Ц Вот именно к этому я и веду. Не хотел заваривать кашу так рано, но хоть сэ
кономлю на перелетах. Так что игра начинается, посмотрим, куда нас все это
приведет.
По какой-то причине, возможно из-за подавленного эмоционального стресс
а, который принесла весть о смерти матери, я сумел трезво взглянуть на окр
ужающий меня мир. Ставшие уже привычными лицемерие и оправдания куда-то
исчезли, и, как после приливной волны, обнажилась голая поверхность бере
га, где каждый камешек и кусок дерева, изъеденного водой, выступили с режу
щей глаз откровенностью. В первую очередь, несмотря на постоянные вопли "
если" и "возможно", мне стало ясно, что я с головой погрузился в осуществлен
ие мистификации.
Но почему? Я посмотрел на себя. Как, каким образом Клиффорд Ирвинг, человек
, излучающий ауру довольства и эмоциональной стабильности, позволил себ
е оступиться, так рискнуть, зайти так далеко от проторенной дороги своей
жизни? Ему уже сорок лет. Он много работал. Он признанный, хотя и не слишком
популярный писатель, но он сделал все, что мог, и ему нечего стыдиться. Кли
ффорд свободен писать, что ему вздумается, Ц а ни один писатель в здравом
уме не пожелает себе большего. Женат на любящей его женщине, имеет двух де
тей, которых обожает, да плюс еще сын от второго брака. Хотя с ним он видитс
я редко, но любит так же сильно. Живет там, где нравится, со всеми материаль
ными удобствами, нужными человеку. И все равно в своей личной жизни, посто
янно балансируя между женой с детьми и Ниной, Клиффорд рискует всем. Нева
жно, какова будет цена, главное Ц добиться, чтобы и волки были сыты, и овцы
целы.
И тогда я понял, что слишком долго жил, намеренно создавая образ умиротво
ренности. Я не был доволен и вряд ли буду до тех пор, пока не стану старым и с
вободным от вожделений этого мира. Цель желаний Ц всего лишь иллюзия; их
достижение дает лишь призрачное удовлетворение. Сам риск дает нам чувст
во жизни. "Frei lebt wersterben kann"
"Живет свободно тот, кто может умереть" (нем.).
, Ц говорил Исаак Динезен. Люди взбираются на вершину Гималаев тол
ько для того, чтобы «просто оказаться там», и для меня эта мистификация зн
ачит «быть там». Я бросил себе вызов, и мне не нужны другие мотивы. Все оста
льное вторично Ц вознаграждение, которое придет, а может, и не придет, но
в любом случае оно ничего не значит по сравнению с вызовом. Я отвечу на нег
о, не важно, на беду или на счастье, ждет ли меня триумф или позор. Средства
Ц это цель. Я мог спокойно отвернуться от всего этого, и без сомнения мудр
ый человек поступил бы именно так. Но надо мной властвовало помрачение р
азума, с одной стороны, высокоцивилизованное, а с другой Ц глубоко прими
тивное. Я был одержим и с самого начала знал, но не имел храбрости признать
ся себе в том, что «если» Ц это иллюзия, помогающая преодолеть первое пре
пятствие: понимание того, что можно рискнуть всем.
Какое-то время я метался на месте, откладывал решение столько, сколько мо
г, а потом взял и позвонил Беверли Лу. Сказал ей, что моя мать умерла и мне на
до прилететь в Нью-Йорк. А потом добавил:
Ц Сегодня утром звонил Хьюз. Сказал, что сожалеет, а потом произнес: "Ну чт
о ж, это судьба". Он остановится в каком-то отеле и свяжется со мной. После э
того я, наверное, поеду в Нассау. Так что расписание изменилось.
Затем сделал звонок Нине в Лондон:
Ц Прилетаю на утреннем рейсе из Иберии. Скорее всего, задержусь в аэропо
рту до вечера. Могу я угостить тебя чашечкой кофе?
Ц Я встречу тебя, Ц ответила она.

