У людей, занятых делом, конец года – самые горячие дни, несмотря на зимнюю стужу: аристократы выказывают почтение двору управителя Нэйвоса, торговцы подсчитывают прибыли и убытки, генералы проверяют боеготовность своих подчиненных, поскольку темная ювека по традиции, подтвержденной опытом, считается самой выгодной для нападения на противника. В общем, не до развлечений. Завтра, к примеру, здесь будет совсем пусто, и, вполне возможно, «Перевал» вовсе закроется на целые сутки. Чтобы с новыми силами радушно принимать игроков весь бесшабашный Зимник.
Heve Майс мельтешил по залу, приторно улыбаясь немногочисленным посетителям (не обращающим, впрочем, на хозяина игрового дома никакого внимания) и тщетно пытаясь скрыть явственно глодавшее его волнение. Любопытно, он уже поговорил со своим «покровителем»? Точнее, человеком, определенным в таковые? Наверняка, но ответа не получил, потому и дергается, как угорь на раскаленной сковороде. Надеюсь, все разрешится в скором времени и благополучно для всех актеров этого странного спектакля… Ага, похоже, прямо сейчас!
Они вошли в зал все в том же порядке. Первой – блондинка, увлеченно посасывающая леденец: полупрозрачного сахарного зверька неизвестной породы, подкрашенного ягодным соком и усаженного на тонкую деревянную палочку. Но словно в пику легкомысленному поведению малолетнего ребенка, одета на сей раз предельно церемонно и строго. Ни голых плеч, ни дорогих украшений, даже кудрявые волосы приглажены так, что кажутся почти выпрямившимися.
Чернявый весельчак застегнут на все пуговицы, карие глаза, противореча блуждающей по губам улыбке, смотрят серьезно, может быть, чуть напряженно, словно их обладатель решает важную для себя задачу.
Тщедушный рыжик где-то оставил свой плед, открывая любопытствующим взглядам костюм, плотно облегающий тонкую фигуру и подчеркивающий каждое движение. Очень неприятно подчеркивающий: если скрытые клетчатой шерстью они выглядели судорожными, то теперь становится совершенно ясна предельно точная завершенность каждого – от шага до, казалось бы, случайного взмаха руки.
Участники карнавала сбросили маски? Впрочем, мое мнение о каждом из них изменилось не существенно. Опасность Слата чувствовалась и ранее, внушительность Миллин – тоже, исключение составил лишь Вехан, но, пожалуй, в его вчерашней веселости тень серьезности все же присутствовала. Точно! Он же каждым своим шутливым выпадом проверял крепость обороны своих противников (или напарников?) по игре… Что ж, можно успокоиться: все советы, высказанные хозяину «Перевала», остаются в силе. Вот только вопрос, насколько успешно он ими распорядился? Каким внял, а какие оставил без внимания?
Майс, заметив явление дорогих гостей, на вдох застыл неподвижной статуей, лишь черты лица кривились и текли, судорожно выбирая, какое выражение принять, потом подскочил к вновь прибывшим гостям:
– Счастлив снова видеть вас, heve и hevary! Прошу, располагайтесь со всеми возможными удобствами!
Воодушевление не произвело впечатления на троицу: из всех только Вехан скользнул рассеянным взглядом по лицу хозяина, а прочие словно ничего не слышали. Заняв все те же места (Слат вновь выказал любезность, подвигая стул блондинке), игроки молча уставились в центр стола – на одинокий стаканчик для костей. И когда уже начало казаться: молчание продлится вечно, Миллин коротко кивнула, вздернула подбородок и произнесла:
– Пора.
Тщедушный Слат согласно склонил голову набок, а вот Вехан… Предпочел не торопить события и вместо ответа сцепил пальцы рук в замок, откинувшись на спинку кресла.
Блондинка взмахнула ресницами:
– Есть возражения?
– Увы.
Короткое слово прозвучало на редкость угрожающе, но, как ни странно, заставило собеседников оживиться: рыжий подобрался, как кошка, готовящаяся к прыжку, а в глазах женщины вспыхнули искры интереса.
– Поделишься?
Это спросил Слат, глухо и резко, как ударил.
– Непременно, но прежде… Зачем все мы прибыли сюда?
Судя по интонации, вопрос не требовал ответа, что поняли все присутствующие, и после небольшой паузы Вехан продолжил:
– Каждый год в канун Зимника мы подводим итоги и бросаем жребий, отдавая свою судьбу в руки случая. Так заведено нашими предками, мы свято следуем традициям, и возьмем с наших наследников клятву не преступать старых обычаев. Однако… Сегодня я узнал: ничего случайного нет даже в нашей игре.
– Поясни, – потребовала блондинка.
– Я узнал… из источника, никогда прежде не уличенного во лжи, что каждый бросок костей, совершенный нами, легко предсказать, тем самым, определив победителя еще до начала игры.
– Невозможно, – процедил сквозь зубы Слат.
