Простенькое колечко, даже не припомню, из какого металла: может, мутное серебро, а может, обычное железо. Похоже на кольчужное, только налезает на средний палец. Все, что требовалось, поместить его в окружение нитей, на которые я полночи нанизывал taites. За несколько часов металл, как изумительно подходящий для хранения заклинания материал, пропитывается необходимыми свойствами, а потом расходует накопленный запас, снабжая сведениями о густоте струй Потока в отдельно взятой части пространства. По большому счету, я мог бы обойтись и без подобных ухищрений, но тогда не имел бы преимущества и возможности малость побесноваться, придавая своему поведению «естественность». Как говорит народ? Везет дуракам и пьяницам. Вот представителя последних я и изображал. Не забывая, разумеется, и о первых. А как иначе? Прийти, кинуть кости, с невозмутимым лицом выиграть и удалиться? Можно, если готов потом бороться с подозрениями и сомнениями зрителей, среди которых непременно найдется человечек завистливый настолько, что побежит в покойную управу и донесет о крайне удачливом игроке. Тогда последуют разбирательства, поднимутся бумаги, всплывет печать Заклинательницы… Оно мне надо?
Не надо. Поэтому, чем всю оставшуюся жизнь разгребать дерьмо, лучше заранее похлопотать. Да, пришлось потрудиться, но зато ни у кого в игровом доме и в его окрестностях, начиная с привратника, дурной мысли даже не возникнет. Ну, шел мимо пьяненький парень в расстроенных чувствах, поддался на уговоры, зашел поиграть. Ну, выиграл, что с того? Бывает. Тылы обезопасил, как мог, теперь можно и атаковать…
– Эй, хватит спать: они скоро прибудут!


***

В игровой зал на втором этаже я ввалился, позевывая, да так и остался с открытым ртом, вовсю показывая свое изумление, причем не столько роскошью обстановки, сколько великолепием посетителей.
В отличие от «зала для всех», игроков здесь было немного: десятка полтора человек, чинно ведущих за столами не игры, а, скорее, переговоры, потому что стук костей казался лишь приятным дополнением к голосам, но вовсе не целью визита людей в «Перевал». Двое высокопоставленных военных (с моего места всех регалий было не разглядеть) в мундирах императорской гвардии негромко беседовали с плотным лысоватым мужчиной преклонных лет, явно подвизающимся в торговле: должно быть, обсуждают взаимную выгоду по поставке провианта и снаряжения в регулярные войска. Группа аристократически бледных мужчин, разбавленная вызывающе яркими женщинами, лениво перебрасывалась мнениями, касающимися политики двора и ее отражения на расстановке сил. Дамы присутствовали скорее для мебели, нежели для участия в происходящем, поэтому вели себя скромно и понятливо. Несколько парочек в другом конце зала тоже не уделяли особого внимания игре: кости мирно лежали на столах, а игроки были увлечены разговором и раскуриванием длинных трубок.
При моем появлении по залу прошел шепоток: мол, что это за бродяга? Но кто-то из служек поспешно поведал историю моего «возвышения», и присутствующие успокоились. Смерили меня брезгливыми взглядами, пожали плечами, скривили губы, но признали за хозяином «Перевала» право поступать так, как тому вздумается. Чтобы не мозолить глаза благородным господам, я бочком обошел зал и устроился у стены неподалеку от того самого стола, за которым должна была вестись главная игра ночи. Присел на стул и озаботился вопросом: какой причиной можно будет объяснить свое присутствие в непосредственной близости от игроков? Вряд ли они будут довольны лишнему зрителю своей деловой встречи. Но время на раздумья закончилось, так и не начавшись, потому что пришли игроки.
Первой в зал, между услужливо раздвинутыми кем-то занавесями прошла женщина. Невысокого роста, пухленькая, с кудрявыми белокурыми волосами, уложенными в высокую прическу. По первому впечатлению – лет восемнадцать. Я хотел было рассердиться на heve Майса, уверявшего меня в совершеннолетии искомых персон, но потом, присмотревшись к походке, понял: хозяин «Перевала» не врал. У совсем молодой девушки не может еще быть столь плавных движений на таких высоких каблуках. В самом деле, юные модницы словно пользуются ходулями, и только взрослая, хорошо изучившая свое тело женщина способна казаться одновременно уверенно стоящей на земле и парящей в воздухе: убедился на примере Локки, которая, отличаясь немалыми объемами тела, ухитряется прямо-таки порхать, как только наденет туфли с тонкими и высокими каблуками.
Круглые покатые плечи оголены, но вряд ли с расчетом произвести впечатление на противников-собеседников: темно-серые глаза вошедшей смотрят устало, с полным отсутствием любопытства, словно она пришла не ради удовольствия, а повинуясь приказу. Пришла, чтобы просто выполнить долг… Платье сшито из шерстяной ткани, но блестит подобно шелку. Нитка крупного жемчуга на шее: за такой на улице могут и покалечить. Богатая и смелая особа. Кто же составит ей компанию?
