- Жена у него как раз со всяким сбродом-то целыми днями шашни водит.
- Ну, что вы такое говорите! - воскликнул Вэнь.
- Я вам вот что скажу, почтеннейший Куйсюань, - заговорил, обращаясь к сюцаю, Боцзюэ. - Он ведь всякий раз не упускает случая, чтобы хоть чем-нибудь меня да подковырнуть.
- А ведь без колкости, господа, и шутки быть не может, - заключил сюцай. - Так уж исстари повелось.
- Давайте играть, сударь! - предложил сюцаю Боцзюэ, - ведь с ним препираться - дело пустое. Облить человека грязью он мастер. Ваша очередь, сударь! И без церемоний.
- Вы бросаете кость и декламируете строку либо из стихотворения или романса, либо из песни или оды, - излагал условия игры сюцай Вэнь. - Но она непременно должна начинаться со слова «снег». Кто сумеет подобрать строку, пьет малую чарку, кто не сможет - большой штрафной кубок.
Сюцай Вэнь бросил кость. Выпала единица.
- Есть! - сказал он. - «Снег все еще лежит, а уточки давно уж прилетели».
Он передал кости Ин Боцзюэ. У того выпала пятерка.
- Пощадите душу грешную! - пролепетал он после длительного раздумья. Наконец-то его осенило: - А, придумал, придумал! «Снегом покрытые сливы цветы в снегу распустились». Здорово!
- Нет, такое не пойдет, почтеннейший, - возразил сюцай. - У вас слово «снег» встречается дважды. Первое - лишнее.
- Почему? - настаивал Боцзюэ. - Вначале шел мелкий снег, потом повалил крупный.
- Ну и мастак ты зубы заговаривать, - заметил Симэнь и велел Ван Цзину наполнить штрафной кубок.
Чуньхун хлопнул в ладоши и запел южный романс на мотив «Остановив коня, внимаю»:
Холодною ночью
Горячего чаю
Надеюсь в селеньи найти.
И в час неурочный,
Как путник случайный,
Давно уже сбился с пути.
Красой околдован,
Ищу ветку сливы
Над речкой в хрустальный мороз.
Снег в танце веселом,
Как пух белой ивы,
Окутал весь Башуйский мост.
И сахарный, свежий
Над храмами Будды,
Над домом певицы мерцал.
Коврам белоснежным,
Просторам безлюдным
На тысячи ли нет конца.
Только Боцзюэ взял штрафной кубок, появился Лайань. Он принес сладости: тарелку пирожков с фруктовой начинкой, пирожки, поджаренные на коровьем масле, жареные каштаны, вяленые финики, лущеные орехи, тыквенные семечки, отборные груши, красные яблоки, водяные орехи и каштаны, обжаренные в коровьем масле витые крендельки, а также завернутые в мандариновые листочки черные шарики.
Боцзюэ захватил их целую пригоршню. Пахнуло ароматом. По вкусу они чем-то напоминали мед, но были гораздо приятнее и нежнее.
- Что это такое? - спрашивал Боцзюэ.
- Угадай! - говорил Симэнь.
- Не обсахаренное мыло?
Симэнь рассмеялся.
- Мне что-то вкусное мыло не попадалось.
- Я хотел сказать, пилюли из сливовой пастилы, - продолжал Боцзюэ. - Но тогда откуда в них косточка?
- Поди-ка сюда, - не выдержал Симэнь. - Так и быть, скажу, что это такое. Тебе такое лакомство и во сне не снилось. Мне слуга из Ханчжоу привез. «Слива в мундире» - вот как называется. Со многими целебными снадобьями на меду варится, с плодами земляничного дерева кипятится. А снаружи завертывается в мяту и мандариновые листья. Вот отчего такой аромат. Стоит принять одну натощак - и появляется аппетит, очищается грудь. Замечательное средство от дурного запаха изо рта и мокроты, а как отрезвляет и улучшает пищеварение! Со «сливой в мундире» никакие пилюли в сравнение не идут.
- Хорошо, что сказал! Откуда бы мне знать?! - заключил Боцзюэ и обернулся к сюцаю Вэню: - Давайте отведаем еще, почтеннейший, а? - Боцзюэ кликнул Ван Цзина: - Подай-ка бумагу! Надо будет домой захватить, жену побаловать.
