- Не волнуйтесь, матушка, я буду осторожна, - заверила ее Жуи и с Сяогэ на руках отправилась на могилу, где видела, как Юйлоу сжигала жертвенные деньги и оплакивала Цзиньлянь.
Когда они воротились, Чуньмэй и Юэнян попудрились, подрумянились и переменили туалеты. Чуньмэй распорядилась, чтобы ее слуги открыли коробы со съестным. Из них были извлечены всевозможные редкие фрукты, сладости и яства. Особый короб был с пирожными и печеньем. Накрыли два стола. Подали обтянутый холстом кувшин вина, серебряные чарки и палочки слоновой кости.
Чуньмэй пригласила супругу У Старшего, Юэнян и Юйлоу занять почетные места на возвышении. Сама она села за хозяйку, а кормилица, Сяоюй и старшие служанки расположились по обеим сторонам.
Для дяди У Старшего был накрыт особый стол в другой келье.
В самый разгар угощения появились два денщика от воеводы Чжоу. Войдя в гостиную, они опустились перед Чуньмэй на колени.
- Его превосходительство пожаловали в Новое поместье, - докладывали они. - Велели нам пригласить вас, матушка, на представление забавников и скоморохов. Матушка Старшая и матушка Вторая уже в поместье. Пожалуйста, матушка, мы вас ждем.
- Хорошо! Ступайте! - не спеша, чинно ответила Чуньмэй.
- Слушаюсь! - крикнули денщики и вышли, но уйти не решались и стали поджидать младшую хозяйку около настоятельских покоев.
Трапеза подходила к концу.
- Не смеем вас задерживать, сестрица, вставая из-за стола, проговорили госпожа У и Юэнян. - Время позднее, и вам пора готовиться к отбытию. Мы пойдем.
Чуньмэй никак не хотела их отпускать и велела слугам подать большие кубки, чтобы выпить на прощание.
- Мы теперь с вами в разлуке, - говорила она. - Встречи так редки. А раз нам выпал случай повидаться, так не будем забывать друг друга. У меня ведь тоже нет ни родных, ни близких. Я была бы рада нанести вам визит и поздравить вас, когда наступит ваш день рождения, матушка.
- Что вы, дорогая моя сестрица! - говорила Юэнян. - К чему вам утруждать себя? Я как-нибудь соберусь навещу вас, сестрица. - Юэнян осушила кубок и продолжала. - Ну, довольно! Благодарю за угощение! Время позднее, а у невестушки нет паланкина. Нелегко нам будет добираться.
- Вы без паланкина, сударыня? - спросила Чуньмэй. - Возьмите у меня пони, вот и доберетесь.
Госпожа У поблагодарила Чуньмэй, но воспользоваться такой любезностью не решилась.
Они распрощались.
Когда слуги убрали посуду, Чуньмэй пригласила настоятеля и велела слугам достать кусок холста и пять цяней серебра, которые и были вручены настоятелю. Тот поклонами благодарил жертвовательницу и вышел проводить ее за ворота храма.
Попрощались и Чуньмэй с Юэнян.
Чуньмэй проводила к паланкинам Юэнян, Юйлоу и остальных, потом только села сама. Их пути разошлись. Чуньмэй со свитой слуг и денщиками, окриками разгонявшими с дороги зевак, отбыла в Новое поместье.
Да,
Если даже двум листам опавшим
Выпадает встреча иногда,
Женщинам, друг друга близко знавшим,
Отчего не встретиться тогда.
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТАЯ
ЛАЙВАН ВОРУЕТ И СОБЛАЗНЯЕТ СУНЬ СЮЭЭ
СЮЭЭ ПРОДАЮТ С КАЗЕННЫХ ТОРГОВ НАЧАЛЬНИКУ ГАРНИЗОНА
Цветут и вянут нежные цветы,
цветут и вянут снова;
То рубище скрывает наготу,
а то халат парчовый.
Кто знает, век ли проживет богач,
довольный, праздный, сытый?
Всегда ли будет горевать бедняк,
невзгодами убитый?