О, это совсем другой разлив! На две головы выше и вдвое шире, смуглый, черноволосый, с весело блестящими карими глазами. Правда, волосы кажутся сальными, полурасстегнутый камзол открывает полотно рубашки, испачканное пятнами всех оттенков красного и розового вина, да и сам вошедший явно навеселе. Попытался ущипнуть блондинку, за что получил тычок веером под ребра, благо для этого оскорбленной hevary не нужно было ни поднимать, ни опускать руку. Последовали шумные извинения, не принятые, но и не отвергнутые: женщина только досадливо сморщилась и продолжила свой путь. Весельчак двинулся следом за ней, освобождая место для последнего персонажа пьесы.
Болезненно-чахлое создание с увеличительными стеклами в тонкой оправе на длинном носу. Волосы тонкие, прилизанные и гораздо лучше смотрелись бы коротко постриженными, а не рыжеватыми соплями стекающим на плечи. Тощие плечи укутаны в плед. Он что, мерзнет? Должно быть, лихорадка… Ну, точно! Третий из вошедших оглушительно чихнул и тут же принялся извиняться: исключительно перед окружающими, а не перед своими спутниками, которым, похоже, было совершенно все равно.
Занятная троица. Находящиеся в зале игроки, впрочем, сочли ее вполне подходящей для принятия в общество и, вежливо кивнув, вернулись к своим делам, а подскочивший невесть откуда heve Майс подобострастно повел вновь прибывших на выбранное место.
Первым за стол плюхнулся чернявый весельчак. Блондинка изобразила на своем лице гримаску, сделавшую бы честь любой придворной актрисе, выступающей в роли благородной дамы, которой в силу необходимости пришлось снизойти до простых смертных. Не помогло: пьяница только расплылся в широкой улыбке и похлопал по своему колену.
– Иди ко мне, моя непримиримая! Нам будет хорошо!
– Хорошо будет только мне и только, когда увижу тебя в могиле, Вехан.
– Ай, какая же ты строгая, моя пышечка… Ну ничего, дядя Вехан не сердится на маленькую и глупенькую Милл. Иди сюда, у меня колени большие, для тебя подойдут!
Блондинка посчитала ненужным продолжать беседу в том же духе и села на подставленный тщедушным спутником стул. Поскольку при этом парень намеревался еще и не уронить плед, получился почти акробатический номер: честно говоря, я думал, что шерстяная ткань все же коснется пола, но даже бахрома приблизилась к паркету не более чем на ширину ладони.
– Спасибо, Слат. Ты – единственный настоящий кавалер среди этих мужланов, – милостиво оценила его усилия женщина.
Рыжеволосый кивнул, но на резко очерченном лице не отразилось полагающихся случаю чувств, словно подобные похвалы парень получал по сто раз на дню.
Наконец, все расселись за столом и выжидательно уставились друг на друга. Первым молчание нарушил весельчак:
– Чем займемся?
– Может быть, сразу приступим к делу? – Предложила блондинка.
Тщедушный возразил:
– В первый же день? Это противоречит традиции. Мы же только приехали. Сразу, с дороги, браться за дела? Решительно возражаю.
– И я, и я! – Поддакнул Вехан.
– Свинья, – процедила сквозь зубы женщина.
– Ах, Милл, из твоих уст я готов слышать, что угодно!
– Заткнись.
– Прошу вас, успокойтесь, – негромко, но внушительно сказал тот, кого называли Слатом. – Вы оба прекрасно знаете, что первая встреча предназначена только для развлечения.
– Так я и собираюсь развлекаться! – Сообщил весельчак, придвигая стул к блондинке. Та угрожающе хлопнула веером по столу:
– Еще одно движение и…
– Прикажете подать напитки? – Встрял со своим радушием heve Майс.
Тщедушный только перевел взгляд на женщину, зато подвыпивший Вехан оживился:
– Конечно, подать! Подать, чтобы поддать!
– Ты становишься совершенно невыносимым, – резюмировала блондинка.
– Не сердись на него, Миллин: он только что принимал доклады у управителей и доволен итогами года, вот и все. А ты разве не довольна?
– Но я же не веду себя, как…
– Разнузданное чудовище!
Весельчак наклонился над столом, заставив женщину отшатнуться.
– Вехан!
Голос Слата не изменился ни на тон, но чернявый вздрогнул, словно наткнулся на стену.
– Пожалуйста, сядь и успокойся.
– Вот, извольте отведать: лучшие вина севера к вашим услугам!