Боцзюэ потянулся за витыми крендельками.
- Чжэн Чунь! - крикнул он. - Это правда, твоя сестра Айюэ сама готовила?
- Неужели, батюшка, я решусь вас обманывать?! - отвечал, опустившись на колени, певец. - Сестрица долго старалась, чтобы батюшку почтить.
- А сверху-то ну как есть раковина, - расхваливал витые крендельки Боцзюэ. - Дочке моей, искуснице, спасибо говори. И как цвета подобрала - нежно-розовый и белоснежный.
- Признаться, сынок, терзают мою душу эти крендельки, - заметил Симэнь. - Во всем доме только покойница жена такие пекла. А теперь кто для меня постарается?
- А я, знаешь, не огорчаюсь! - продолжал Боцзюэ. - Что я тебе говорил! Одной мастерицы лишился, тут же другая нашлась… Где ты их только берешь? Видать, сами к тебе идут.
- Брось уж чепуху-то болтать! - шутя хлопнул его по плечу Симэнь, а сам до того рассмеялся, что не стало видно даже щелок сощуренных глаз.
- Вашей близости, господа, можно прямо позавидовать, - говорил сюцай Вэнь.
- А как же! - воскликнул Боцзюэ. - Он же мне зятем доводится.
- А я ему отчим вот уж два десятка лет, - не уступил Симэнь.
Заметив, что они начали поддевать друг друга, Чэнь Цзинцзи встал и вышел, а сюцай Вэнь, прикрывая рот, от души смеялся.
Немного погодя Боцзюэ осушил штрафной кубок. Настал черед Симэню бросать кости. У него выпала семерка. Он долго думал, наконец сказал:
- Я возьму строку из «Ароматного пояса»:
«Лишь только Дух востока удалился - цвет груши белым снегом распустился».
- Не пойдет! - крикнул Боцзюэ. - У тебя «снег» на девятое место попал. Пей штрафной!
Боцзюэ поспешно наполнил узорный серебряный кубок и поставил перед Симэнем, а сам обратился к Чуньхуну:
- У тебя, сынок, от песен рот тесен. А ну-ка, спой еще!
Чуньхун хлопнул в ладоши и запел на тот же мотив:
Сквозь горные кручи
Пробьются лучи,
И небо вдруг станет алей.
Снег легкий, летучий,
Как облако чист,
Пушист, будто пух лебедей.
Цветы белой сливы
С небес опадут,
Сравняют канавы и рвы.
Тропинок извивы -
Опасный маршрут,
На льду не сверни головы!
Опускались сумерки. Зажгли свечи, и Симэнь осушил штрафной кубок.
- Раз нет зятя, вам, господин Вэнь, придется игру завершить, - сказал Боцзюэ.
Сюцай взял кости. Выпала единица. Вэнь призадумался, огляделся. На стене висела парная надпись золотом, гласившая:
«Пух ив ложится на мосту под вечер,
Снег зимних слив приход весны сулит».
Сюцай Вэнь выпалил вторую строку.
- Нет, сударь, такое не пойдет! - возражал Боцзюэ. - Не ваши эти строки, не от души сказаны. Вам штрафную!
Чуньхун наполнил кубок, но сюцаю было не до вина. Он сидел в кресле и клевал носом. Потом встал и откланялся. Боцзюэ попытался его удержать.
- Зачем человека неволить?! - заметил Симэнь. - Люди образованные столько не пьют. - Симэнь обернулся к Хуатуну: - Ступай проводи учителя на покой.
И сюцай Вэнь, ни слова не говоря, удалился.
- Да, Куйсюань нынче что-то сплоховал, - говорил Боцзюэ. - Много ли выпил и уж раскис.
Долго они еще пировали. Наконец Боцзюэ поднялся.
- Тьма кромешная на дворе, - говорил он. - И выпил я порядком. Не забудь, брат, вели Дайаню пораньше письмо отнести.
- Я ж ему уже передал, ты разве не видел? - говорил Симэнь. - Завтра с утра отправлю.
