Она похудела, ослабела
и каждый раз, приходя ко мне, будто демонстрировала еще один еле затянувш
ийся шрам на своей душе. Ее огромные голубые глаза, всегда лучившиеся как
им-то затаенным удовольствием, теперь постоянно были полны слез. На лице
проступили морщины; у нее появилась привычка качаться взад-вперед на ст
уле, одновременно ожесточенно теребя свои золотые локоны пальцами, на ко
торых отчетливо стали проступать вены. Я был свидетелем ее агонии и слыш
ал, как она постоянно повторяет слова Фредерика: "Не отнимай у меня моих де
тей".
Мой собственный брак с Фэй закончился шестью месяцами ранее, и я потерял
двухлетнего сына. Наряду с состраданием меня терзали собственные грехи
и страхи.
Ц Ты не можешь решить, Ц сказал я.
Ц Нет. Разве ты не видишь? Клиффорд, скажи, что мне делать?
Мы сидели на камнях мыса Старого города, у самого моря.
Ц Возвращайся к нему, Ц ответил я. Ц Ты должна. То, что происходит сейча
с, убивает нас обоих. Дай шанс. Он любит тебя. Сейчас ты влюблена в меня, но, в
озможно, это пройдет. Называй наши чувства курортным романом, заканчиваю
щимся вместе с летом.
Она мрачно посмотрела на меня:
Ц Ты сам-то в это веришь?
Ц Нет, Ц сказал я, немного помедлив. Ц Вообще не верю. Но ты вернешься к н
ему и притворишься, что это правда. Тебе надо сохранить рассудок. И мне тож
е.
Я попрощался с ней и оставил там, на камнях, рядом с морем. По ее щекам лилис
ь неудержимые слезы, а сама она съежилась, содрогаясь от рыданий.