Хозяин «Перевала» подоспел вовремя: весельчак охотно принял предложенный бокал и углубился в изучение его содержимого, пряча глаза от кутающегося в плед Слата.
– Изволите приступить к игре?
– Да, пожалуй, – согласилась блондинка. – Но нам понадобится глашатай.
– Разумеется, все лучшее по первому требованию!
Майс хлопнул в ладоши, делая знак кому-то из служек, и спустя минуту в зал вошла Она.


***

Таких красивых женщин не бывает. Точнее, не должно быть на свете, потому что все остальные, глядя на них, будут чувствовать себя обделенными.
Лиф пепельно-голубого платья совершенно свободно облегал до хрупкости тонкий торс, натягиваясь лишь в том месте, где покоилась грудь не просто пышная, а грудь зрелой женщины, готовой к радостям материнства. Мягкая линия плеч, не узких и не широких, окруженная скромным кружевом воротника. Длинная гибкая шея, несущая изящно посаженную голову с той степенью гордости, которая присуща только истинно невинным созданиям. Лицо словно создано лучшим придворным скульптором: маленький нос, четкий контур полных губ, большие темно-синие глаза, может быть, посаженные чуть глубже, чем следует по всем канонам красоты, но оттого вносящие необходимую толику живого несовершенства. Густые и даже на взгляд тяжелые жемчужно-русые волосы, заплетенные в две косы и уложенные вокруг головы. Молочно-белая кожа и личика, и шеи, и кистей рук с трогательно тонкими и длинными пальцами, как будто она никогда не бывала на солнце. А уж походка… Если капризная Миллин шествовала гордо, осознавая свою значимость, то эта женщина почти плыла. По крайней мере, создавалось впечатление: ее ноги вовсе не касаются паркета, или же вместо ног под широкой юбкой платья прячется змеиный хвост, потому что такая плавность движений не может быть доступна человеку.
Разумеется, взгляды всех мужчин тут же обратились на красавицу. А она приблизилась к столу и робко улыбнулась:
– Вы изволите начинать?
Весельчак не ответил, пожирая небесное видение глазами, Слат тоже не спешил нарушать молчание, поэтому разговор пришлось продолжать блондинке:
– Да, мы начнем.
Heve Майс поспешил удалиться на другой конец зала, а я понял, что судьба преподнесла неожиданный и приятный сюрприз: у меня появился повод находиться как можно ближе к игровому столу. Завсегдатаи «Перевала» наверняка уже видели прекрасного глашатая и потому лишь изредка бросали на нее взгляды, но что можно взять с недотепы, случайно попавшего в высокое общество и узревшего явление божества? Полуоткрытый рот и растерянно-восторженные глаза никого не удивили, а Миллин так и вовсе брезгливо скривилась, отметив мое восхищение незнакомкой. Скривилась и перестала обращать на меня какое бы то ни было внимание.
В качестве игры выбрали «Генерала» – игру, в которой ценность имеют строго определенные сочетания выпавших граней, а все прочие записываются как небольшое количество очков. Для меня подобный вариант был одним из самых предпочтительных, потому что игроки, получив не удовлетворяющий их результат, перебрасывают плохо выпавшие кости, следовательно, есть больше шансов разобраться в их изъянах и… Кое чем еще.
По доброй воле этим не занимаются даже самые искусные Заклинатели: чревато нехорошими последствиями. Отпускать душу в свободное плавание всегда опасно, ведь ей может полюбиться бестелесное существование. Полюбиться настолько, что возвращение покажется скучным и совершенно бессмысленным… Правда, сначала необходимо научить ее расставаться с телом, а это ой как непросто: приходится пройти через долгие годы страха и множество осторожных и болезненных попыток, пока привыкнешь к естественной, но непонятной истине. Тело и душа – разные вещи. Так было и так будет. Это знание правильно и приносит огромную пользу, но в то же время способно безжалостно и безвозвратно разрушать. Мне проще: моя душа и так не крепко пришита к телу, потому не особенно за него держится и при каждом подвернувшемся случае готова отправиться на небольшую прогулку – поболтать с душами других людей, точнее, сравниться с ними.
Задача, которую поставил передо мной heve Майс, до безобразия проста и чудовищно сложна. Проще было бы нанять прорицателя и вопросить его о шансах того или иного игрока: предсказание в подобных ситуациях очень часто оказывается необходимым и достаточным предметом. Беда в другом: ясновидец оценивает шансы вообще, а не отдельно взятые игровые. Оценивает, общаясь со струями Потока, несущими в себе отражения качеств. Разумеется, более умный и умелый человек будет назван самым предпочтительным претендентом на победу, но вовсе не обязательно выиграет, потому что не всегда осознанные качества влияют на результат. Зачастую важнее бывает нечто внутреннее, не поддающееся словесному и любому другому описанию, но иногда ощущаемое нами на редкость ясно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50