* * *

И действительно встретила. Она была в кожаном пальто и солнечных очках. К
азалось, длинная лондонская зима высосала из нее цвет, а попытки сделать
карьеру теперь, когда Фредерик исчез из ее жизни, вконец утомили.
Ц Все происходит чертовски медленно, Ц пожаловалась Нина. Ц Такое ощу
щение, как будто тянешь неподъемный груз, а вокруг все фальшивое, сплошна
я мишура. Я презираю это. Но кому-то надо оплачивать счета, дети скоро пойд
ут в школу, а я больше ничего не умею. У меня новый менеджер. Тебе он не понра
вится. Мне, кстати, тоже, но он изо всех сил старается вытащить меня. Меня пр
иглашают на телевидение и на благотворительные акции, весной записывае
м альбом. А как ты, дорогой мой? Ц Она посмотрела на часы. Ц Поедем ко мне, п
озавтракаем. У нас же есть время, так?
Время? Время есть всегда. Каждый может манипулировать им без особых усил
ий: сжимать, расширять, делать час прекраснее или, наоборот, ужаснее, чем ц
елый год. Стоял серый лондонский день. Квартира в Челси, на набережной Тем
зы, была тихой и теплой. Мы пили кофе на кухне Нины, и я увлекся шоколадным п
еченьем. Немного поговорили о моей матери. Затем я сказал:
Ц Ты выглядишь так, будто нуждаешься в длительном отдыхе.
Ц Так и есть, Ц согласилась она. Ц Я на пределе.
Ц На следующей неделе я полечу в Нассау по делу, надо провести кое-какие
исследования для новой книги. Не хочешь со мной?
Мы никогда не планировали подобные вещи. Ловили моменты, когда это было в
озможно, пользуясь случайностями и совпадениями, а не намерениями. Мы да
вно поняли, что заранее рассчитывать Ц значит обречь затею на провал; у к
ого-нибудь всегда возникнут непредвиденные обстоятельства, и все расст
роится. И даже сейчас, когда я предложил провести неделю в Нассау, я понима
л, что у Нины дела, ее ждут интервью и студии.
Ц Ты же знаешь, как я хочу этого, Ц ответила она, Ц но не могу.
Чуть позже днем я рассказал ей о Хьюзе и показал три письма.
Ц Как интересно! Ц воскликнула Нина. Ц Ховард Хьюз! А ты не можешь остат
ься на ночь и полететь утренним рейсом? Я могла бы подбросить тебя в аэроп
орт.
Я позвонил в офис "Пан Америкэн", отменил заказ и зарезервировал билеты на
утренний самолет в Нью-Йорк. Этим вечером к Нине приехал ее менеджер Джон
Маршалл с женой. Маленький, опрятно одетый, сладкоречивый англичанин с и
скусственным шармом и неистовствующим эгоизмом. Он владел конюшней и по
местьем в деревне, носил туфли от Гуччи и спортивные куртки с Сэвил-Роу. У
него не было телефона, поэтому коротышка использовал квартиру Нины как о
фис. Маршалл вломился в дверь с криками:
Ц Нина Суперзвезда!
После ужина мы с ним остались наедине.
Ц Знаете, Ц начал он, Ц для американца вы выглядите достаточно разумн
ым и интеллигентным человеком. Моя звезда рассказала мне, что вы сильно у
влечены ею и пригласили ее на следующую неделю в Нассау. Думаю, это чертов
ски хорошая идея. Моей звезде нужен отдых, и я разрешил ей поехать.
Ц Вы очень добры к нам, Джон.
Позже я отвел Нину в сторонку и передал этот разговор.
Ц Это значит, ты поедешь?
Ц Если хочешь. Боже мой, Ц вздохнула она, склонив голову мне на плечо, Ц
я так тебя люблю.
На следующий день Нина отвезла меня в аэропорт Хитроу, где мы купили ей би
лет туда и обратно, из Лондона в Нью-Йорк. Мы встретимся там и отправимся в
Нассау, где, если, конечно, в издательстве все пойдет хорошо, я должен буду
встретиться с Ховардом Хьюзом.