Не всяк из тех на Небо путь найдет,
кто ближнему поможет;
Не всяк и в ад, конечно, попадет,
кто ближнего встревожит.
На Небо не ропщи, не уповай -
таков совет мой верный.
Ведь равнодушны к смертным Небеса
всевечно и безмерно.
Итак, выйдя из монастыря Вечного блаженства, У Юэнян и все остальные, сопровождаемые дядей У Старшим, направились к деревне Абрикосов. Их путь лежал вдоль обсаженной вековыми деревьями Длинной плотины.
Посланный в деревню Дайань занял второй ярус кабачка на холме, где на столе давно стояли вино и закуски. С холма открывались необозримые просторы и было удобно любоваться праздничным весельем. Наконец-то вдали показались паланкины.
- Что это вы так задержались? - спросил заждавшийся Дайань.
Юэнян рассказала, как они встретились в монастыре с Чуньмэй.
Немного погодя все сели за стол. Кубки запенились вином и начался пир.
А внизу сновали туда и сюда роскошные экипажи. Шумела толпа. Грохотали повозки и ржали кони. Лились песни и неслись звуки свирели. Пирующие во главе с Юэнян смотрели сверху на людское море. Народ столпился вокруг арены, где выступал наездник.
В числе зрителей, надобно сказать, был и сын уездного правителя барич Ли Гунби. Было ему за тридцать. Числился он в императорском училище Сынов Отечества студентом высшей ступени, но заниматься поэзией и историей ленился. Ветреный щеголь и мот, он постоянно вращался в обществе городских певиц, увлекался охотой с соколами и собаками, верховой ездой и играми в мяч, за что ему дали прозвище Шалопай. И вот этот барич, в легком, мягком шелковом халате с отливом, в коричневой шапочке с золотым дном, в расшитых чулках и ярко-желтых сапожках, вместе со своим приятелем - приказным Хэ Бувэем пировал в том же кабачке внизу и любовался мастерством наездника. Компанию им составляли десятка два или три верзил, имевших при себе самострелы, охотничьи манки из бамбука, кожаные мячи и деревянные биты.
Выступал наездник Ли Гуй. Он то вскакивал на круп и, расправив плечи, мчался стоя, то ложился поперек седла на живот и вытягивался в струну, то жонглировал копьями, то играл палицами, словом, выделывал всевозможные трюки. Многочисленная толпа мужчин и женщин сопровождала каждый его номер взрывами смеха. Шаньдунский Демон, так прозывали Ли Гуя, был в четырехугольной шапочке, на широком околыше которой сзади сверкали золотые кольца. Его фигуру обтягивали лиловая жокейская рубашка и сверкавший золотом набрюшник. Был он в наколенниках и ярко-желтых кожаных сапогах, отвернутые голенища которых украшали расшитые пестрыми летающими рыбками напущенные чулки.
Вот Ли Гуй сел на серебристогривого коня. В руке сверкало копье на ярко-красном древке, сзади над головой развевались флажки с иероглифом «Приказ».
Оказавшись в центре арены, наездник ухватился за седло и, встав на коня во весь рост, начал громко декламировать:
Я славлюсь как наездник бравый,
Как камень твёрд и Небу равный.
Рука - разящая кувалда -
Раз пну - врагов как не бывало!
Я, думаете, мастер хвастать?!
Да подо мной весь мир распластан!
Богатыри земных столиц.
Передо мною пали ниц.
Я - шаолинец, мастер битв!
Не устрашит лягушек вид,
С щенком побьюсь на кулаках,
А с девой-ивой я лукав…
Я избегаю споров праздных
И драк с громилами напрасных.
Приятна лёгкая нажива:
Хватаю и сбегаю живо.
Спасибо, Ли, столичный покровитель,
Мне дал приют, впустил в свою обитель.
Съем бочку мяса, поле лука,
Мне сотня пирожков на брюхо.
Силен похавать с грудничковья!
Бадья вина - друг изголовья.
Заноет зуб - сломаю гада,
Раздует пузо - ткну как надо.
