Но Рикардо сказал, что ехать с ним незачем: он должен поговорить с хозяином земельного участка, где расположено жилище Розы Гарсиа, которое вскоре должны снести… Это сугубо деловой визит, и вряд ли он развеселит Леонелу.
— С ума сойти! — демонстративно поразилась Леонела. — Ты попросту бегаешь за дикаркой, которая третирует тебя… А знаешь, зачем она это делает? Чтобы только подразнить и больше привадить. Это старый прием у нас, у женщин.
— Ты хорошо им владеешь?
Леонела оставила без внимания этот выпад.
— Она тебя запутала. И тебе теперь уже не выпутаться. Ты в конце концов добьешься ее. Но это будет надменная и властная дикая надсмотрщица. Она превратит твою жизнь в ад!
Молча выслушав суровое предсказание, Рикардо в дурном настроении отправился по делам, о которых он говорил Леонеле.
Когда через пару часов он подъезжал к дому Розы, настроение его несколько улучшилось. Его не испортило даже то, что Роза, увидев мужа, довольно громко спросила попугая:
— Явился! Ну не глупый?
— Дур-р-рак! — немедленно подтвердил попугай. Рикардо принужденно улыбнулся и сказал:
— Я говорил с владельцем этого земельного участка. Дома, расположенные на нем, нельзя сохранить — здесь будет построено новое огромное здание.
— Будто мы без тебя не знаем… — мрачно сказала Роза.
— Да помолчи минутку, Розита, дай человеку сказать, — прервала ее Томаса.
— Но дело в том, что мы с ним договорились: вам всем будет предоставлена денежная компенсация.
Томаса обрадовалась:
— Вот видишь, дочка! Спасибо вам!
— Не надо благодарить меня. Просто хозяин добрый человек. Чек уже выписан.
— Значит, надо подыскивать жилье, — невесело сказала Роза.
— Вам не о чем беспокоиться. Я ведь сказал, что займусь этим сам.
— Не очень-то напрягайся. За помощь, конечно, большое тебе спасибо. Только не жди, что это изменит наши с тобой отношения.
В прихожей возвратившуюся из офиса Паулетту встретила чем-то очень встревоженная Эдувигес.
— Тебе звонили… Это очень срочно. От твоей мамы. Паулетта удивленно вскинула на кормилицу глаза.
— Ты не ошибаешься?
— Нет. Звонила Кармен, домоправительница доньи Ро-сауры. Твоя мама в больнице, в тяжелом состоянии.
— При смерти? — испуганно предположила Паулетта. — Боже мой!..
— Ты знаешь… похоже, ее мучает совесть. Она… она хочет сделать тебе какое-то признание. Но Кармен не знает, какое.
Услышав в прихожей встревоженные голоса, сверху спустился Роке.
— Я должна навестить мать. Она в больнице. Видимо, сердце, — сказала ему Паулетта.
Он предложил поехать в больницу вместе. Но она отказалась, обещав позвонить, если понадобится.
Когда она уехала, Роке сказал не то Эдувигес, не то себе:
— Благодарю Господа за то, что у меня такая жена. Столько натерпеться от доньи Росауры и совсем не помнить зла!
Уличная торговля образками и впрямь шла довольно бойко.
В поисках новых покупателей Роза оказалась около таверны, на которой разными огнями светилось название «Твой реванш».
Из таверны доносилась веселая музыка. Шоферов, почитателей Девы Гвадалупе, вокруг не было видно, и Роза уже собиралась идти дальше, как вдруг заметила входящую в таверну Эрлинду.
Было как раз время ее ночного медицинского дежурства. Эрлинда прошла, не заметив Розу.
«Это что же, она медсестрой в таверне работает? — удивилась Роза. — Тут-что, больные есть?» Недолго думая, она вошла в таверну и обратилась к немолодой, пестро одетой женщине в блестящих украшениях.
— А где Эрлинда?
