Не прошло и времени, необходимого для обеда, как ослепительно засверкали все восемь зеркал. Цзиньлянь взяла одно. На нее глядела красавица. Поверхность зеркала походила на чистую гладь осенних вод.
Тому подтверждением стихи:
Как близко лилии цветут,
как пышно лотосы раскрылись!
Вон чья-то трепетная тень,
вон травы на ветру склонились.
А средь осеннего пруда
колышутся иные стебли.
Не промелькнула ль там Чанъэ,
поверхность вод едва колебля?
Не отрясла ль она пыльцу
иль рукавом, или перстами
И не согрела ль облака,
дохнув румяными устами?..
Хочу я мотылька поймать, -
рукою сделала движенье -
И поняла: передо мной
не пруд, а только отраженье.
Старик передал зеркала Цзиньлянь, а та велела Лайаню отнести их домой. Юйлоу попросила Пинъаня взять у приказчика Фу пятьдесят медяков, чтобы расплатиться с зеркальщиком. Старик взял деньги, но уходить не собирался.
- Спроси, что он стоит? - обратилась к привратнику Юйлоу. - Может, мало дали.
У старика заблестели глаза. Он вдруг заплакал.
- Хозяйки спрашивают, что с тобой, - обратился Пинъань к зеркальщику.
- Сказать правду, - начал старик, - мне, братец, шестьдесят первый год пошел. Есть у меня сын. Ему двадцать два, пока не женат, дурака валяет, а мне, старику, на жизнь приходится зарабатывать, его содержать. Непутевый он у меня, по улицам шатается, в азартные игры играет. А тут и вовсе в беду попал. Связали его и к начальнику. Обвинили в воровстве и всыпали двадцать палок. Едва он воротился домой, как у матери одежду заложил. Мать от расстройства в постель слегла и с полмесяца не вставала. У меня с ним был серьезный разговор, а потом он ушел из дому. Где я его только не разыскивал! Решил, было, больше не искать, но я уж стар, а он у меня единственный. Кто ж, думаю, меня на тот свет проводит. Да и дома от него никакого проку. Вот каково мое горе. Вот как обижает старика чадо родимое. И всем жалуюсь и проливаю горькие слезы.
- Спроси, сколько лет его жене, - обратилась Юйлоу к Пинъаню.
- Пятьдесят пять, - отвечал зеркальщик. - И нет у нас ни сына, ни дочери. После болезни ей стало сейчас немножко получше, попросила хоть кусочек копченого окорока. Я все улицы и переулки обошел, у кого только не спрашивал, так мне никто и не дал. Какая досада!
- Не беспокойся! - сказала Юйлоу. - У меня есть копченый окорок. Ступай к Ланьсян, - велела она Лайаню, - скажи пусть даст окорок и лепешек.
- А рисовая похлебка ей нравится? - спросила зеркальщика Цзиньлянь.
- Как не нравится! - говорил старик. - Еще как ест!
Цзиньлянь кликнула Лайаня.
- К Чуньмэй зайди, - наказала она. - Скажи, пусть отвесит два шэна нового рису, который мне моя матушка принесла, и даст пару маринованных баклажанов.
Вскоре появился Лайань со всем, о чем его просили: половиной окорока, двумя лепешками, двумя шэнами рису и парой маринованных баклажанов.
- Повезло тебе, старик! - крикнул он. - Не больна, наверно, твоя жена, а беременна, вот тебя за лакомствами и посылает, чтобы себя подкрепить.
Старик поспешно взял принесенное у Лайаня и положил в корзину. Потом он обернулся к Юйлоу с Цзиньлянь, отвесил низкий поклон и, подняв на плечо коромысло, пошел восвояси.
- И зачем вы, матушки, столько всего ему надавали? - говорил Пинъань. - Надул он вас, старый болтун. А жена у него самая настоящая сводня, целыми днями по улицам шатается. Вчера ее видел.
- Чего ж ты раньше-то нам не сказал, арестант проклятый?! - заругалась Цзиньлянь.
