Но глаза уже могли внимательно смотреть, и увиденное не прошло даром. Много позже, взяв инструмент, мне достаточно было вспомнить, как им действовал отец, и сноровка приходила сама собой, потому что для мастерства нужны не только годы терпеливых повторений, но и способность приникать в суть происходящего. Проникать разумом и телом, находящимися в полном согласии…
Стучу костяшками пальцев по двери. Из хороших досок набрана, звучит звонко и дружно, стало быть, деревянщик в своем деле толк знает.
Шурхнув последний раз, рубанок умолкает.
– Позволите войти?
– Как пожелаете.
Переступаю порог, оставляя дверь приоткрытой ровно на столько же, сколько было до моего пришествия: для успешной работы с деревом важно, чтобы ни теплота, ни сухость воздуха не менялись, иначе плохо подготовленные доски поведет, и ничего путного из них уже не получится.
Мастер оценил мою вежливость кивком, скорее невольным, чем осознанным, но я ведь пришел не за собственным удовлетворением, верно?
– Хотите сделать заказ?
– Можно и так сказать.
Деревянщик стряхнул стружки с холщового фартука и подошел ко мне, вооружившись грифелем.
– Мебель какую или утварь желаете?
– Ни то, ни другое.
– Рамы оконные? Двери справить?
Все равно не угадает, поэтому не буду испытывать чужое терпение:
– Мне нужен распил. Особенный.
Мастер приподнял светлые брови, но без малейшего удивления: мол, заказчик всегда прав, захочет, хоть целое бревно в стружку изведу, лишь бы счет оплатил.
– У вас ведь имеются бросовые остатки? Сучковатые обрезки, к примеру, с гнильцой и прочим?
Теперь удивление появилось, но пока не столь сильное, чтобы поколебать спокойствие широкоскулого лица.
– Имеются, как не иметься. Сами знаете, под зиму если товар не успеешь закупить, довольствуешься тем, что осталось.
А вот это уже лестно. «Сами знаете»… С чего мастер мог взять мою осведомленность в лесном деле? Разве только почувствовал то же, что и я, когда шагнул в ароматы свежей стружки: привычку и тихую радость от встречи со старыми знакомыми.
Признаться, лавку я выбирал нарочно – не из самых дорогих, но и не совсем уж простенькую. Мне нужен особенный материал, а его как раз легче всего найти в самом обычном месте.
– Позволите посмотреть?
– Смотрите, – он приглашающим жестом указал на ворох всевозможных обрезков, сваленных в углу мастерской.
Не так уж и много, но для моих целей, надеюсь, хватит. Хотя, чем больше куча мала, тем вероятнее нахождение в ней искомого предмета… Присаживаюсь на корточки рядом с деревянным беспорядком, а мастер возвращается к верстаку. И правильно: пока новый заказчик сообразит, чего хочет, не след забывать и о старых.
Так, что у нас имеется? Этот брусочек был хорош, но лишь до выпадения из него сучка… Здесь чересчур частые смоляные кармашки… Эта доска загублена свилеватостью: выдир на выдире… Завитки хороши, но сами по себе мало на что годятся… А вот это уже интереснее! Неужели, крень? К тому же не цельная, а полосой? Можно считать, повезло. Я поднял один из обрезков и присмотрелся повнимательнее.
Да, определенно. И цвет характерно красноватый, но по сосне я бы еще с ювеку гадал, а елка сразу выдала свою страшную тайну. Понятно, почему отложили такой крупный и, в любом другом случае, годный на поделку кусок дерева: пилить нужно очень осторожно, да и потом обрабатывать – вспотеешь. Что ж, заготовку я нашел. Осталось уговорить мастера…
Сопение прямо над ухом.
Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с мальчиком. Лет семи, не больше, щупленький, беловолосый, как исконный селянин, с яркими, почти васильковыми глазами. По чертам лица и костяку, как две горошины с хозяином лавки. Если принять во внимание разницу в возрасте, можно с уверенностью заявить: сын.
– А вы чего-то ищете?
Окончание вопроса утонуло в звонком чихе, и мастер, оторвавшийся от строгания, сурово окрикнул:
– Тамми, не отвлекай господина! И возвращайся в постель, если хочешь поправиться до праздника!
– Не беспокойтесь, он ничуть мне не мешает, а что касается постели… Здесь достаточно тепло и сухо, чтобы не усугубить простуду. Верно?
Щелкаю по курносому носу. Мальчуган, почувствовав нежданную поддержку, подтверждает:
– Тепло же, па!