Женщина посмотрела на нее внимательным, оценивающим взглядом. Ответить она не успела, потому что появившаяся в зале Линда, заметив Розу, сама подбежала к ним.
— Ты здесь работаешь? — спросила ее Роза.
— Конечно, работает. А что еще здесь делать? — ответила за Эрлинду женщина в пестром.
— Сорайда, позволь, я немного провожу Розу и скоро вернусь.
— Живо только, — разрешила Сорайда. Эрлинда смотрела на Розу умоляюще.
— Ступай домой, завтра поговорим.
— Значит, ты не медсестра? Как же ты будешь ухаживать за Рохелио?
— Не говори никому из наших, что видела меня здесь. А то я со стыда сгорю!.. Я пошла, Роза, мне работать надо…
И она заскользила между пьяными клиентами заведения, стараясь увильнуть от их наглых рук. У маленькой эстрады, где играли музыканты, ее перехватила Сорайда.
— А ничего эта твоя подружка, — сказала она, нагибаясь к уху Линды, чтобы та могла ее расслышать сквозь завывания саксофона. — Я бы даже сказала: хороша! Могу предложить ей место официантки. Будет работать, как и ты…
— Роза чистая девушка и никогда не станет работать в этой… этой… — Линда не смогла подобрать подходящего слова. Сорайда насмешливо смотрела на нее.
За обедом Рикардо был так молчалив, что Дульсина не выдержала:
— Тебе скучно с нами, Рикардо? Ты угрюм, как какой-нибудь старик.
— Может, стоило бы всем вместе сходить в кино, — предложила Леонела.
Обсудить это предложение, однако, не успели, потому что Кандиде вдруг стало плохо за столом. Она предположила, что майонез к лангустам недостаточно свеж. Поэтому ее тошнит и болит голова. Она поднялась из-за стола, чтобы идти к себе.
— Господь с тобой, милая, — сказала ей сестра, — не будь я полностью уверена в твоей непорочности, я бы предположила, что ты беременна.
Кандида как-то нервно закашляла и удалилась. Федерико Роблес беспокойно заерзал на стуле.
Рикардо после некоторого размышления согласился с Леонелой, что немного развлечься и впрямь не помешает.
— А ты знаешь, Дульсина, Рикардо озабочен делами Розы и, кажется, намерен помочь ей, — сказала Леонела, тоже вставая из-за стола.
— Все уже решено: жителям Вилья-Руин будут возмещены убытки, — сообщил Рикардо, и разговор на этом закончился.
Кандида с трудом добрела до своей комнаты и прилегла. Тошнота постепенно улеглась, но голова продолжала болеть. Через какое-то время в комнате появился взволнованный Федерико.
— Не бойся, меня никто не видел, — успокоил он Кандиду. — Тебя все еще тошнит? Ты думаешь, что это?..
— Нет, конечно.
Роблес несколько успокоился. Кандида смотрела на него ласково, но, когда он снова заговорил с ней о необходимости «взять вожжи в свои руки», она, как обычно, отказалась продолжать разговор на эту тему.
— Нет, Федерико, нет! Я не хочу этого.
Но на этот раз лиценциат Роблес не был покладист, как всегда. Он, правда, не стал долго спорить со своей возлюбленной, но посмотрел на нее как-то странно, как будто все вдруг про нее понял. А затем, пожелав хорошего самочувствия, покинул ее, сославшись на неотложные дела.
Он и впрямь поднялся в кабинет, где обнаружил Дульсину, разбиравшую за письменным столом какие-то счета.
Спросив, не помешает ли, Роблес опустился в кресло. Дульсина некоторое время продолжала заниматься счетами. Потом подняла голову.
— Что вы так смотрите на меня, лиценциат Роблес?
— Вы сегодня несказанно хороши.
Дульсина удивилась и поблагодарила за комплимент.
