Тут он совсем зарвался и нагло ответил, что она никогда этого не сделает, потому что все еще любит его.
— Но ненавижу-то я тебя еще больше, — сказала Ирма. — Так что поберегись, Федерико!
Повесив трубку, она набрала номер телефона Линаресов и попросила к телефону Дульсину. Она сказала Дульсине, что с ее стороны было большой ошибкой вернуться к Роблесу.
— Он мой муж, — надменно ответила Дульсина.
Ирма напомнила ей, что женился Роблес на ней ради денег.
— Не думайте, что он переменился. Просто он играет вами, как кот мышью.
— Не могли бы вы выразиться яснее? — холодно потребовала Дульсина.
— Он вас обкрадывает.
— Это сплетни.
Ирма предупредила, что, когда все имущество Линаресов окажется собственностью Роблеса, Дульсина сама убедится, что это отнюдь не сплетни.
— Я вам не верю, — сказала Дульсина. Тогда Ирма посоветовала:
— Я считаю вас женщиной смелой. Так вот не бойтесь заглянуть в сейф Федерико. Тогда, может быть, вы поймете, что я вам не лгу. Это все, что я хотела сказать. Покойной ночи.
Ирма повесила трубку. Теперь надо было ждать.
ВЕНЧАНИЕ
Хотя все как будто было решено, в своих разговорах братья не могли не возвращаться к этой теме.
Рохелио не мог примириться с тем, что брат собирается жениться на женщине, которой Рохелио не доверял и которую считал вероятным источником грядущих бед Рикардо. Рикардо же полагал, что не может во второй раз обмануть Леонелу, отвергая ее. Он был уверен, что она любит его.
— Любит тебя Роза, — грустно не соглашался Рохелио. — А Леонела хитра и просто не хочет тебя терять.
Но Рикардо обвинял Розу в заносчивости и утверждал, что она никогда не изменит своего решения навсегда расстаться с ним.
Рохелио слышал это в который раз. И в который раз эти обвинения только подтверждали его уверенность в том, что, согласись Роза помириться с Рикардо, и он тотчас же отказался бы от брака с Леонелой.
Он прямо спросил об этом брата, попросив его ответить со всей искренностью. Рикардо погрузился в долгое молчание. Трудно было сказать, какие мысли мелькали в его голове. Наверно, мысли эти были противоречивы, потому что, следя за лицом брата, Рохелио видел, как оно то смягчалось, то снова становилось суровым и непримиримым.
Наконец Рикардо сказал:
— Думаю, что и сейчас, если бы Роза простила меня, я порвал бы с Леонелой. Но все это из области фантазий. Роза никогда меня не простит.
Доктор молча прослушивал сердце, считал пульс, заглядывал в глаза Томасы.
Роза следила за ним со страхом и надеждой. Томаса, видя ее волнение, успокаивающе кивала ей: все, мол, хорошо, ничего страшного, просто немного подводит сердце…
Обследовав Томасу, доктор согласился: да, это сердце.
— Доктор хочет потолковать с тобой: это у докторов так положено, — объяснила Томаса Розе.
Он отвел Розу в сторону. Продолжая испуганно на него смотреть, Роза спросила:
— Что-нибудь опасное, доктор?
— Возможно… — ответил он.
— Она может помереть?! — Роза, казалось, сама близка к обмороку.
Доктор объяснил ей, что это вполне может случиться, если Томаса не будет беречь себя самым тщательным образом. Ей нужен полный покой. Недопустимо никакое физическое напряжение. Иначе Роза в одно мгновение может потерять ее.
Не успел доктор уйти, как в дверь снова постучали и Каридад, дежурившая у постели больной, впустила незнакомую женщину в монашеском одеянии, спросившую, здесь ли живет Роза Гарсиа.
Женщина оказалась матушкой Мерседес, нашедшей Розу по просьбе Кандиды Линарес.