Боцзюэ отдернул занавеску. Погода стояла пасмурная, идти было скользко. Боцзюэ обернулся и попросил фонарь.
- Мы с Чжэн Чунем вместе пойдем, - сказал он.
Симэнь наградил Чжэн Чуня пятью цянями серебра и положил в коробку медовых слив.
- Сестре Айюэ от меня передай, - наказал Симэнь и пошутил над Боцзюэ: - А тебе с младшим братом поваднее будет.
- Лишнего не болтай! - урезонил его Боцзюэ. - Мы с ним пойдем как отец с сыном. А с негодницей Айюэ у меня особый разговор будет.
Циньтун проводил их за ворота. Симэнь обождал, пока уберут посуду, потом, опираясь на несшего фонарь Лайаня, вышел через боковую дверь в сад и направился к покоям Пань Цзиньлянь. Калитка оказалась запертой, и Симэнь незаметно добрался до флигеля Ли Пинъэр. На стук вышла Сючунь. Лайань удалился, а Симэнь прошел в гостиную и стал глядеть на портрет покойной.
- Жертвы ставили? - спросил он.
- Только что, батюшка, - отвечала вышедшая кормилица Жуи.
Симэнь прошел в спальню и уселся в кресло. Инчунь подала ему чай, и Симэнь велел горничной раздеть его. Жуи сразу смекнула, что он собирается остаться на ночлег и, поспешно разобрав постель, согрела ее грелкой. Сючунь заперла за собой боковую дверь, и обе горничные легли в гостиной на скамейках.
Симэнь попросил еще чаю. Горничные поняли его намерения и сказали Жуи. Та вошла в спальню и, раздевшись, скользнула под одеяло. Возбуждаемый вином, Симэнь принял снадобье и приспособил подпругу. Жуи лежала на кане навзничь, задрав кверху что есть мочи ноги, и забавлялась, размахивая и шлепая ими. Кончик ее языка был холоден, как лед. Когда потекло семя, она начала непрерывно и громко стенать.
В полночной тишине ее голос летел далеко и был слышен в нескольких соседних комнатах. Симэнь Цинь залюбовался белым и нежным, как вата, телом Жуи. Он обнял ее, велел присесть на корточки и под одеялом поиграть на свирели. Жуи беспрекословно повиновалась.
- Дорогая! - говорил Симэнь. - Белизной и нежностью ты нисколько не уступаешь своей покойной хозяйке. Когда я обнимаю тебя, мне кажется, я ласкаю ее. Служи мне от души, и я тебя не оставлю.
- Что вы говорите, батюшка! - шептала Жуи. - Как можно равнять небо с землею?! Не губите рабу вашу! Какое может быть сравнение моей покойной матушки с ничтожной вдовой?! Я лишилась мужа, и вы, батюшка, рано или поздно бросите дурную неотесанную бабу. Если б вы хоть изредка обращали на меня свой милостивый взор, я бы считала себя самой счастливой на свете.
- А сколько тебе лет? - спросил Симэнь.
- Я родилась в год зайца, - отвечала она. - Тридцать один сравнялся.
- Стало быть, на год моложе меня.
Симэнь убедился, что она за словом в карман не полезет и в любви знает толк. Утром Жуи встала пораньше, подала Симэню чулки и туфли, приготовила таз с водой для умывания и гребень. Словом, старалась как только могла сама услужить хозяину, а Инчунь и Сючунь отправила подальше. Потом она попросила у Симэня белого шелку на одеяние для траура по хозяйке, и он ни в чем ей не отказывал. Слуга был тотчас же послан в лавку за тремя кусками шелка.
- Вот возьми! - говорил Симэнь. - И пусть каждая из вас сошьет себе по накидке.
После двух или трех встреч Жуи настолько увлекла Симэня, что он тайком от Юэнян одаривал ее и серебром, и нарядами, и головными украшениями. Чего он только ей не подносил!
Слух скоро дошел и до Пань Цзиньлянь, и она немедля отправилась в дальние покои к Юэнян.
- Сестрица! - начала Цзиньлянь. - И ты не поговоришь с ним как следует? Он же, бесстыдник проклятый, как вор проник в покои Шестой и спал с Жуи. Будто голодный, на всякую дрянь набрасывается. Всех, негодяй, подбирает. А потом чадо выродит, чьим наследником считать, а? Дай ей только потачку, она как Лайванова баба осмелеет - на шею сядет.
