– Пусти!
Одергиваю куртку, скособочившуюся от несвойственных для меня в обычной жизни телодвижений. Мышцы и связки пока еще не болят, а вот суставы начинает ломить, как у старика в осеннюю непогоду. Хорошо еще, схватка продлилась менее минуты: вот когда Сэйдисс посвящала меня в очередную особенность использования печати (просто так, чтобы имел в виду), покрутиться пришлось изрядно, и ювека постельного режима оказалась самым меньшим из зол.
– Я вас не держу.
– Пусти…
Она почти плачет. Нет, точно, плачет: на щеках заметны влажные дорожки.
– Вы сами виноваты.
– Я… Тебе это нравится, да?
– Что именно?
– Издеваться!
Кто бы говорил об издевательствах! Скорее, принцессу можно заподозрить в желании… Стойте. Она что, не знает, как действовать? Ну и дела… Кажется, все гораздо серьезнее, чем я предполагал. То есть, мир не просто падает в пропасть, а еще и машет крыльями, стараясь скорее добраться до дна.
– Успокойтесь.
– Сначала отпусти!
Делаю глубокий вдох. Медленно выдыхаю. Повторяю упражнение. Хаос, Вечный и Нетленный, где мне взять терпения? Хоть чуточку?
– Я не имею никакого отношения к вашим затруднениям.
– Лжец!
– Можете верить, можете не верить моим словам, но… Вместо препирательств взгляните, скажем, вот туда, на крышу. Видите водосточный желоб? Он не цельный, а состоит из наборных колен. Сосчитайте их количество, а еще скажите мне, на скольких стоит клеймо мастера. Если справитесь, так и быть, отпущу.
Принцесса смерила меня взглядом, обещающим смерть не менее, чем в котле с кипящим маслом, но все же подняла взгляд. И честно начала считать. А я, с трудом справляясь с улыбкой, наблюдал, как марево воздуха становится все прозрачнее, а ленты теряют свои очертания. И когда Сари торжествующе открыла рот, чтобы сообщить о своих достижениях, вместо выслушивания никому не нужного ответа спросил:
– Теперь все хорошо?
Девчонка дернула бровями, раздула ноздри, собираясь познакомить меня с новыми угрозами, но в следующее мгновение поняла, что дыхание, да и движения больше не затруднены, следовательно…
– Мерзавец!
Ну вот, получил. А за что, спрашивается? За то, что постарался быстро привести юную и неопытную Заклинательницу в чувство? Честное слово, было бы у меня больше сил, не посмотрел бы на титулы, надрал бы задницу венценосной особе так, чтобы сидеть трое суток не могла! Впрочем, свое наказание принцесса еще получит. Когда будет хоронить скорпа. Если будет хоронить.
– Только с начала не начинайте, прошу: еще одно незапланированное пробуждение печати подорвет мое и так не великое здоровье.
– Еще одно? Хочешь сказать… – Кажется, Сари начала догадываться.
– А вы думали, что заслуга целиком и только моя? Спешу разочаровать: я совершенно ни при чем. Все сделано за меня, без моего желания и уж конечно, без спроса.
– Ты…
– Прежде чем продолжать выяснять, кто прав, а кто виноват, предлагаю переместиться в более приемлемое для переговоров место, а именно, домой. И чем скорее, тем лучше!


***

До мэнора мы добрались уже заполночь, и к нашему счастью, все домочадцы спали. На стук входной двери и шлепанье выглянула только матушка, но узрев меня и принцессу в добром здравии (а это самое важное, не так ли?), вернулась к себе, позевывая и на ходу переплетая косу. Пока Сари скидывала верхнюю одежду и приводила в порядок мысли, я нагрел молока, размешал в нем пару ложек привезенного Каулой горного меда, и с кружкой напитка, который все матери почитают единственно возможным для хорошего сна своих детей, отправился в комнату принцессы.
Девчонка сидела на кровати, хмуро уставившись на пальцы собственных босых ног, словно видела их впервые и неприятно поражена открывшимся зрелищем. Я протянул питье:
– Согрейтесь.
– Мне не холодно.
Так, продолжаем дуться? Ну, по этой части Тайрисс в юности была куда искуснее, и все же мне удавалось справиться с ее обидами. Точнее, не мне, а Тэллору, который обладал всеми качествами, необходимыми для завоевания симпатий юных красоток, но кое-что я сохранил. А кое-что и преумножил:
– Тогда просто сделайте мне приятное.
Зеленые глаза подозрительно сузились:
– Зачем это я буду делать тебе приятное?
– Потому что неприятного я сегодня получил с излишком.
Своевременное напоминание о вине (только не укор ни в коем случае!) способно сделать больше, чем прямой приказ: принцесса вздохнула, но сомкнула ладони на кружке. И сделала глоток.
– Вкусно.
– Конечно, вкусно. Мне незачем вас травить.
– А мог бы.
Это верно. Отравить, расчленить, сжечь, смешать золу с землей, разбить клумбу и посадить на ней весной, скажем, пион: говорят, этот цветок любит расти на останках. Может, и следовало так поступить? В любом случае, момент упущен.