* * *

Через день после похорон матери я появился в офисе "Макгро-Хилл", одетый в
серый костюм и черный галстук. Двадцатый этаж отдела распространения пр
одукции я изучил хорошо; за последние пять лет мне два раза отводили тут к
абинет, где приходилось доводить до ума финальные черновики романов, кот
орые публиковало "Макгро-Хилл". В этой компании я был дольше, чем любой из н
ыне работающих редакторов. По-видимому, сотрудниками тут не слишком дор
ожили.
Ц Клифф, похоже, уже принят в штат, Ц как-то заявила Беверли Лу на очеред
ной вечеринке с коктейлями, на которую я явился без всякого желания.
Ц Тогда почему компания не хочет допустить меня к схеме обслуживания ш
татных сотрудников?
Ц Ну, на самом деле ты не сотрудник. Ты Ц наш автор. Ты с нами дольше, чем лю
бой другой писатель.
Ц Да, заметил. Что-то они у вас не задерживаются.
Пять лет назад я сидел в этом офисе, просматривал гранки своего романа "38-й
этаж", когда меня пригласили наверх, на корпоративную рождественскую веч
еринку. В тот день я не успел побриться, вдобавок надел растянутый шерстя
ной свитер с кожаными заплатками на локтях и мешковатые вельветовые шта
ны. Именно тогда я в первый раз увидел Хэрольда Макгро, президента компан
ии "Макгро-Хилл", одного из двух подразделений "Макгро-Хилл инкорпо-рейте
д". Тот подозвал Эда Куна, в ту пору главного редактора отдела распростран
ения, и указал на меня.
Ц Я думал, политика компании, Ц сказал он укоризненно, Ц предусматрив
ает пункт, по которому сотрудники обязуются носить пиджаки и галстуки. Э
тот молодой человек выглядит как бомж.
Ц Это писатель, Ц объяснил Эд Кун. Ц Он для нас пишет.
Ц О! Ц удивился Хэрольд. Ц Хотелось бы с ним познакомиться.
Вот так нас представили друг другу.
В это февральское утро я легким ветерком пронесся по офису Беверли Лу, на
ходу перебрасываясь парой фраз со знакомыми секретарями и машинисткам
и.
Мы уже успели повидаться прошлым вечером, пропустить по паре бокалов, и т
еперь Беверли сопровождала меня в зал, где в просторном угловом офисе с ш
икарным видом на Уолл-стрит и Гудзон заседал Альберт Левенталь, вице-пре
зидент и глава отдела распространения, Ц маленький, элегантный, коричн
евый, как орех, человек с безупречной и заслуженной репутацией в книжном
бизнесе, которому остался всего год до пенсии. У Альберта был острый, сухо
ватый склад ума, но в голосе постоянно чувствовалась дрожь, а под приятно
й улыбкой скрывалась тень беспокойства, как будто он чувствовал, что мир
готов обрушиться на него в любой момент.
Прозвучали положенные соболезнования по поводу кончины моей матери, а з
атем мы перешли прямо к делу.
Ц Чего я не понимаю, Ц проницательно заметил Альберт, Ц так это почему
такой человек, как Ховард Хьюз, всю свою жизнь избегавший публичности, не
ожиданно захотел написать свою автобиографию. И почему, при всем моем ув
ажении к вашим писательским талантам, он избрал для этой цели именно вас.

Ц Он должен был кого-то выбрать, Ц сказал я, деликатно пропустив мимо уш
ей первый вопрос Ц И кого бы он ни выбрал, вы все равно спросили бы: "Почему
именно он?"
Беверли пришла ко мне на помощь:
Ц Альберт, совершенно очевидно, что он не стал обращаться к кому-нибудь
знаменитому, Норману Мейлеру например. Тогда книга будет не Хьюза, а Мейл
ера. Клифф Ц прекрасный выбор. Он профессионал. Исполнителен. Знает, как д
ержать в узде свое эго.