* * *

Воспоминания о Нине омрачали наши с Эдит отношения с самого начала, как т
олько мы встретились. Это случилось летом. Мой четвертый роман "38-й этаж" ст
ремительно двигался к финалу. Я тогда жил в квартире в Старом городе, а у Э
дит была маленькая finca в деревне. Эдит, швейцарка, художница, красивая и пол
ная энергии двадцативосьмилетняя женщина, ценила свою независимость п
ревыше всего. Когда я встретил ее в июле, у нее уже были две девочки от перв
ого брака с немецким промышленником из Рура. В декабре они развелись. Мы п
озволили любви прийти к нам постепенно, не давя друг на друга и не давая ни
каких обещаний, а в январе уже жили вместе. Finca на дороге Сан-Хосе стала наши
м домом.
Но тень Нины никуда не исчезла. У меня появились деньги, и впервые в жизни
мы с Эдит отправились в путешествие по Испании, оттуда в Марокко, а затем в
Вест-Индию. Она была самой надежной женщиной, которая когда-либо мне вст
речалась, и не просила взамен ничего, но тень прежней любви неотступно сл
едовала за мной. От наших общих друзей я знал, что брак Нины и Фредерика тр
еснул по швам через год после нашего расставания; единственной вещью, ко
торая еще соединяла их, была ее карьера. И вот летом 1966 года она явилась ко м
не в студию на Лос-Молинос, и наш роман закрутился вновь. Для обоих страст
ь стала наваждением, таящимся под обыденностью повседневного течения ж
изни и вспыхивающим от одного взгляда из дальнего угла комнаты, звука им
ени, неожиданного воспоминания. Назовите это любовью, назовите это безум
ием Ц там было все. Единственным отличием от прошлого стало присутствие
в моей жизни Эдит. Я хотел остаться с ней и не мог отказаться от гармонии и
тепла, которые крепли с каждым днем. Назовите это любовью, назовите это жа
дностью Ц там было все. Человек, способный дать определение своей любви,
доказывает тем самым ее искусственность.
В январе 1967 года я на месяц улетел в Нью-Йорк, а Нина присоединилась ко мне, п
рервав отдых на Антигуа. Мы были вместе две недели, и слух об этом дошел до
Ибицы. Когда я вернулся месяц спустя в поместье на дороге Сан-Хосе, Эдит н
ашла кого-то другого и уже собрала мои вещи. "Уходи", Ц попросила она.
Ее боль и моя вина были слишком велики, чтобы справиться с ними. Я переехал
в свою студию на Лос-Молинос. Нина жила в Лондоне, все еще с Фредериком, все
еще несчастная, хлопотливо обставляя новую квартиру в Челси. Мы писали д
руг другу, но она была слишком занята, чтобы прилететь, и инстинктивно я чу
вствовал, что будет ошибкой ехать к ней. Мы все плыли по течению, и каким-то
образом я понимал, что метаться от одной женщины к другой будет очень глу
по. Нина, будучи в таком же смятении, тоже это знала.
Эдит на месяц уехала с острова, а когда она вернулась, я встретил ее в аэро
порту и сказал:
Ц Я люблю тебя. Если ты чувствуешь то же самое, то прости меня и давай попр
обуем начать все заново.
Раны, которые мы нанесли друг другу, затягивались медленно. Эдит страдал
а в неуверенности, а я был в смятении. Весь май мы слушали радио и читали га
зеты, и в конце месяца арабские угрозы Израилю достигли своего пика. Я пог
оворил с несколькими еврейскими друзьями на острове. Мы решили пойти на
войну добровольцами. Мы могли водить автобус в Тель-Авиве, быть на подхва
те. Со стороны все выглядело наивно и идеалистично, но чувства наши были п
одлинными; правда, инерция восторжествовала и мы не сделали ничего. 2 июня
1967 года на ночном пароме я уехал с Ибицы в Аликанте, направляясь на Гибралт
ар, где мне нужно было поменять номерные знаки на своем старом "пежо-униве
рсале". На следующий день в газетах Гренады сообщили, что израильские тан
ки вторглись в Синайскую пустыню. В испанской прессе писали только о еги
петских победах. Я позвонил в парижское посольство Израиля, и там мне ска
зали, что в ближайшее время рейсов на Тель-Авив не предвидится. Я вернулся
на Гибралтар, а затем доехал до Малаги, прежде чем решился. Полетел в Пари
ж и там принялся ждать. Через два дня после того, как война была официально
прекращена, полеты возобновились. Я купил билет на единственное оставше
еся место рейса "Эйр Франс" и протелеграфировал Эдит: "ЛЕЧУ В ИЗРАИЛЬ СВЯЖИ
СЬ СО МНОЙ ТЧК ОТЕЛЬ ЦАРЬ ДАВИД ИЕРУСАЛИМ ВЕРЬ МНЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ КЛИФФ".
В Иерусалиме мне удалось достать удостоверение журналиста. Когда я сади
лся в самолет, то не понимал, почему лечу в Израиль, если только не принима
ть во внимание примитивный приступ солидарности и неистовое желание пр
осто оказаться там. Но как только я взобрался на Голанские высоты и погов
орил там с солдатами, я понял, что есть только одна вещь, которую мне надо с
делать: написать книгу. Возвращаясь из Иерихона в отель "Царь Давид", я реш
ил проверить почту. Портье передал мне телеграмму. Я прочитал: "ЛЕЧУ В ИЗРА
ИЛЬ РЕЙС ИЗ ИТАЛИИ ПРИЛЕТАЮ ЧЕТВЕРГ ВЕРЬ МНЕ ТОЖЕ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ ЭДИТ".