Семь четвертей вина в один присест,
Три меры риса кто без страха съест?
Но не зовут меня к столу.
Ищу объедки на полу.
С рожденья пёс сторожевой.
Увижу вора - рык и вой,
За задницу зубами хрясть! -
Он бросит золота балласт
И наутек! Запомнит пасть!
Ведь я пока полузубаст.
Как только барич Ли увидел высокую стройную даму, у него само собой забилось сердце и помутился взор. Он никак не мог наглядеться на нее, налюбоваться ее красотой. «Кто, интересно, эта особа? Есть у нее муж или нет?» - так спрашивал про себя барич Ли, потом подозвал побирушку Лоботряса Чжана, состоящего при нем на побегушках.
- Ступай вон туда на холм, - наказывал потихоньку барич, - да разузнай, чьи такие три дамы в белом, и мне скажи.
- Слушаюсь! - прикрывая рот, отвечал Чжан и вихрем помчался к холму.
Немного погодя он стоял перед баричем.
- Вот оно что! - начал он шептать на ухо. - Это жены Симэнь Цина, чей дом напротив управы. Та, что в годах, это невестка У. Другая, среднего роста, старшая госпожа У Юэнян, а высокая и стройная, с рябинками, - госпожа Третья. Зовут ее Мэн Юйлоу. По мужу траур носят.
Барич Ли щедро наградил Лоботряса Чжана, а сам глаз не спускал с Мэн Юйлоу, но не о том пойдет речь.
Насмотревшись на праздничное веселье, У Старший и Юэнян с заходом солнца велели Дайаню собирать короба. Хозяйка и остальные сели в паланкины и двинулись домой.
Сколько встретилось им по пути
Баричей хмельных верхом -
ветер в полах длинных,
Барышень, что льнут тайком
к окнам паланкинов.
Тому свидетельством стихи:
Под ивою в тени цветов
Примятая трава.
Рой юных дев и молодцов
Здесь шумно пировал.
Коль встреча суждена судьбой,
То тыща верст - пустяк.
А нет, так и сосед с тобой
Не свидеться никак.
Однако не станем говорить, как добирались до дому Юэнян и остальные, а расскажем про Сунь Сюээ и Симэнь Старшую, оставшихся домовничать. Делать после обеда им было нечего, и они вышли к воротам. И тут, как нарочно, послышался перезвон бубенцов. В то время бубенцами позванивали уличные торговцы пудрой, помадой, искусственными цветами и головными украшениями, а также зеркальщики.
- У меня зеркало потускнело, - проговорила Симэнь Старшая и велела Пинъаню позвать мастера.
Подошедший опустил короба.
- Мне бы зеркало отполировать, - сказала ему Симэнь.
- Я зеркал не полирую, - отвечал тот. - Могу предложить золотые и серебряные головные украшения и цветы.
Торговец стоял у ворот и пристально, с ног до головы, оглядывал Сюээ.
- Раз не полируешь, иди своей дорогой, - сказала Сюээ. - Чего на меня глаза-то пялишь!
- Госпожа Сунь, госпожа Симэнь! - обратился к ним торговец. - Не узнаете меня?
- Лицо вроде знакомое, а не припомню, - проговорила Симэнь.
- Я у батюшки служил. Лайвана забыли?
- Где ж ты столько лет пропадал? - спрашивала Сюээ. - Чего же не показывался? Вон как растолстел!
- Меня ведь тогда, если помните, в родной город Сюйчжоу отправили, - рассказывал Лайван. - Дела мне там не находилось, и я пошел в услужение к одному господину, который отбывал на службу в столицу. Не успели мы добраться до места, как господин мой получил известие о кончине отца и по случаю траура вынужден был воротиться домой. Я тогда устроился в лавку к здешнему ювелиру Гу, в деле немного понаторел, стал сам серебряные безделушки да всякие украшения выделывать. Торговля пошла вяло, вот хозяин и отправил с коробом на улицу. Вижу, вы, матушки, у ворот стоите, а подойти не решился, если б не позвали. Подумаете еще, ходит, мол, тут да выглядывает.