Ц Звучит разумно, Ц нерешительно согласился Альберт. Ц Ну что ж, давай
те посмотрим эти знаменитые письма.
Я достал листки из потрепанной папки и бросил на содержащийся в образцов
ом порядке стол главного редактора. Тот вместе с Беверли Лу принялся тща
тельно читать их.
Ц Вот это уже весомо, Ц заметила Беверли. Ц Не похоже на розыгрыш. Они о
т Хьюза.
Альберт продолжил чтение.
Ц Откуда ты знаешь?
Ц Во-первых, он всегда пишет письма на этой желтой линованной бумаге. Во-
вторых, я узнаю его почерк. В журнале "Лайф" была фотография длинного письм
а Хьюза, в котором он приказывал уволить этого парня, Роберта Майо. Я видел
а его. Именно так он и пишет, близко к полям.
Ц У тебя есть этот номер "Лайф"?
Ц Нет, но постараюсь найти. Дай мне прочитать, пожалуйста.
Альберт Левенталь закончил.
Ц Я оставлю их себе, Ц сказал он. Ц Теперь понятно. Нужно только прочита
ть эту часть. Хьюз пишет: "Я не всегда безразличен к тому, что журналисты пи
шут обо мне..." А затем продолжает: "Мне бы не хотелось умереть, не прояснив о
пределенные недоразумения и не рассказав правду о моей жизни. Бессмерти
е, о котором вы любите говорить, не интересует меня, по крайней мере, не в эт
ом мире. Я верю в обязательства. Я сожалею о многих поступках, совершенных
мною в прошлом, но практически не стыжусь их".
Ц Очень интересно, Ц заметила Беверли, Ц особенно там, где он пишет "не
в этом мире".
Мне тоже так казалось, поэтому я и сочинил эту строчку.
Ц Ну, тут все ясно. Ц Альберт постучал по пачке линованной желтой бумаг
и. Ц И он говорит об этом достаточно красноречиво, с достоинством. Он бол
ен и хочет наконец-то рассказать о себе правду.
Ц Я тоже так думаю, Ц встрял я.
Я также предоставил "Макгро-Хилл" отпечатанные первые черновые наброски
моих ответов Хьюзу и пояснил, что оригиналы написаны мной от руки. Как мне
кажется, это надлежащий жест, принимая во внимание трудоемкие упражнени
я Ховарда с ручкой и его нежелание воспользоваться услугами секретаря. Ч
то чрезвычайно меня удивило, так это тот факт, что никто не поинтересовал
ся, на какой адрес я посылаю письма или какой штемпель стоял на конвертах,
пришедших от Хьюза. Если бы они сделали это, то мне бы пришлось придумыват
ь ответы экспромтом. Но восторг от открывающихся перспектив был так вели
к, что подобные ошибки вполне понятны. Мое первое апокрифическое письмо
датировалось 4 января:
После своей доброжелательной записки Вы можете посчитать последующие
слова несколько самонадеянными, но я Ц писатель и не могу не думать, как п
исатель. Я осведомлен о Вашей репутации и постоянной заботе о сохранении
тайны своей личной жизни; но это само по себе может привести к значительн
ому недопониманию человеческой жизни и мотивов такого поведения, не при
нимающего в расчет общественное мнение. Ваша жизнь Ц те детали, что лежа
т на поверхности, почерпнутые из слухов и газетных статей, как бы ни были о
ни искажены, Ц зачаровывает меня. Очевидно, правда еще более поразитель
на и заслуживает (хотя и редко достигает) последнего слова для окончател
ьного бессмертия. Вы когда-нибудь рассматривали возможность создания с
воей авторизованной биографии? Я посчитаю честью для себя написать эту к
нигу...
Затем, после получения утвердительного ответа 28 января, я снова отправил
письмо:
В первую очередь, я должен Вам сказать, что не могу быть более польщенным и
одновременно удивленным Вашим согласием на мое предложение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59