— Вы, впрочем, всегда были привлекательны. И я всегда отмечал это… Про себя… Я не позволял себе переходить границы дозволенного. Простите, если сегодня я не сдержался… Сегодня вы слишком хороши.
— Не преувеличивайте, Роблес, — довольно спокойно ответила Дульсина. — Если бы я была так хороша, как вы говорите, то не была бы до сих пор незамужней.
— Потому что вы всецело отдались заботам о семье, — горячо возразил ей Роблес — Но ведь еще не поздно.
— Вы так думаете? — скептически взглянула на него Дульсина.
— Вне всякого сомнения! Да любой мужчина за честь почел бы находиться рядом с вами!.. Я бы, например, мог только мечтать о такой жене…
Лиценциат сокрушенно махнул рукой, как бы сознавая всю дерзость и несбыточность такого рода мечтаний. Дульсина на этот раз не скрыла своего удовольствия.
Кармен выглядела такой усталой, что Паулетта отправила ее домой. А сама осталась у постели матери. Она долго сидела, вглядываясь в лицо женщины, давшей ей жизнь и сделавшей все, чтобы эта жизнь оказалась безнадежно испорченной.
Когда Росаура пришла в себя и открыла глаза, она увидела склоненное над ней лицо дочери и заплакала.
— Прости меня, прости, — говорила она, задыхаясь, и Паулетта не в силах была успокоить ее.
Убедившись, что они одни, Росаура прошептала:
— Я умираю… Я хочу сказать тебе о твоей дочери… О Розе…
— Что ты знаешь о ней?!
— Она была у меня… Я выгнала ее… — Росаура вновь начала задыхаться.
Приехавший и незаметно вошедший в палату Роке услышал, как она с последним усилием произнесла сквозь хрип:
— Я знаю… где найти ее…
— Где, мама, где? — крикнула Паулетта, приподнявшись над постелью умирающей и как бы помогая ей прошептать такие нужные слова.
Но из груди Росауры вырвались только хрипы, становившиеся все громче. Это было последнее, что услышала Паулетта от своей матери.
ХОРОШАЯ ПАМЯТЬ ЛЕОПОЛЬДИНЫ
У Палильо снова нашлось время для уличной торговли. И он тут же пригласил свою напарницу. Он считал, что Роза и ему приносит удачу. На этот раз они торговали дешевыми книжками.
Роза очень обрадовалась, когда в затормозившей около нее машине она увидела знакомую сеньору, которая некоторое время назад была так добра к ней. Рядом с ней сидел за рулем человек в дорогом строгом костюме.,
— Купи у обоих по книжке, Роке, — сказала сеньора.
— Ой, я будто чувствовала, что встречу вас!.. А почему у вас глаза такие грустные?
— У сеньоры мама умерла, — сказал господин, протягивая Розе деньги.
— Прощай, — сказала сеньора, и машина тронулась. Дома Роза узнала от Томасы неожиданную новость: приходил владелец земли и предупредил, что через неделю Вилья-Руин начнут сносить и что надо завтра же получить денежную ссуду на переезд.
— Все-таки Рикардо помог…
— Не он, а Господь и Дева Гвадалупе, — возразила Роза.
— Где-то мы теперь жить будем?..
— Где бы ни жить, лишь бы его не видеть, — жестким тоном закончила беседу Роза.
Эрлинда дала Рохелио таблетку и стояла около него со стаканом воды, ожидая, когда он положит таблетку в рот. Рохелио не любил лечиться и смотрел на таблетку с отвращением.
Наконец он выпил лекарство.
— Хотите почитать? — спросила Линда.
— Сейчас нет.
— Я не мешаю вам своим присутствием? Вы почему-то такой печальный. Казалось бы, радоваться должны после успешной операции.
— Я тоже думал, что буду радоваться. Но ошибся. Вскоре появилась Леопольдина, поставившая Эрлинду в известность, что сегодня ей предстоит сделать сеньору Рохелио массаж ноги. Линда со страхом призналась, что не очень-то владеет искусством массажа.