- То-то гляжу: лицо знакомое, а никак не узнаю. Ты ж человек свой, чего ж бояться! - заметила Сюээ и продолжала. - Так чем же торгуешь? Зайди-ка во двор, покажи товар.
Лайван внес короб во двор и достал из него коробочки, в которых лежали головные украшения. Серебряные, позолоченные, инкрустированные, они поражали удивительной тонкостью отделки.
Только поглядите:
Вот одинокий гусь с веткой камышовой в клюве, а это в зарослях резвятся рыбки. Сверкает слегка крапленый золотом пион работы филигранной. Увенчанная малахитом пламенем горит отполированная шпилька. А вот узорный мяч катает львенок. Дары несет верблюд. Тут головное украшение - целый чертог - всеми цветами радуги переливается. А там накладка к буклям алеет, словно персиков долина. Кругом рассыпаны цветы. Благополучия символ - красная бархотка, рядом кисть плодов личжи. Тут и там приколки, броши. Вот лотосовый трон, где, скрестив ноги, восседает Гуаньинь. А вот на ветке сливы сидит пташка, терпит стужу. Игру затеяли пара фениксов.
Да, найдется тут
И пояс с белками коралла и яшмы зеленой,
И ультрамариновый шарик, высоко на шапку взнесенный.
- Ну, а искусственные цветы из перьев зимородка принес? - спросили женщины, осмотрев безделки.
Лайван достал коробку, в которой лежали всевозможные цветы, отделанные перьями и бусами головные сетки, а также приколки в виде цветов, жучков и бабочек.
Симэнь Старшая выбрала себе две пары цветов для украшения локонов и тут же расплатилась с Лайваном. Сунь Сюээ взяла пару бирюзовых фениксов и пару ярко-зеленых с позолотой рыбок, за которые осталась должна лян и два цяня серебра.
- Я с тобой завтра утром расплачусь, - сказала она. - Сейчас хозяйки нет дома. Они с Третьей и малышом отбыли на кладбище. На батюшкиной могиле жертвы приносят.
- О кончине батюшки я еще в прошлом году дома услыхал, - говорил Лайван. - Сказывали, у матушки Старшей сын родился. Должно быть, большой стал.
- Полтора годика сравнялось, - пояснила Сюээ. - Его все от мала до велика лелеют. Как драгоценный перл берегут. Вся надежда на него.
Пока они говорили, во двор вошла жена Лайчжао, Шпилька, и угостила Лайвана чаем. Лайван поблагодарил ее поклоном. Появился Лайчжао, и между ними завязался разговор.
- Завтра приди, - наказывал Лайчжао. - Матушке Старшей надо будет засвидетельствовать почтение.
Лайван поднял короб и удалился.
Под вечер с кладбища воротились в паланкинах Юэнян и остальные. Сюээ, Симэнь Старшая и служанки приветствовали их земными поклонами. Дайаню с коробами съестного пришлось нанимать осла. Он добрался до дому позднее и отпустил носильщиков.
Юэнян рассказала Сюээ и падчерице, как они встретились в монастыре с Чуньмэй.
- Мы-то ничего не знали, - говорила Юэнян, - а Чуньмэй, оказывается, Пань сзади монастыря похоронила. Жертвенные деньги на ее могиле сжигала. Мы встретились случайно. Вот она нас не забыла. Сперва мы разделили постную трапезу с настоятелем, потом Чуньмэй распорядилась накрыть два стола. До полсотни, должно быть, блюд расставили, вина подали. Чего только не было! Мы всего и попробовать не смогли. Потом она обратила внимание на Сяогэ. Пару шпилек ему в шапочку воткнула. И была такая ласковая! А с какой пышностью выезжает! Большой паланкин, огромная свита. А как расцвела. Ее теперь не узнаешь: побелела, холеная стала, полная.
- А все такая же! - вставила невестка У. - Прежних хозяек не забыла. Да и я бывало замечала: душевнее она остальных служанок. И рассудительнее. Словом, умом не обделили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252