не спеша открывать сумочку. Лиценциат испуганно отступил к стене.
— Что ты там ищешь?
Она вынула из сумочки письмо и передала ему.
— Читай!
Он, однако, и не подумал читать, а с некоторым облегчением бросил конверт, на стол.
— Положим, я писал тебе письма… Ты собираешься показать их Дульсине?
— Возможно… — кивнула Ирма, опускаясь в кресло. Он нагловато ухмыльнулся.
— Ну, Дульсина женщина современная. Она мне все простит.
— Возможно, — еще раз кивнула Ирма. — Но тебе — холостому. А тебе — женатому? Женатому на ней, Дульсине?
Он насторожился:
— Что ты имеешь в виду?
— Посмотри, что в конверте, — насмешливо посоветовала она ему. — Это свидетельство того, что будучи женатым на Дульсине, ты посещаешь Мириам Асеведо.
Изменившись в лице, он схватил конверт и вскрыл его. Увидев содержимое конверта, он стал в ярости рвать фотографии и какие-то бумаги и швырять клочки на пол.
— Ты рвешь фотокопии, — спокойно сообщила ему Ирма, — а есть еще и подлинники.
— Ничего у тебя не выйдет! — закричал он, приближаясь к ней с угрожающим видом.
И тут она во второй раз раскрыла сумочку. Но на этот раз вынула небольшой пистолет. Он отшатнулся:
— Прошу тебя, Ирма… Не надо!
То, что он услышал в ответ, показало ему, как плохи его дела.
— Я могу убить тебя на месте. Думаю, у меня это получится лучше, чем у того наемника, которого ты послал убить меня.
— Как могло тебе такое прийти в голову?! — закричал он. — Я — убить тебя?! Во имя нашей любви опомнись!
Она встала и, направив на него пистолет, медленно, но достаточно уверенно подошла к нему.
— Что ты сделал со мной?
Он стал кричать, что любил ее. И до сих пор любит! Его женитьба на Дульсине — всего-навсего коммерческая сделка!
Он видел, что его вопли не действуют на нее. И тогда он со всей силой убеждения, на которую был способен, прошептал:
— Мы с тобой еще можем быть счастливы, Ирма!.. Она посмотрела на него, словно на какое-нибудь мерзкое насекомое, отошла, бросила пистолет в сумочку. Потом взялась за спинку своего инвалидного кресла и с силой пустила его в сторону Федерико.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81