— Но это входит в ваши обязанности, — строго сказала Леопольдина. — Разве вы не опытная медсестра?
— Я ухаживала за многими больными, но случаев, подобных этому… Впрочем, я думаю, что справлюсь… Что вы на меня так смотрите?
Леопольдина действительно смотрела на нее пристальным взглядом, будто стараясь вспомнить, где она могла видеть эту девушку.
Для Паулетты наступили дни, полные печальных забот. Однажды, когда они с мужем обсуждали подробности грядущих похорон, он вдруг сказал:
— Мне показалось, что донья Росаура перед смертью хотела тебе что-то сказать…
— Ты же слышал, она не успела.
— Но она произнесла имя какой-то Розы.
Паулетта нервно заходила по комнате. Но Роке взял ее за руку.
— Кто эта Роза, Паулетта?
Паулетта несколько мгновений молчала.
— Это… это существо, которое было мне очень дорого и с которым мать разлучила меня много лет назад.
— Как я понял, это существо живо?
— Да, но мама не успела сказать, где оно сейчас. Теперь помолчал Роке.
— И что ты намерена предпринять?
— Я думаю, самое правильное — забыть о последних словах мамы.
Однако Паулетта не только не собиралась забывать сказанных матерью слов, но после ухода мужа начала действовать. На это отчасти подвигнула ее кормилица, предположившая, что Кармен, домоправительница дома Мон-теро, может что-нибудь знать. Паулетта усадила Эдувигес в машину, и они поехали в дом умершей.
На вопрос Паулетты, не знает ли Кармен девушку по имени Роза, которая могла появляться у них в доме, Кармен сразу же ответила, что, скорей всего, это Роза, она живет в «затерянном городе» и работала у них некоторое время горничной.
— В «затерянном городе»? — повторила Паулетта. Это было уже кое-что конкретное.
Дульсине показалось, что Рикардо накануне возвратился домой не совсем трезвым. Вообще-то подобное с ним случалось нечасто. Она спросила Леонелу, много ли он пил во время их вечерних развлечений.
Леонела пожала плечами:
— По-моему, нет.
Дульсина тоном опытной пожирательницы сердец шепнула девушке, что атаковать мужчин лучше всего, когда они пьяны. Леонела засмеялась и ответила, что они с Рикардо не собираются вечерами сидеть дома.
Поболтав с Леонелой, Дульсина поднялась в комнату к сестре, чтобы осведомиться, как она себя чувствует. Вид Кандиды ей не понравился, и она предложила вызвать врача. Предложение это почему-то очень напугало Кандиду. Дульсина даже удивилась ее реакции, но в это время в комнату, едва успев постучать, ворвалась Леопольдина.
— Это она, сеньорита! — не то торжествующе, не то испуганно объявила старшая служанка своим хозяйкам.
— Неужели опять дикарка? — спросила Дульсина.
— Не сама дикарка, но ее соучастница!
И Леопольдина, задыхаясь от возбуждения, рассказала сестрам о том, что ухаживающая за Рохелио медсестра была на дне рождения Розы. Это ее подруга! Ясное дело: она проникла сюда, чтобы шпионить в пользу дикарки!
Дульсина немедленно отправилась к Рохелио. Но оказалось, что медсестра попросила разрешения уйти сегодня пораньше. И он ее отпустил.
— И пусть больше не возвращается. Я не желаю ее здесь видеть! — коротко распорядилась Дульсина и ушла, оставив Рохелио в полном недоумении.
ПЬЯНАЯ ВЫХОДКА
Розе пришлось сурово поговорить с Эрлиндой. Она обвиняла подругу в том, что та обманывает и ее, и всех соседей, говоря, что по ночам работает медсестрой, спрашивала ее, как она может дежурить при больном Рохелио, когда ее настоящая профессия не медсестра, а официантка в ночном кабаке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81