Вехан усмехнулся:
– Я тоже не сразу поверил, но… Вспомнив, как заканчивались партии в прошлые три года, пожалуй, соглашусь: все было предопределено.
Миллин вынула изо рта леденец и ехидно осведомилась:
– Вот как? И кто же, по словам твоего… источника, одержит победу сегодня?
Чернявый вздохнул, но ответил:
– Не ты.
Женщина не разозлилась, скорее, стала еще заинтересованнее:
– Как в этом можно быть уверенным?
– Не знаю. Но изо всех нас самые большие шансы на победу у меня.
Слат фыркнул:
– То-то ты в прошлом году проиграл в первой же партии! Похоже, твой источник что-то напутал.
– Я не буду касаться всех подробностей, – осторожно заметил Вехан, – но вспоминая свои действия… Понял, в чем была причина моего проигрыша. И это только подтвердило опасения.
– К чему ты клонишь? – Нетерпеливо подался вперед Слат.
– Я мог бы утаить полученные сведения от вас обоих, но это было бы…
– Нечестно? – Улыбнулась блондинка.
– Опасно? – Предложил свой вариант рыжий.
– Глупо, – подытожил чернявый. – Нам следует объединиться перед возникшей угрозой, а не пытаться съесть друг друга. Правила игры неизменны, но когда уйдем мы, наши преемники тоже окажутся перед соблазном заранее знать исход дела. И если кто-то из них не справится с собой, прольются реки крови, а то, что строили наши прадеды, рассыплется прахом. Вы желаете своим потомкам такого будущего?
Снова повисло молчание. Долгая минута, в течение которой меня посетила всего одна мысль, но весьма отчетливая: если троица не растопчет Майса, сделаю это лично. Он что, не научился за всю прожитую жизнь вести переговоры? Уж выбрал, совершенно точно, не того человека! Хотя… Изо всех троих именно кажущийся беспечным Вехан – самый основательный и рассудительный. А стало быть, выбор был удачен. Но только не для хозяина «Перевала».
– Предлагаешь отменить игру? – Спросила блондинка.
– Нет. Мы сыграем. Как обычно, только… Пригласим еще одного игрока.
– Кого же?
Вместо ответа Вехан взглянул на heve Майса. Тот сглотнул и мелко затряс губами, но не смог выдавить из себя ни одного слова, подтверждающего согласие или означающего отказ. Впрочем, судя по твердости взгляда карих глаз, отказа не предусматривалось.
Миллин задумчиво погладила пальцами сукно стола.
– Введем в игру заведение? Почему бы и нет… Только что будет поставлено на кон?
– С нашей стороны те же самые ставки. А с другой… Скажем, вон та красавица. Ничего не имеете против, дражайший?
Правильнее было бы сказать «дрожащий», потому что у Майса уже зуб на зуб не попадал. Чего он так боится, скажите на милость? Даже если проиграет, потеряет всего ничего… Эй. О чем шла речь? «Красавица»?!
Я взглянул на застывшую в глазах Шиан обреченность. Вздохнул. Мысленно попросил прощения у всех, кого смог припомнить, равно людей и богов. Поднялся и подошел к столу, за которым сидела троица.
– Негоже играть на живую душу. Не по-людски это. Да и рабство в Империи, насколько мне помнится, запрещено.
Блондинка вскинула брови:
– Вам следовало бы сначала попросить разрешения вступить в беседу, а не бросать обвинения. Вы считаете, что имеете право поучать нас?
– Я всего лишь хочу предостеречь.
– От чего же?
– От богопротивного поступка. Или вы хотите запятнать свою душу грехом в канун Зимника?
Тонкие губы Слата, профиль которого был мне хорошо виден, скривились в плотоядной усмешке, а Вехан, переведя взгляд с бледного лица Майса на мое, спросил:
– Вас так заботит судьба этой женщины?
– Более чем.
– Вас ведет любовь?
– Да.
И ведь не вру, что самое смешное: именно любовь. К себе и к своему безоблачному будущему существованию. Любовь страстная, но пока еще неразделенная.
Чернявый подумал и предложил:
– Я не имею привычки менять ставки, но, если пожелаете, можете сыграть с нами. Заняв место хозяина.
– На тех же условиях?
– Разумеется.
– Отлично.
Я сел в свободное кресло.
– Начнем?


***

Тык-дык, тык-дык, тык-дык. Цоканье копыт. Кто под седлом у судьбы, кляча или чистокровный скакун? Не узнаешь, пока всадник не появится из-за поворота. А в скорбном игровом случае – пока стаканчик не будет поднят над столом. Впрочем, я и так знаю, что выкинула Миллин. «Кровь на цветущих одуванчиках» Две красных грани, одна зеленая и две желтых. Если бы вместо зеленой выпала синяя грань, комбинация называлась бы «Старшая фиалка» и имела бы меньшую ценность.

. Меньшего и не ожидалось: блондинка неспособна проигрывать то ли в силу своей природы, то ли благодаря долгому и тщательному обучению.
