Какое-то мгновение Рикардо молчал, словно мог еще что-то изменить в своей судьбе. Потом раздался его голос:
— Да, отец мой, согласен.
Гулко и торжественно прозвучал под церковными сводами финал церемонии:
— Соединенное Богом да не разъединит никто из смертных!
— Аминь! — сказал Рикардо. И все в церкви подхватили:
— Аминь!..
Когда молодожены в сопровождении гостей прибыли в дом Линаресов, их встретила Леопольдина. Вид у нее был встревоженный и отнюдь не праздничный.
— Ты не хочешь поздравить меня, Леопольдина? — удивилась Леонела.
— Конечно, конечно, сеньорита Леонела, поздравляю вас, — пробормотала Леопольдина, и со скорбным видом отозвала Рикардо в сторону.
— Не забывай, что я теперь жена Рикардо, — кинула ей вслед Леонела.
Но Леопольдина посмотрела на нее умоляющими глазами:
— Ради Бога простите, это вопрос жизни и смерти! Рикардо извинился перед Леонелой и отошел со старшей служанкой. Она, путаясь от волнения в словах, рассказала ему, что произошли сразу два события.
Во-первых, позвонили из лечебницы и сообщили, что сеньора Кандида сбежала. И никто не знает, где она теперь находится.
Во-вторых — и эта новость еще хуже первой, — убили лиценциата Роблеса.
Рикардо вышел в зал, где уже гремела музыка и слышался звон столового серебра и поднял руку.
Все стихло.
— Простите великодушно, — сказал Рикардо, — но в доме Линаресов произошли печальные события, о которых вы все вскоре узнаете. Мы просим извинить нас, но прием по поводу нашей свадьбы отменяется.
ОБРЕТЕНИЕ
Секретарша Роблеса Сильвия, отпросившаяся у шефа на полчаса для того, чтобы сделать срочную покупку, вернулась даже раньше оговоренного срока.
Она зашла в кабинет лиценциата, чтобы доложить ему о своем возвращении, и чуть не упала в обморок.
Лиценциат лежал на ковре навзничь без движения. Она подбежала к нему и увидела, что он в крови. Сильвия кинулась к телефону, чтобы вызвать «скорую помощь» и полицию.
Затем она набрала номер телефона Линаресов, потому что дома у Роблеса никто не отвечал.
Подошедшая к телефону Леопольдина сказала, что сеньоры Дульсины нет дома, и предположила, что она у сеньора Федерико.
Тогда Сильвия представилась как секретарша лиценциата и сообщила, что уже звонила домой сеньору Федерико, но там никто не отвечает. Она же должна сообщить сеньоре Дульсине, что ее мужа… что в ее мужа только что стреляли.
Приехали санитары и унесли на носилках Роблеса, не подававшего признаков жизни. Следом появился в сопровождении двух полицейских плечистый коротышка, назвавшийся агентом Рочей. Он взял у Сильвии свидетельские показания, потом позвонил в больницу, куда отвезли Роблеса.
Оказалось, что лиценциат пока жив, но нет никаких гарантий, что он выживет.
Когда Кастро сообщил Паулетте Мендисанбаль о том, что, похоже, нашел ее дочь, она так разволновалась, что чуть не потеряла сознание. У нее закружилась голова, сердце учащенно забилось, как при повышенной температуре, и Роке должен был поддержать ее, чтобы она не упала.
Кастро объяснил, что трудности в розыске Розы объяснялись тем, что она теперь жила далеко от Вилья-Руин.
Придя в себя, Паулетта немедленно стала рваться к дочери. Напрасно детектив объяснял ей, что, судя по тому, куда направилась Роза, ее скорей всего сейчас нет дома.
— Это неважно. Я смогу поговорить с Томасой!
Но она чувствовала такую слабость в ногах, что Роке удалось уговорить ее остаться дома. Ведь все равно ей уже недолго ждать, когда она сможет обнять Розу.