- Ладно, думаю, раз человеку повезло, - отвечал привратник. - Надо ж было ему в это время появиться, вот и получил.
Да,
В безделье женщины стояли у ворот.
Глядят - старик-зеркальщик к ним идет…
Когда везет - и деньги есть, и пища,
А не везет - глотка воды не сыщешь.
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
СИМЭНЬ ЦИН УБИВАЕТ КОТА СНЕЖКА
ЛИ ПИНЪЭР ОПЛАКИВАЕТ ГУАНЬГЭ
Солнце уходит на запад,
реки текут на восток.
Ветер весенний срывает
нежный с цветка лепесток.
Капли на ветках у храма
в Уских застыли горах,
Около дома Сун Юя
ветер резвится в цветах.
Как с зимородковым платьем
вязу сравнить свой наряд?
Щеки, под стать абрикосу,
нежным румянцем горят.
Шумные рощи одели
берег Башуя-реки
Те ж, кто на службу отправлен
как же от них далеки!
Так вот, только Мэн Юйлоу с Пань Цзиньлянь отпустили старого зеркальщика, на востоке показался неизвестный, верхом на муле. В высокой шапке и с пылезащитным флером на глазах, он торопливо ехал прямо к воротам Симэня. Когда он спешился, женщины бросились было во двор. Но подъехавший снял с глаз повязку, и они узнали приказчика Хань Даого.
- Товар привез? - сразу спросил Пинъань.
- Подводы с товарами в городе, - отвечал Хань. - Где батюшка собирается складывать?
- Батюшки нет дома, - отвечал Пинъань. - У его сиятельства Чжоу пируют. Под склад отведен верх в доме напротив. Заходи, почтенный.
Вскоре появился Чэнь Цзинцзи, и вместе с Хань Даого они пошли в дальние покои к Юэнян.
Выйдя из залы, Хань Даого стряхнул с себя дорожную пыль и умылся, а Ван Цзину наказал отнести багаж домой. Юэнян распорядилась накормить приказчика.
Немного погодя прибыли и подводы с товаром. Цзинцзи отпер склад, и грузчики принялись таскать наверх корзины и сундуки. После разгрузки всех десяти больших подвод расплатились с возчиками. Таскать пришлось до самых фонарей. Цуй Бэнь тоже пришел на подмогу. Когда весь атлас был перенесен наверх и пересчитан, склад заперли и опечатали, а грузчиков наградили за работу и отпустили. Дайань еще до этого отправился к начальнику гарнизона Чжоу доложить Симэню. Тот осушил несколько чарок и с наступлением темноты отбыл домой, где ожидавший его приказчик Хань рассказал ему о поездке.
- Господину Цяню письмо передал? - спросил Симэнь. - Как он, пособил?
- А как же! - воскликнул Хань Даого. - Письмо очень помогло. Господин Цянь намного снизил пошлину за десять подвод. Две корзины атласа я считал за одну, а три кипы - за две, и они прошли как чай и благовония. Так что за десять больших подвод с меня взяли всего тридцать с половиной лянов серебра. Господин акцизный ограничился просмотром моей описи товаров и пропустил нас без проверки. Тут же мы и наняли возчиков.
Симэнь был очень доволен таким оборотом дела.
- Нужно будет завтра же купить дорогие подарки и отправить господину Цяню, - сказал он и обернулся к Чэнь Цзинцзи: - Ступай в дальние покои, скажи, чтобы несли закуски и вино. Угости приказчика Ханя и брата Цуя.
После угощения все разошлись.
Слух о возвращении Хань Даого дошел и до его жены Ван Шестой. Она поспешно взяла у Ван Цзина принесенный им на спине багаж и спросила:
- Сам приехал?
- Пока за разгрузкой товаров смотрит, а потом будет с батюшкой говорить.
Ван Шестая велела служанкам Чуньсян и Цзиньэр заварить лучшего чаю и приготовить лучшие закуски. К вечеру прибыл Хань Даого и поклонился жене. Он разделся и умылся. Потом супруги, оставшись наедине, поведали друг другу, как они тосковали в разлуке. Хань Даого рассказал жене об успешной покупке товаров. Ван Шестая до прихода мужа заметила у него в тяжелой сумке солидную толику серебра и спросила:
- Заработал?