- Почему всякий раз вы меня посылаете? - спрашивала Юэнян. - И когда он с Лайвановой женой путался, вы меня подговорили, а сами как ни в чем не бывало в стороне остались. Вам ничего не было, а на меня все шишки посыпались. Нет уж, я теперь умнее буду. Если вам надо, идите и сами ему говорите. А я в такие дела не вмешиваюсь.
Цзиньлянь ничего ей на это не ответила и ушла к себе.
Симэнь встал рано. На рассвете он отправил Дайаня с письмом к акцизному Цяню, а сам попозже отбыл в управу. Когда он вернулся, Пинъань доложил ему о прибытии посыльного от Чжая.
- Чего ж вчера не приходил? - вручая письмо, спросил Симэнь.
- Отвозил письмо военному губернатору господину Хоу, там и задержался, - отвечал посыльный и, получив письмо, удалился.
Симэнь позавтракал и направился в дом напротив поглядеть, как отвешивается серебро и увязываются тюки к отплытию на юг.
Двадцать четвертого после сожжения жертвенных денег в путь отправились пятеро - Хань Даого, Цуй Бэнь, Лайбао и молодые слуги Жунхай и Ху Сю. Симэнь поручил им передать письмо Мяо Цину, в котором благодарил своего друга за щедрые подношения.
Прошло еще дня два, и Симэнь закончил визиты ко всем почтившим покойную Пинъэр. Как-то во время завтрака в дальних покоях к Симэню обратилась Юэнян.
- Первого будет день рождения дочки свата Цяо, - говорила она. - Надо бы кое-какие подарки послать. И после кончины Гуаньгэ нельзя же родню забывать. Как говорится, раз породнился, потом не чуждайся.
- А как же?! Конечно, пошлем! - заключил Симэнь и наказал Лайсину купить двух жареных гусей, пару свиных ножек, четырех кур, двух копченых уток и блюдо лапши долголетия, а также полный наряд из узорного атласа, пару расшитых золотом платков и коробку искусственных цветов. Подарки вместе с перечнем были отнесены Ван Цзином.
Отдав распоряжения, Симэнь направился в дальний кабинет в гроте Весны. К нему вошел Дайань, воротившийся с ответом.
- Прочитав ваше письмо, господин Цянь написал послание и отправил со мной и сыном Хуана Четвертого своего посыльного в Дунчан к его превосходительству Лэю, - докладывал Дайань. - Тот изъявил желание пересмотреть дело сам и приказал правителю Туну прислать в его распоряжение все материалы и арестованных. После допросов их всех, включая и шурина Сунь Вэньсяна, за отсутствием состава преступления освободили, приговорив к уплате десяти лянов серебра за погребение и семидесяти палкам. После этого мы поспешили в таможенное управление, доложили господину Цяню и, получив ответ, пустились в обратный путь.
Симэнь, обрадованный расторопностью Дайаня, распечатал пакет, в котором было и письмо инспектора Лэя акцизному Цяню, которое гласило:
«Дело пересмотрено в соответствии с Вашим разъяснением. Коль скоро Фэн Второй первым сам избил своего сына, а в драке последнего с Сунь Вэньсяном пострадали оба, принимая во внимание то обстоятельство, что смерть Фэна младшего наступила после установленного в подобных случаях срока, требовать смертной казни Сунь Вэньсяну было бы крайне несправедливо. Приговариваю Сунь Вэньсяна к уплате Фэну Второму десяти лянов на погребение, о чем и довожу до Вашего сведения.
С поклоном Лэй Циюань».
Симэнь остался доволен.
- А где шурин Хуана Четвертого? - спросил он Дайаня.
- Домой пошел, - отвечал слуга. - Они с Хуаном Четвертым завтра собираются вас, батюшка, благодарить. Хуан Четвертый наградил меня ляном серебра.
- Это тебе на обувь пойдет, - сказал Симэнь.
Дайань отвесил земной поклон и вышел. Симэнь прилег на теплый кан и задремал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252