* * *

Ее приезд в Израиль был актом мужества. Надо знать Эдит, чтобы понять это.
Урожденная католичка, младшая дочь швейцарского часовщика, она родилас
ь в Германии незадолго до Второй мировой войны в южноальпийском городке
. Пережила бомбардировки, видела, как нацисты вели на расстрел ее родител
ей и как в последний момент их спас местный чиновник. Война для Эдит остал
ась в памяти кошмаром. Если она читала книгу, в которой описываюсь подлин
ная трагедия, то часто плакала, а если видела кино с кровавыми сценами и пы
тками, то выходила из кинотеатра, дрожа от ужаса. Война на Ближнем Востоке
закончилась, но оставила после себя картины разрушения и запах трагедии
. Эдит прилетела туда, потому что там был я. Отнеслась к моему решению с бож
ественной простотой. Я Ц ее мужчина, и ей следует пойти за мной.
Мы вместе ездили к Мертвому морю, в Газу, на Сирийские высоты, проехали вес
ь Синай в сопровождении Ирвина Шоу, Марты Гелльхорн и Жюля Дассена. Мы пут
ешествовали на джипе с близоруким капитаном израильской разведки, воор
уженным старой винтовкой. Пустыня кишела солдатами разбитой египетско
й армии, отставшими от своих частей. Я сидел за рулем, пока Эдит, скорчивши
сь на вещах и припасах, деловито штопала два флага. Один белый с красным кр
естом, другой красный с белым крестом.
Ц Какого черта ты там делаешь? Ц наконец спросил я.
Закончив рукодельничать, она с гордостью показала дело рук своих:
Ц Один флаг Красного Креста, другой Ц Швейцарии. Если мы встретим египт
ян, то я буду махать обоими. Солдаты, бедняжки, узнают флаг Красного Креста
. Офицеры признают швейцарский флаг, потому у них у всех там счета в банках
.
В Израиле с нами произошли две вещи. Мы снова влюбились друг в друга, решил
и пожениться и родить ребенка. Я купил тонкое обручальное кольцо у местн
ого ювелира и надел его Эдит на палец. А потом, в холле отеля, я интервьюиро
вал израильского Пилота, и у меня в диктофоне кончилась пленка. Пришлось
попросить Эдит подняться в номер и достать из чемодана новую. Там лежало
последнее письмо от Нины, на которое я до сих пор не ответил.
Ц Ты должен сделать одну вещь, Ц сказала Эдит, а в ее янтарно-зеленых гла
зах сверкал холодный, но пугающий огонь. Ц Ты должен написать ей. Сказать
, что все кончено и что ты больше не хочешь ее видеть.
Я попался. Путей отступления не было. Мосты сожжены. И тут я понял, что не хо
чу такой определенности.
Ц Это ультиматум?
Ц Я хочу, чтобы ты сделал это, Ц ответила Эдит непререкаемым тоном. Ц А
затем я сама отнесу Письмо на почту. Ты должен.
Я сел за стол, написал письмо, запечатал его, она отнесла его вниз и бросил
а конверт в почтовый ящик.