Мадам Рубье была довольна Розой. Наблюдая за ней, она чувствовала, что Роза все еще переживает происшествие со свадебным платьем Леонелы.
— Забудь об этом скандале, — уговаривала она Розу. — Кстати, мы все успели исправить, и сегодня Леонела красуется в этом платье на собственной свадьбе.
— Мне-то что, — нервно отозвалась Роза. — Мне бы денег побольше заработать. Вы ко мне добры. Наверно, скоро я смогу жить лучше.
Мадам улыбнулась и попросила Розу подать ей кружевную отделку, лежавшую на столе в другом конце примерочной.
Роза встала, сделала несколько шагов и вдруг замерла, пошатываясь.
— Что с тобой? — спросила мадам, собираясь прийти на помощь.
Роза дотронулась пальцами до висков.
— Пустяки. Голова закружилась. Мадам улыбнулась.
— Пустяки? А по-моему, это никакие не пустяки. Ты, милая, беременна.
Роза посмотрела на нее широко открытыми глазами.
— Вот бы хорошо-то! Я бы Бога возблагодарила! Иметь сыночка — вот радость-то была бы!
…После работы Ромелия, по просьбе мадам Рубье, повела Розу в гинекологическую консультацию.
Доктор Саласар, худой высокий человек в очках, осмотрел ее.
— Вот, док, — сказала Роза, — вбили мне в голову, будто я должна матерью стать. Вот вы меня поглядели — что же вы скажете?
— Никаких сомнений, — ответил Саласар, — вы, сеньора, должны готовить себя к материнству. Поздравляю вас и вашего мужа.
Роза радостно обняла Ромелию:
— Слыхала? У меня ребеночек будет! — Потом повернулась к доктору и совсем другим, печальным, тоном сказала: — Мой муж, док, сегодня на другой женился. У моего сыночка не будет отца.
Сиплый мужской голос попросил сеньору Дульсину Роблес. Дульсина выслушала полицейского агента Рочу, сообщившего ей о покушении на ее мужа — лиценциата Роблеса и попросившего ее пожаловать в полицию для беседы по поводу случившегося.
Агент Роча спросил Дульсину, не удивляет ли ее происшедшее.
Она ответила, что вначале подумала, будто все это дурная шутка. Роча сказал, что, к сожалению, после беседы с ним она удостоверится в обратном.
— Он жив? — спросила Дульсина, поняв по тону агента, что покушение не имело рокового исхода.
— Жив, — ответил агент. — Но мало кто из врачей верит, что он выживет…
Встреча в полиции была недолгой. Они мало что могли сообщить друг другу. И Роча решил, что им обоим следует повидать жертву покушения.
Федерико поддерживали кислородом. Увидев Дульсину, он занервничал, забился на подушке.
— Кто это сделал, Федерико? — спрашивала она. — Ты видел покушавшегося или нет? Не умрешь же ты, не сказав, кто он? Скажи, чтобы мы могли отомстить!
Ее слова заставляли его с беспомощным ужасом смотреть на агента Рочу, молча следившего за происходящим.
Когда торопишься, всегда так: светофоры, как назло, предпочитают красный свет зеленому, а на нерегулируемых перекрестках справа от тебя, как правило, оказываются неторопливые водители, тем не менее не желающие уступать свое преимущество на право проезда через перекресток.
Ольга была еще неопытным водителем и правила соблюдала свято.
Телефон у Ирмы был глухо занят. А Ольге не терпелось узнать, что она скажет об этом ужасном сообщении в вечерних газетах.
Когда Ольга ворвалась к ней, Ирма только что повесила трубку после ничего не значащего разговора с дальней родственницей о методах ухода за кожей лица.