— Сеньорита Кандида умоляет вас прийти к ней в лечебницу. Вы ведь не откажете ей, дочь моя?
Секретарше Сильвии трудно было разобраться в сердечных делах своего шефа.
Но теперь как будто бы все стало на свои места, и сейчас перед Сильвией сидела законная супруга лиценциата Роблеса Дульсина.
Самого лиценциата не было в конторе. Но Дульсина сказала, что это не имеет значения. Ей просто нужно было забрать кое-какие документы, принадлежащие Линаресам. Сильвия должна только назвать ей набор цифр, с помощью которого открывается сейф, и Федерико незачем будет беспокоить.
Секретарша засомневалась, вправе ли она это сделать, но, увидев сомнения на ее лице, Дульсина вынула из сумочки пачку денег и пододвинула к Сильвии, кивком головы дав ей понять, что эти деньги лично для ее, Сильвии. Сомнение оставило секретаршу, и она назвала шифр. В конце концов Дульсина не кто-нибудь, а официальная жена хозяина сейфа…
Дульсина прошла в кабинет, открыла сейф, полистала находящиеся там документы и ахнула:
— Негодяй! Так это правда! Проклятый вор: он украл у нас все! Все!
Выйдя в приемную, она встретила вопросительный взгляд секретарши. Она многое понимала в делах своего шефа, эта Сильвия.
— Вы нашли то, что искали? — спросила она.
Дульсина ответила, что нашла только фотокопии. Подлинные документы, должно быть, в банке. Она посоветовала Сильвии прибрать в сейфе, чтобы Федерико ни о чем не мог догадаться.
— И поостерегитесь что-либо сообщать ему о моем визите…
Теперь Дульсина уже говорила с Сильвией, как со своей сообщницей, которой, правда, не могла целиком доверять. Сильвия послушно наклонила голову.
— Слушаюсь, сеньора, — сказала она. — Но когда вы предъявите ему обвинения, я окажусь на улице.
Дульсина усмехнулась:
— Когда я схвачу его за руку, у него не найдется времени даже на то, чтобы выгнать вас.
Странный разговор произошел между Рохелио и его бывшей невесткой.
Встретила его Роза прохладно и на вопрос, как она поживает, ответила так, что у Рохелио сразу же возник новый вопрос:
— Ты на меня сердишься?
— Нет, Рохелио, хоть ты и Линарес.
Рохелио начал рассказывать о том, что у него была беседа с братом о чувствах, которые он испытывает… Роза тут же перебила его:
— А что, у твоего брата и чувства имеются?
И Рохелио решил, что с таким человеком, как Роза Гарсиа, надо говорить прямо, без обходных маневров.
— Одно твое слово, Роза, и Рикардо не женится на Леонеле. Он будет несчастен с ней. Я пришел просить тебя о помощи. Мы должны помешать этой свадьбе!
Решительным тоном она остановила его:
— Прошу тебя прекратить это… Ну любила я твоего брата… Прошло! Прошло, как скарлатина у ребенка. — Она помолчала. И неожиданно добавила: — К тому же я невеста другого.
Рохелио остолбенел.
— Розита, невозможно, чтобы это произошло так стремительно!
— А почему? Клин клином!
Рохелио встал со стула, сел, снова встал.
— Значит, ты его и не любила. Она взглянула на него с упреком:
— Уж тебе ли не знать, как я его любила? Да только он одним махом убил мою любовь.
Что на это ответить, Рохелио не знал.
— А чья ты теперь невеста, могу я узнать? — спросил он печально.
— Догадайся сам, — хмуро ответила она.
— Небось этого журналиста, кажется, Эрнесто?.. На этот раз она промолчала.
Федерико только что не целовал телефонную трубку — такое удовольствие ему доставляло слышать этот голосок, то звонкий, когда она смеялась, то с хрипотцой, когда говорила ему, что бы она сейчас с ним сделала, если бы они в эту минуту были рядом.