* * *

По всем стандартам после 1967 года дела у меня пошли в гору. Правда, началось
все с катастрофы, когда в декабре, через два дня после нашей женитьбы, пожа
р в нью-йоркской квартире моего отца уничтожил рукопись книги о Шестидн
евной войне и практически законченный черновик моего девятисотстранич
ного романа. Но потом я написал "Подделку!) которая неплохо продавалась, хо
тя и не совсем оправдала возлагаемые на нее надежды. Как и большинство пи
сателей, я во всем обвинял издательство, которое недостаточно хорошо про
двигало мой шедевр. Летом того же года у моей матери случился удар, и пришл
ось срочно определять ее, парализованную, в частную клинику на Манхэттен
е.
Но в глубине души я чувствовал спокойствие. В апреле 1968 года Эдит родила мн
е сына. Мы назвали его Джоном-Эдмондом, а для краткости придумали прозвищ
е Ц Недски. Спустя полтора года появился на свет Барни. Я написал сценари
й и засел за новый роман. Как мне казалось, с Эдит мы проведем вместе всю жи
знь, не зная бед и опасностей; я выйду из тенистого заката своей юности к т
ому, что мне представлялось спокойной зрелостью, ведь я любил свою жену, д
етей, дом. Беспокойство, преследовавшее меня столько лет, наконец отступ
ило. Я нашел ответ. Помимо любимой жены, ждавшей от меня столь многого, у ме
ня была любовница, тоже любимая, и она не ждала от меня ничего. У меня была Н
ина.
Письмо из Тель-Авива разлучило нас, по крайней мере, на год, пока мы не встр
етились на Ибице зимой 1968 года. Притяжение между нами никуда не исчезло, и м
ы решили, что такова судьба. Не обещали и не надеялись, но дарили друг друг
у поддержку и радость. И себе, и Нине я постоянно твердил: "Эдит ничего не до
лжна знать. Эдит не должно быть больно".
Нина эхом повторяла мои слова и добавляла: "Она слишком любит тебя, и я зна
ю, что ты тоже любишь ее. Будет глупостью оставить ее, а нам хорошо так, как е
сть. Я не знаю, куда иду. И я не знаю, что со мной случится".
Они с Фредериком решили пожить отдельно. У него была своя собственная кв
артира в Лондоне. Он усыновил ребенка от другой женщины. Это подавило в Ни
не все сомнения по поводу своей независимости. Мы виделись урывками с 1968 г
ода, стараясь не разрушить мой семейный уклад. По необходимости я убежда
л себя, что Эдит ничего не знает и не подозревает. В июле, вернувшись с похо
рон отца в Нью-Йорке, я провел с Ниной три дня в ее лондонской квартире.
Единственный настоящий кризис тех лет произошел две недели спустя на Иб
ице. Перемирие длилось долго; остров маленький, и у нас было слишком много
общих знакомых, чтобы не встречаться время от времени на вечеринках или
на пляже Салинас. Нина пригласила нас с Эдит на обед в честь своего дня рож
дения вместе с дюжиной других гостей. Весь вечер мы старательно избегали
контактов, не танцевали, не касались друг друга. Только раз, сидя на прост
орной открытой кухне Нины, по разные стороны обеденного стола, озаренног
о бледным светом свечей, мы посмотрели друг на друга. Взгляд был не долгим
, но и не коротким. Не было произнесено ни единого слова. Но та молния, котор
ая пронеслась между нами над сосновым столом, оказалась столь краснореч
ивой, что ни один из нас не знал, как ее скрыть.
Ведя машину по дороге домой, Эдит сказала:
Ц Теперь я знаю. Думаю, я всегда знала. Ты посмотрел на нее так, как никогда
не смотрел на меня с момента нашей первой встречи. Ц Голос ее был усталы
м, практически безразличным. Ц Ты все еще любишь ее. Одного прошу Ц не на
до отрицать этого.
А дома, в гостиной, после того как мы проговорили до четырех часов утра, я у
же не старался ничего отрицать. Старался докопаться до истины, но все, чег
о я достиг, так это смятения и слез Эдит.
Ц Ты хочешь уйти к ней? Ц рыдала моя жена.
Ц Нет.
Ц Тогда почему ты не бросишь ее? Почему не прекратишь встречаться с ней?

Ц Не могу, Ц ответил я и почувствовал, как душат меня эти слова.
Два дня спустя, жарким июльским днем, Эдит села в машину и поехала по дорог
е Святой Эулалии наверх, в горы, к дому Нины. В первый раз за три года они гов
орили наедине. Моя жена хотела знать, что же Нине нужно от меня.
Ц Ты любишь Клиффа? Ц спросила она, и Нина ответила:
Ц Я не знаю...
Ц Я не могу жить вот так, с мужчиной, принадлежащим кому-то еще, это убивае
т его и убивает меня. Если он тебе нужен, Ц жестко отчеканила Эдит, Ц заби
рай. Я собираю его вещи, и он уезжает.
Ц Не знаю, хочу ли я этого, Ц произнесла Нина. Ц Не хочу разрушать ваш бр
ак. У вас дети. Он любит их, он любит тебя. Я не могу сделать этого.
Ц Тогда оставь его, Ц взмолилась моя жена. Ц Не преследуй его больше. Ты
можешь спасти хотя бы мою жизнь? Ты можешь согласиться на это?
Ц Да, Ц ответила Нина после продолжительного молчания. Ц Больше я с ни
м не увижусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59