– Оставить имперский престол без законного наследника? Я не настолько самонадеян.
– А что такого? Подумаешь, нашлось бы много желающих.
– Задумайтесь над своими словами. Точнее, над одним из них.
Принцесса криво усмехнулась:
– Это над каким же? Над «желающими»?
– Нет. Над словом «много».
– Так хорошо же: будет, из кого выбирать! Или нет? – Добавила она, заметив в моем взгляде грустную улыбку.
– С одной стороны, хорошо, с другой… Позвольте сделать небольшое отступление. У любого события всегда есть две стороны, хорошая и плохая. Это как две горсти песка на весах: довольно нескольких крупинок, чтобы одна из чаш перевесила. Но песок, как ни странно, насыпается из одного и того же мешка, только разными руками. Так и с вашим предположением о претендентах на престол. Большое количество полезно, но не в борьбе за власть. Собственно говоря, даже два лагеря способны ввергнуть страну в бурю гражданской войны. А я еще надеюсь прожить свою жизнь в мирной стране. С вашего позволения.
Сари слушала внимательно, не перебивая, хотя подозреваю: знала все рассказанное так же хорошо, как и я. Точнее, наверняка уже слышала от наставников, только предпочитала не задумываться раньше времени.
– Значит, по твоему мнению, лучше, если я стану императрицей, чем кто-то еще?
– Несомненно.
– Даже если я не гожусь для этого?
– Даже если…
Осекаюсь, потому что зеленые глаза снова начинают подозрительно блестеть. Только слез и не хватало. Для полного счастья.
– Почему вы так говорите?
– Потому! – Отвечено с вызовом, но непонятно, кому и зачем брошенным. – Сам не видишь?
– Что я должен видеть?
– Ты или дурак, или сволочь, – устало резюмирует Сари.
Вообще-то, и то, и другое, но девчонка об этом не догадывается. Не хочет догадываться.
– И все же?
– Кэр… Он умирает, да?
Честно признаюсь:
– Не могу сказать.
– Вот! – Новый обвинительный выпад. – Самая настоящая сволочь.
Беседа становится занимательной, но неконкретной, а у меня еще слишком много дел до рассвета, поэтому надо вернуться к теме:
– Я в самом деле не могу этого сказать. Потому что не знаю. Возможно, к завтрашнему вечеру кое-что прояснится, тогда и сделаю доклад. По полной форме. А пока важные детали не известны, предпочитаю обходиться без окончательных выводов.
Она отвернулась, прихлебывая молоко. Требуется продолжение? Извольте:
– Единственное, что могу обещать, так это постараться воспользоваться всеми подвернувшимися шансами, чтобы спасти ему жизнь.
– Зачем? Он же тебе не друг.
– Не друг. И вряд ли когда им станет. Но мы служим одному делу. Одной стране. И одному человеку. Вам. А любой груз легче нести вместе, чем порознь.
– Значит, только поэтому? Только чтобы тебе самому не надо было за все отвечать?
Хорошая причина. Наверное, лучшая из всех. Но беда в другом. Беда в том, что она лишь второстепенная и стала таковой совершенно неожиданно. Неожиданно для меня. Я не просился в наперсники будущей императрице, но став таковым, вдруг осознал: детство кончилось. Не может больше быть ни беспечных и бессмысленных игр, ни бесконечных проб и ошибок. На каждый шаг осталось ровно по одной попытке, причем шаги-то не мои. Шаги будет делать ее императорское величество. Но если она поступит дурно, виновато будет ее окружение, верно? Конечно, можно спрятаться, можно даже убедить всех в том, что сделал все возможное, но как справиться с собой? Пусть я ошибаюсь, пусть мои представления о том, какой должна стать Сари, в корне неверны, но как раз на этот случай и существуют РАЗНЫЕ взгляды. Взгляды с разных сторон, которых пока всего две, и которые могут вскорости стать одной… Нет. Этого нельзя допускать. Я и не допущу. Наверное. Может быть.
Беспечно улыбаюсь и отвечаю:
– Конечно.
Принцесса снова вперила в меня тяжелый взгляд.
– Все вы одинаковые…
– Разумеется.
– Думаете только о себе…
– Каждый миг.
– Заботитесь только о своем благе…
– Со всем тщанием и прилежанием.
– Клянетесь в верности и вечно обманываете…
– Чтобы освободить место для новых клятв.
Задумчивое сопение прерывается тихим вопросом:
– Ты тоже меня бросишь?
Кажется, я уже слышал что-то подобное сегодня. Только меня не спрашивали, а просили. Не бросать. И если тому, кто начал эту тему, я не стал говорить ни «да», ни «нет», то сейчас придется ответить. Четко и ясно.
– Нет.
Принцесса тратит целый вдох на внимательное изучение выражения моего лица прежде, чем переспросить:
– Правда?
Киваю. Следовало бы, конечно, ответить «правда», но это слово имеет столько оттенков для каждого из нас, что молчаливое признание будет честнее. Во сто крат.