С этой девушкой он познакомился у своего приятеля Архениса совсем недавно. Она так стремительно и щедро отдалась Федерико, что он потерял голову. Во всяком случае, ему так казалось. И он даже испытывал некоторую гордость оттого, что обнаружил в себе такую способность: терять голову.
Впрочем, очень может быть, что он принимал желаемое за действительное.
— Да, моя ласточка, да, завтра, я обязательно найду время, чтобы мы смогли увидеться, — говорил он. — Я скучаю по тебе, любовь моя. — Услышав шаги Дульсины, он резко сменил тон: — Да, коллега, к сожалению, я не могу больше с вами разговаривать, потому что пришла моя жена. До завтра…
Он взял за обе руки подошедшую к нему и присевшую около дивана на корточки Дульсину.
— Любовь моя, ты пришла не предупредив, но я так рад тебе!
— А вот и я, твоя жена! — с какой-то нехарактерной для нее несколько странной игривостью сказала Дульсина.
— Ты сегодня у меня останешься?
— Разумеется. С сегодняшнего вечера мы будем вместе дни и ночи.
Что-то встревожило его в этих словах.
— Ты какая-то… другая. Что-нибудь произошло? Она улыбнулась:
— Успокойся. Что могло произойти?
Он поцеловал ее. Она взяла его за руку.
— Конечно, у меня есть кое-какой повод для беспокойству.
— Могу я знать, какой?
Дульсина рассказала ему, что вчера с ней говорил Рикардо. Он опять утверждал, что Федерико украл у Линаресов все, что ему хотелось.
— Я надеюсь, ты заступилась за меня?
В вопросе лиценциата сквозила уверенность, что иначе и быть не могло. Дульсина подтвердила, что именно так и было. И опять что-то в ее тоне насторожило его.
— Ты… ты сомневаешься во мне?
— Я совершенно не способна на это? А разве у меня есть основания сомневаться?
— Конечно, нет. Потому-то мне и обидно слышать сомнение в твоем голосе.
Она поднялась.
— Нет, я не сомневаюсь. Если бы я сомневалась, это было бы ужасно для тебя. Окажись Рикардо прав и узнай я, что ты и в самом деле бесстыжий грабитель, я даже не знаю, на что бы я могла решиться.
Дульсина задумчиво смотрела на Федерико, словно и впрямь перебирала в уме возможные варианты расправы с ним.
Роза не ожидала увидеть Кандиду в постели. Конечно, это была больница, но ведь Кандида не была лежачей больной. Однако Кандида жаловалась на свое тяжелое состояние и слабость — следствие перенесенных ею страданий и неудач.
— Я не хочу видеть тебя в таком же положении, в котором я нахожусь теперь, и потому попросила прийти.
Она говорила с трудом. И Роза пересела к ней на кровать, чтобы Кандида не напрягала голос.
— Я хотела поговорить с тобой о тебе и Рикардо. Роза тут же поднялась, вернее, попыталась подняться, потому что Кандида хоть и слабой рукой, но удержала ее на месте.
— Ты должна помешать Рикардо жениться на Леонеле.
— Никому и ничему я мешать не буду, — возразила Роза.
— Разве ты больше не любишь моего брата? Роза помедлила с ответом не больше пары секунд.
— Нет, больше не люблю.
Тогда Кандида спросила, понимает ли Роза, что Рикардо женится на Леонеле не по любви, что любит-то он Розу.
— Да ну его, — сказала Роза просто. — Он для меня все равно что мертвец.
После ухода Розы Кандида дождалась матушку Мерседес и, схватив ее руки в свои, стала доказывать, что она во что бы то ни стало должна побывать на свадьбе своего брата
Рикардо Линареса, потому что ей необходимо увидеть лиценциата Федерико Роблеса.
— Если доктор меня не отпустит, умоляю вас, отпустите меня вы!