Стаканчик воспарил вверх, и Шиан покорно повторила мое предположение:
– «Кровь на цветущих одуванчиках».
Заявлялась, правда, менее сильная комбинация, но больше – не меньше, верно? И торжествующая Миллин сунула в рот леденец.
Первый круг игры пройден, но предстоят еще два. С двумя противниками. Хорошо, что Майс подсунул те самые кости, которыми я зарабатывал пропуск в «Перевал».
Для определения судьбы глашатая была выбрана «Ложь или правда» – весьма занятная игра. Ввиду того, что ставка была всего одна, решено было играть на простое выбывание, но не проигравшего, как это водится, а победителя. В остальном все просто: игрок делает бросок и, не показывая выпавшие грани, объявляет комбинацию. Правдиво будет его заявление или нет, неважно, потому что второй по очереди игрок должен либо согласиться, либо опротестовать. Если соглашается, наступает его черед бросать. Если же сомневается… Стаканчик поднимается. Допустим, первый игрок не лгал, тогда второй пропускает ход, передавая его третьему. Если же лгал и был уличен во лжи – выходит из игры до следующего круга.
Я благополучно вышел еще на первом броске, предоставив троице возможность разобраться между собой, кто удачливее. Собственно, меня интересовала только последняя партия, но принимать участие приходилось во всех. Заодно установил для себя, что Миллин, как самая привычная к деревянным костям, оказалась на высоте и с незнакомыми игральными инструментами. Хотя, в подобной игре важнее не умение бросать, а умение убедительно врать…
Как мной и ожидалось, вторым победителем вышел Слат, но не за счет блестящей игры, а потому, что Вехан был больше других заинтересован в том, чтобы оказаться участником последней партии. То ли он догадывался о моей причастности к осведомленности хозяина «Перевала», то ли знал это четко и ясно, но карий взгляд чернявого здоровяка внимательно следил за моим поведением. Настолько внимательно, что я решил: притворство не поможет, а только помешает, потому позволил себе совершать броски без малейшего чувства на лице и в душе. Да и какие могут кипеть страсти, если результат известен? Единственное, что вносило в игру неприятную случайность, это моя телесная сноровка. Одно дело знать, как легли кости у соседа, и совсем другое – заставить свои кубики повернуться к свету нужными сторонами.
Вехан широким жестом предложил делать первый бросок мне. Что ж, попробуем. Начнем с малого?
Три круга по стенкам стаканчика. Наудачу. Главное, не перестараться и не поддаться соблазну остановить бег костей в наилучший момент. Шлеп!
Приподнимаю посудину. Смотрю на выпавшие грани. «Звездная ночь» – две черных картинки и три белых. Комбинация из самых слабеньких, но это не имеет ровным счетом никакого значения. Соврать или сказать правду? Перевожу взгляд на Вехана. Люди, как правило, охотнее верят самым невероятным вещам, чем истине.
– «Полнолуние»!
Нарочно объявляю еще более слабый результат, но могу не сомневаться в реакции противника. И точно, Вехан кивает:
– Согласен.
Двигаю накрытые стаканчиком кости. Чернявый в свою очередь приподнимает деревянную посудину, смотрит и хмыкает, но не дает остальным полюбоваться на раскрашенные бока кубиков, сгребая их ладонью.
Встряхивает и тут же опускает на стол. Вот зараза, быстро понял, как со мной можно бороться: не давать слушать стук дольше необходимого для перемешивания костей. Но моя ладонь расслабленно лежит на сукне, с которым кубики поцеловались при встрече, а значит, и этот круг остается за мной.
– «Подзимняя трава».
Две черных грани, три зеленых? Очень похоже на правду. Меня смущает эхо только одной из костяшек…
– Согласен.
Получаю кубики в свое распоряжение. Так и есть, все-таки была одна синяя. Вопрошающе смотрю на Вехана, тот расплывается в широкой улыбке. Мол, будем квиты: ты обманул, я обманул – начинаем все сначала.
Вообще-то, каждый из нас имеет право согласиться не больше, чем три раза подряд, потом кто-то должен рискнуть. Или он, правдиво объявив выпавшую комбинацию, а я – опротестовав ее, или наоборот. Разницы никакой, но тот, кто скажет: «Лжешь!», должен будет доказать свою правоту, только и всего.
Пускаю кости в пляс по стаканчику, выстукивая затейливый ритм. Шлеп! Две красных грани, две синих, одна белая. А у меня нет возможности лгать.
– «Младшая фиалка».
Похоже, Вехан думает о том же, о чем и я, поспешно отвечая:
– Согласен!
Накрывает кости ладонью, сжимает пальцы, собирая кубики в горсть. Смотрит на меня.
– Зачем вы впутались во все это?
– Мне не оставили выбора.
– Кто?
Судя по живости голоса, он ожидает услышать имена. Зря.
– Обстоятельства.
Вехан недоверчиво щурится:
– Не имеющие ни тела, ни духа, ни названия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50