Она вскочила с кровати, прижалась ко мне, к счастью, не выпуская из рук кружку, а то ковер оказался бы залит медовым молоком. Я провел ладонью по глянцево-черным крашеным волосам.
– Вам пора спать.
– Но ты обещаешь? – Зеленые глаза смотрят умоляюще, и это вовсе не случайное впечатление от взгляда, направленного снизу вверх.
– Да.
Она снова прижимается щекой к моей груди. На долгих три вдоха, после чего упрямо напоминает:
– Но приговор я все же подпишу.
Хорошая память – немаловажное качество для императрицы. Хотя бы память на собственные, в запале сказанные глупости. А непременная уверенность в необходимости их осуществления – совсем замечательно.
Что остается ответить?
– Как пожелаете.


***

Самое лучшее время в доме, это ночные часы. Тихо, покойно, мирно. Никто не шлепает по отстающим друг от друга половицам, извлекая из паркета мелодии, временами достойные гениального музыканта. Никто не гремит посудой, в поисках съестного углубляясь в недра кастрюль, сковород, кринок, чашек и прочей утвари. Никто не вздыхает над ухом в самый неподходящий момент. Только ночью и можно работать – наедине с самим собой и книгами.
Уложив ее высочество спать, я прихватил с кухни кувшин с клюквенным морсом, любезно приготовленным матушкой сразу по приезду (то бишь, почти ювеку назад, а потому настоявшимся и приобретшим тот самый горьковатый привкус, который чудно освежает и глотку, и соображение), и отправился в библиотеку. На промысел. Точнее, на охоту за сведениями, жизненно необходимыми и интригующе загадочными. Честно говоря, при своем возникновении замысел полистать имеющиеся в доме книги показался вполне разумным и весьма полезным, но взглянув на поднимающиеся к потолку шкафы, я немного приуныл. Больше половины этих томов мне не доводилось не то, что открывать, а даже брать в руки. Как найти именно необходимое и достаточное, не тратя лишнего? Плести заклинание? Да, пожалуй, так и следует поступить: другого выхода из временного тупика не вижу. Сейчас схожу за «каплями» и…
Если мне позволят пройти: сдвинуть с места эту тушку будет непросто даже тому, кто вдвое сильнее меня, потому что короткие мускулистые ноги словно составляют единое целое с полом. Лобастая голова, вечно текущие слюни, обрубок хвоста и складки короткошерстной кожи на загривке – это моя собака. То есть, пес. Красавцем его не назовешь, но за зверя с такой родословной любой богач отдал бы все свое состояние и состояние своих потомков на поколения вперед, потому что Хис не обычный пес. И капли слюны, вытекая из приоткрытого рта, добираются до пола поблескивающими песчинками…
– Привет!
Сажусь на корточки, чтобы погладить пса по смешно нахмуренным бровям.
– Хорошо провел день?
Конечно, я не получу ответа. Но чем такой разговор хуже обычного? Уверен, каждое мое слово понимают. А если молчат, что ж… Значит, не заслужил.
Бусины глаз смотрят с выражением, напоминающим укор.
– Осуждаешь за то, что не взял тебя с собой в город? Извини. Собак в приличное игровое общество не допускают. Да и был ли прок в твоем присутствии? Моей жизни ничто не угрожало, а защищать кого-то другого ты бы не стал. Верно?
Горячий и шершавый язык нагревшимся на солнце песком скользнул по моей щеке. Значит, верно. Если бы я заранее попросил присматривать за всеми моими спутниками, возможно, удалось бы избежать атаки гаккара, но… Задним умом все сильны, и я – не исключение.
Почесываю ногтями подрагивающее от довольного порыкивания горло.
– Ничего, в следующий раз о тебе не забуду. Честно. А пока мне нужно полистать кое-какие книжки… Если не хочу, чтобы один хороший человек умер. Впрочем, может быть, он вовсе не хороший, но полезный. А полезные люди тем более не должны умирать, верно?
Пес умильно щурится, подставляя все новые и новые участки горла для почесывания. Каждое существо любит ласку, иногда соглашаясь даже на не слишком искреннюю. А иногда прилагая все возможные усилия, чтобы ее заслужить… Замечательная мысль!
Берусь за отвисающие щеки и строго смотрю псу в глаза:
– Раз ты собака, значит должен уметь искать. Умеешь?
Хис щурится, но не отводит взгляд, а я продолжаю:
– Должен уметь. Так вот, хочу поручить тебе дело. Важное-преважное. Найти одну книгу. А может, не одну, точно не скажу… Но в ней должно быть не только упоминание о неких гаккарах – людях, способных обезоруживать и убивать магов, но и о том, что они из себя представляют. Задание ясно?
Обрубок хвоста шевельнулся: еле уловимое движение слева направо. Согласие или отрицание? Сейчас узнаем:
– А если ясно, приступай к выполнению!
Пес шумно фыркнул, дернул головой, стряхивая мои руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50