Ирма не знала о покушении на Роблеса. Или делала вид, что не знала. Ольге было страшно признаться в этом самой себе, но у нее вдруг мелькнула мысль, не Ирма ли совершила то, о чем сообщалось в газетах. Она ведь не раз говорила Ольге, что лиценциат Федерико Роблес заслуживает смерти.
Они были достаточно близкими подругами, чтобы Ольга так прямо и спросила:
— Послушай, Ирма, ты знаешь, я тебя не выдам: может быть, это ты стреляла в Роблеса?
Ирма отрицательно покачала головой.
— Нет, Ольга. Хотя и желаю ему смерти.
Это было вполне понятное желание: побыть около мужа, у кйторого шансы на жизнь не так уж велики.
И медсестра, которую сегодня разрывали на части послеоперационные больные, согласилась оставить Дульсину с больным, предупредив ее только, что больного нельзя будить и ни в коем случае нельзя разговаривать с ним, если он проснется сам.
Федерико открыл глаза довольно скоро после того, как медсестра ушла. Он увидел сидевшую рядом с ним в полном одиночестве Дульсину, и в его широко раскрывшихся глазах появился ужас.
Она смотрела на него с холодной усмешкой. Так продолжалось несколько мгновений. Потом Дульсина подошла к дверям палаты и выглянула в коридор.
Он был пуст. Дульсина вернулась к постели раненого. Минуту-другую она смотрела на него. Потом протянула руку к установке, подающей кислород в легкие Федерико Роблеса.
Несколько раз дернувшись на подушке, голова лиценциата откинулась и замерла навсегда. Безжизненно упала рука со скрюченными пальцами.
Какое-то время Дульсина сидела неподвижно. Когда на ее крик о помощи примчалась медсестра и кинулась к постели больного, жена Федерико Роблеса с надеждой спросила ее сдавленным шепотом:
— Он жив?
Медсестра отрицательно покачала головой и с сочувствием посмотрела на вдову.
— Постарайтесь взять себя в руки, — сказала она…Примерно в это же самое время на одной из пустынных улиц вечернего Мехико с трудом передвигавшаяся на тяжелых, обессиленных ногах Кандида оперлась о стену чужого дома. Она не знала, где она находится. Она не знала, куда идет. Беспомощно опускаясь на холодную землю, она произносила только два слова: «Федерико» и «смерть».
На этот раз, хотя Томаса и была больна, голова у нее была ясная, и, отворив дверь на громкий, нетерпеливый стук, она сразу же узнала Паулетту.
Они крепко обнялись. Роке и детектив Кастро скромно примостились на стульях в углу комнаты, не мешая разговору двух женщин, которым было о чем поговорить…
Именно в этот вечер Роза не смогла пройти мимо играющих на пустыре в футбол мальчишек.
Кто знает, когда еще теперь ей удастся погонять мяч? Нескоро, наверно… Зато потом она будет учить своего сынка, может и не очень профессиональному, но такому удалому удару «с носка», которым она забила столько голов хоть тому же Палильо, между прочим довольно шустрому, несмотря на лишний вес, вратарю…
Паулетта несколько раз порывалась пойти поискать ее. Томаса и Роке удерживали Паулетту. Наконец за дверями раздался веселый голос Розы, прощавшейся с кем-то из мальчишек, потом здоровавшейся с Каридад.
Войдя в дом, Роза остановилась в дверях, изумленно глядя на красивую нарядную даму, в которой узнала свою давнюю покупательницу.
— Это вы? — широко улыбнулась она. — Вот здорово! А чего это вы в наш «Шанхай» заехали?
Встретив молчание, она удивленно обвела всех взглядом и увидела, что у всех, за исключением, может, незнакомого дядьки полицейского вида, хоть и в штатском, глаза полны слез, и все смотрят на нее с какими-то странными улыбками, такими трогательными, что ей самой плакать захотелось.
— Что молчите? Да что с вами? — спросила она, стараясь оставаться спокойной и не понимая, что происходит.
Томаса и Паулетта заплакали уже не таясь.