- Товаров, вина и рису привез на сотню-другую лянов, - отвечал он. - Все пока в лавке сложил. Со временем продам, выручу серебра.
- От Ван Цзина слыхала, - рассказывала обрадованная жена, - хозяин нанял приказчика Ганя. Мы с ним и братом Цуем будем поровну барыши делить. Неплохо, а? Лавку в следующем месяце открывают.
- Тут есть кому торговать, - заметил Хань Даого, - а вот на юге человек нужен. Товары закупать и склад сторожить. Батюшка опять меня, наверно, пошлет.
- Ну и поезжай! - подхватила Ван. - Умелому, говорят, больше достается. Ты же по торговой части мастер. Вот батюшка тебя и посылает. А без труда не выловишь и рыбки из пруда. Пробудешь там года два-три, а надоест, я с батюшкой поговорю. Пусть Ганя или Лайбао посылает. А ты здесь торговлей займешься. Ладно?
- Ладно уж! - протянул Хань. - К разъездам привык. Места знакомые.
- Так бы сразу и надо! - поддержала жена. - На стороне-то куда больше заработаешь, чем дома сидючи. Так ведь?
Накрыли стол, муж с женой выпили по случаю встречи несколько чарок, потом убрали со стола и легли спать. Их усладам в ту ночь не было предела, но говорить об этом нет необходимости.
На другой день, то есть первого числа в восьмой луне, Хань Даого отправился к Симэню, хозяин послал его вместе с Цуй Бэнем и приказчиком Ганем последить за разгрузкой кирпича и леса и строительством кладовой, но не о том пойдет речь.
Расскажем теперь о Симэне. После осмотра прибывшего атласа делать Симэню было нечего. Тут-то его и осенила мысль навестить певицу Чжэн Айюэ. Он незаметно передал Дайаню три ляна серебра и юбку с кофтой и велел отнести певице.
Весть о прибытии почтенного господина Симэня прямо-таки ошеломила мамашу Чжэн. Она без проволочек приняла подарки и, не переводя дыхания, обдала Дайаня целым потоком слов.
- Передай батюшке мою самую искреннюю благодарность, - говорила она. - Скажи, обе сестрицы пребывают дома в ожидании батюшки и просят батюшку осчастливить нас своим прибытием как можно быстрее.
Дайань проник в кабинет и передал хозяину приглашение. После обеда Симэнь велел Дайаню готовить легкий паланкин. Он был в высокой шапке, какую носил Су Дунпо, длинном халате из темного легкого шелка со скрытым наперсником и в черных сапогах на белой подошве. Выйдя из дому, Симэнь первым делом заглянул на стройку, потом сел в паланкин и опустил бамбуковый занавес. Его сопровождали Циньтун с Дайанем. Ван Цзина оставили домовничать, а Чуньхуна с сумой за плечами первым послали к Чжэн Айюэ.
Да,
Белый, воздушный и нежный, как снежный комок,
Сотканный тонкий клубящийся шелк.
Персиков будь то источник, иль Лунный чертог, -
Все нам доступно, и путь недалек.
Между тем, улыбающаяся Чжэн Айсян вышла навстречу Симэню к воротам. Ее прическу украшали серебряная сетка и цветы сливы, приколотые полуокружьем золотых шпилек. Напудренная и напомаженная, она была прелестна, как цветок, в своей бледно-коричневой шелковой кофте и желтой с узорами юбке. Айсян проводила Симэня в гостиную и поклонилась. Гость сел и велел Циньтуну отправить паланкин домой, а к вечеру подать коня. Циньтун с паланкином воротился домой, но не о том пойдет речь. Дайань же с Чуньхуном остались при хозяине.
Наконец к Симэню вышла мамаша Чжэн.
- В прошлый раз моя дочка побеспокоила вас, сударь, своим приходом, - отвешивая поклоны, говорила она. - А теперь вы к нам пожаловали развеять тоску. Только напрасно вы, сударь, присылаете подарки и вводите себя в расходы. Я вам премного благодарна за наряды дочке.