Она говорила с таким убеждением, что матушке Мерседес стоило большого труда сказать ей:
— Я бы со всей душой. Но я не могу нарушать предписаний врача.
Мерседес позвала медсестру и рапорядилась, чтобы она сделала Кандиде успокаивающий укол, потому что та чересчур возбуждена. Она обещала Кандиде скоро вернуться и ушла, оставив ее в слезах.
— Я должна, я должна там быть! — повторяла больная.
Наверно, это была их последняя беседа перед женитьбой Рикардо. Рохелио не скрыл от брата того, что сказала ему Роза: у нее появился жених.
— Как ты думаешь, кто это? — спросил Рикардо, стараясь оставаться спокойным.
— Скорее всего, тот журналист, — ответил Рохелио. Понимая, что теперь уже поздно, он больше ни в чем не убеждал брата. Сказал только о своей уверенности в том, что оба они, и Рикардо и Роза, ошибаются, выбирая себе спутников жизни. И должны будут раскаяться в своей ошибке.
— Если я и ошибаюсь в выборе спутницы, то виновата в этом одна только Роза.
— Нет, — решительно не согласился Рохелио. — Вина в этом на нас, Линаресах.
Пришла Дульсина, чтобы спросить, согласен ли Рикарда на то, чтобы Федерико был с ней на бракосочетании Рикардо и Леонелы.
— Я не желаю его видеть, — со всей определенностью заявил Рикардо.
Она стала доказывать, что Федерико должен присутствовать как ее муж. Если не будет Федерико, не будет и ее.
— Жаль, — сказал Рикардо. — Но видеть рожу этого канальи выше моих сил.
— Тогда можешь не рассчитывать на мое присутствие, — поджала губы Дульсина, покидая братьев.
В этих чертовых «шанхаях» можно было заблудиться и никогда из них не выбраться. Все домишки походили друг на друга. И улочки, которые они составляли, тоже ничем не отличались одна от другой. И кварталы, состоящие из этих домиков и улочек, были как родные братья.
И невозможно было понять, был ли ты здесь когда-нибудь или впервые забрел сюда.
Одно было хорошо: внутри каждого квартала все прекрасно знали друг друга. И достаточно было детективу Кастро задать вопрос относительно какого-нибудь жителя такого квартала любому из его обитателей, как он немедленно получал все необходимые сведения.
Признаться, он уже устал искать эту Розу Гарсиа. И, обратившись с вопросом о ней к толстому мальчишке, не думал услышать что-либо новое.
Мальчишка уверенно сказал, что Роза Гарсиа в их «Шанхае» не живет. Потому что она живет в другом, вон в том «Шанхае». А сейчас она пьет кофе у его матушки Каридад, и он может позвать ее, раз уж дядьке так приспичило ее видеть.
Но Кастро сказал Палильо (а это был именно он), что ему сейчас незачем видеться с Розой, просто он хотел знать, где ее можно найти.
Палильо показал на дом, где они с Каридад жили, и убежал на пустырь играть в футбол.
А Кастро поджидал у показанного мальчишкой дома, пока из него выйдет девушка, которая вполне могла оказаться той самой Розой Гарсиа, что и была нужна ему. Девушка наконец вышла. Вид у нее, надо сказать, был очень печальный. Но зато все приметы сходились.
Да, как бы ни относиться к Леонеле Вильярреаль, а никто не скажет, что она в своем свадебном платье не являет образец женской красоты и достоинства!
Умолк свадебный марш, приглашенные гости, заполнив собой чуть не всю церковь, притихли, и в этой тишине единственным звуком остался только голос священника, спрашивающий:
— Леонела Вильярреаль, согласна ли ты стать женой Рикардо Линареса?
— Да, отец мой, согласна, — прозвучал мелодичный голос Леонелы.
— Рикардо Линарес, согласен ли ты стать мужем Леонелы Вильярреаль?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81