— Знала бы ты, доченька… — пробормотала Томаса. — Да ведь она… она…
— Ведь я твоя мать, Роза, — докончила за нее Паулетта. Несколько мгновений Роза стояла неподвижно. Потом вдруг бросилась вон из комнаты. Все окаменели. Только детектив Кастро не растерялся. Мгновенно распахнув окно, он выглянул в него, высунувшись чуть не до пояса.
Потом обернулся к находящимся в комнате и, успокоив их жестом, пригласил всех посмотреть туда, куда только что смотрел он сам.
И все смогли увидеть, как коленопреклоненная Роза горячо и радостно молится у алтаря Девы Гвадалупе, у алтаря, точно такого же, как тот, в Вилья-Руин, у алтаря, сооруженного возле их дома руками Розы и Томасы в первые же дни после их переезда на новое место.
Роза молилась в голос, не скрывая от всего «Шанхая» своей благодарности любимой святой.
— Спасибо тебе, Девонька Гвадалупе, спасибо, моя красавица, спасибо тебе!
ЗАВЕЩАНИЕ
Вряд ли кто-нибудь из них полагал, что их первая после свадьбы размолвка случится так скоро. Леонела была в ярости.
— Почему мы не можем немедленно ехать ко мне? Лиценциат Роблес всегда был твоим врагом. И Кандида тоже сделала тебе немало гадостей.
— Странно, что мне надо тебе объяснять это. Но Дульсина все-таки моя сестра, — говорил он.
Это лишь приводило Леонелу в еще большое возмущение.
— А я? Я тебе кто? Федерико Роблес — каналья. Дульсина мешает тебе жить. А Кандида — попросту убийца.
Он посмотрел на нее с гневом:
— Что за чушь ты говоришь!
— Конечно, убийца! Ты что же, не связываешь эти два факта: ее бегство из лечебницы и покушение на жизнь Федерико? Да она для того и сбежала из лечебницы, чтобы убить его…
Их спор был прерван появлением Леопольдины. Со скорбно поджатыми губами она сообщила им, что только что звонила сеньора Дульсина. Лиценциат Роблес скончался час назад.
Описывать встречу матери и дочери после стольких лет разлуки довольно бессмысленное дело. Как можно передать температуру возгласов, объятий и улыбок, счастливых рыданий, перемежающихся не менее счастливым смехом!
И между всем этим им удалось решить кое-какие теперь уже общие для них проблемы.
Например, Роза и Паулетта договорились, что отныне они обращаются друг к другу на «ты». Потом Роза, загадочно улыбнувшись, намекнула Паулетте на свое не совсем обычное состояние здоровья, обещав переехать к ней не сегодня же, как непременно хотелось Паулетте, а завтра.
Паулетта огорчилась было, но Роке поддержал Розу, уговорив жену понять ее.
Томаса плакала. Паулетта улыбалась. Роза то плакала, то улыбалась. И все трое то и дело обнимались.
Надо было спешить к Дульсине. Но перед этим Рикардо хотелось закончить беседу с Леонелой. Он не считал возможным оставлять ее в убеждении, что виновница смерти Федерико Роблеса — Кандида.
— Дульсина не была в церкви, когда мы венчались. С таким же успехом можно заподозрить в убийстве Роблеса и ее, — сказал он, пожимая плечами.
Леонела отреагировала неожиданно:
— Что ж, и у нее были достаточные для этого основания.
— Основания? — переспросил он. — Какие?
Леонела ответила, что недавно Дульсина обнаружила присвоение Роблесом большой части состояния Линаресов.
Леонела поинтересовалась, хочет ли Рикардо, чтобы она поехала с ним к Дульсине. Он равнодушно взглянул на нее:
— Поступай как знаешь. Она вспыхнула.
— Дульсина! Кандида! Дикарка! Проклятье… Вечно ты держишься за чью-нибудь юбку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81