- Я же тогда звал ее, - начал Симэнь. - Почему она не явилась? Она Вана больше меня уважает, да?
- Мы до сих пор в обиде на Дун Цзяоэр с Ли Гуйцзе, - объясняла старуха. - Не знали мы о вашем дне рождения, батюшка. У них и подарки были приготовлены, а моим дочкам пришлось с пустыми руками идти. Если б мы раньше знали, мы бы Ванам, конечно, отказали. Но вы, батюшка, позвали слишком поздно. Только дочка стала к вам собираться, а тут как раз нагрянул слуга от Ванов и унес ее наряды. Потом ваш слуга прибыл. Чжэн Фэн, брат ее, говорит, если, мол, ты не пойдешь, батюшка разгневается. Тут я всполошилась и, чтобы слуга от Вана не видал, проводила дочку черным ходом прямо к паланкину.
- Но я ж ее еще до этого звал, - говорил Симэнь. - Я с ней на пиру у господина Ся договорился. Если б она тогда не пришла, меня бы это, само собой разумеется, взорвало. Что это за привычка? Пришла тогда и молчит, слова не добьешься. Что это значит, хотел бы я знать.
- Вот негодница! - заругалась старуха. - Ей как сделали прическу женщины, у нее совсем желание пропало петь на пирах. А у вас, батюшка, гостей, должно быть, много было, она и совсем стушевалась. Она у нас с детства неразговорчивая. Зато кокетничать мастерица. Вот и нынче. Обед прошел, а она только что встала. Сколько раз ей говорила: батюшка вот-вот пожалует, вставай скорей да одевайся. Но ей хоть кол на голове теши. Спит да и только.
Служанка принесла чай, и Айсян поднесла его Симэню.
- Прошу вас, батюшка! - пригласила старуха. - Пройдите в дальние покои.
Надобно сказать, что дом мамаши Чжэн имел четыре комнаты по фасаду и пять построек вглубь. Симэнь в сопровождении Айсян миновал переносной экран и очутился во дворике, окруженном сплошною стеной бамбука. С обеих сторон располагались флигели, а в постройке напротив, состоявшей из гостиной и двух комнат, и обитала Чжэн Айюэ. Сама же Айсян жила сзади, в четвертом по счету домике.
Перед Симэнем отдернули узорную дверную занавеску, и он очутился в гостиной, где у жертвенного столика красовался свиток с изображением Гуаньинь на гребне прибоя, а по обеим сторонам от него висели по два свитка, изображавшие красавиц в соответствии с временами года - весной и летом, осенью и зимой.
От любви к цветам весною поднимаюсь рано,
Чтоб луною наслаждаться, ночью спать не стану.
Пригоршней ловлю я месяц, что в воде сверкает,
Чуть примну цветы - и платье заблагоухает.
Дальше, над возвышением, где стояли четыре высоких кресла и две сверкавших лаком скамьи, висела парная надпись:
Окошко приоткрою - и луна
тут как тут.
На лютне заиграю - облака
приплывут.
Симэнь сел. Сверху выделялись написанные образцовым почерком три знака: «Веранда Любования Луной». Симэню пришлось ждать довольно долго. Наконец зашуршала дверная занавеса, и появилась Чжэн Айюэ. Она была причесана по-ханчжоуски, без высокого пучка. Ее черные, как смоль, блестящие волосы держала шелковая сетка, из-под которой, словно темные тучи в лучах вечернего заката, свисали локоны, густые и непокорные. Умело осыпанные золотой пыльцой рядом с бирюзовыми цветами, они, казалось, были окутаны легкой дымкой или густым туманом. Сзади прическу обрамлял ровный ряд витых золотых шпилек, сбоку красовалась шпилька феникс. Красиво переливались аметистовые серьги. В ослепительно белой шелковой накидке и лиловой с бирюзовыми разводами юбке, из-под которой выглядывали изящные, как клюв феникса, красные носки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252