Спорить с ребенком отцу не с руки, да и некогда, поэтому до нас долетает слегка угрожающее:
– Я тебя предупредил.
Впрочем, Тамми уже не слушает, потому что кусок дерева в моих руках занимает малыша больше, чем отцовское недовольство.
– А зачем вы плохую деревяху взяли?
– Почему плохую?
– Если па ее сюда отложил, значит, плохая, – гордо сообщают мне.
Улыбаюсь:
– Для твоего папы – да, а для меня – лучше не бывает.
– Это почему?
Подмигиваю:
– Потому что деревяха не простая, а с секретом.
Васильковые глаза загораются любопытством.
– С секретом?
– И с большим. Вот, взгляни сюда: видишь, цвет волокон разный? Словно радуга, только красно-желтая? И на срезе гладкая… Знаешь, что это означает?
– Не-а.
– Дерево, из которого выпилена эта заготовка, пока росло в лесу, сильно страдало.
– Страдало?
– Вот представь себе… Семечко упало в землю, укоренилось, начало прорастать, но дереву требуется слишком много лет, чтобы окрепнуть, а это, скажем, очутилось на самом краю склона, беззащитное перед сильным северным ветром… Каждый год его сгибало в одну и ту же сторону, но юное деревце еще возвращало себе прямую осанку, а взрослея, становилось все тверже и неподатливее, и, с каждым новым разом принимая порыв ветра, уже не тратило лишних сил на выпрямление, разумно предпочитая остаться согнутым. Так оно совсем привыкло к атакам своего врага и росло, гордое тем, что защищает от ветра другие деревца. Но за любое дело приходится платить, и за злое, и за доброе. Дерево поплатилось тем, что часть его волокон, рожденных для борьбы, не годится к мирному существованию лавкой или столом… Вот так.
Малыш слушал, как завороженный, а по окончании рассказа, спросил:
– Значит, это дерево-воин?
– Пожалуй.
– Ух ты…
Он провел ладошкой по шершавой поверхности.
– Тогда его нужно похоронить, как воина!
– Непременно. Похоронишь и прочтешь над ним молитву, но сначала позволь ему потрудиться. Напоследок.
– Но вы же сказали, оно не годится для…
– Для мира? Нет. Но я собираюсь предложить ему как раз сражение, а не покой. И думаю, оно не будет против.
Васильковые глаза моргнули:
– Правда?
– Правда. Твой папа выпилит нужную мне часть, а все остальное пойдет на погребальный костер. Согласен?
Мальчуган с серьезным видом обдумал мое предложение и торжественно кивнул, а я поднялся и подошел к верстаку, только там обнаружив, что мастер тоже слушал мою сказку: в светло-синих, чуть тусклее, чем у Тамми, глазах, был заметен почти детский восторг.
И первый же вопрос касался услышанного:
– Вы плотничаете сами?
– О, нет. Разве что, иногда правлю расшатавшуюся мебель. У меня нет достаточного таланта. Просто мой отец любил повозиться с деревом, а я часто смотрел, как он работает… Вот и насмотрелся.
Мастер качнул головой:
– И про крень он вам рассказывал?
– Немного он, немного книги… Большую часть я все равно придумал сам, чтобы развлечь вашего сына.
Светлые брови недоверчиво сдвинулись:
– Придумали ли? А мне так кажется, дерево вам само все рассказало. И с превеликим удовольствием, потому что по вам сразу видно: человек хороший, с пониманием.
– Для дерева, может, и хороший… Ох, совсем вы меня с толку сбили! Сможете распилить?
Мастер повертел заготовку в руках.
– Смотря, как.
– Мне нужен брусок с сечением в ноготь большого пальца, не крупнее. Причем, ровнехонько вот по этому годовому кольцу. Справитесь?
– Почему не справиться? Справлюсь. Только у пилы полотно придется несколько раз поменять, да потом точить…
– Я оплачу все расходы.
– Ладно, что не спилим, то сострогаем, – решил мастер. – Шлифовать сильно?
– Не слишком. Потом его нужно будет распилить на кубики.
– Кубики?
– Да, по размеру игральных костей: хочу приятелю подарок сделать.
Он удивился:
– Так чего не выбрали дерево понаряднее да получше?
– Ничего, мой подарок все равно запомнится. И еще как!


***

На встречу парень опоздал. Не скажу, что и я пришел вовремя: мне ведь нужно было еще вырезать и раскрасить картинки на гранях кубиков, да самому познакомиться с характером новорожденных костей, но мой вчерашний противник и вовсе не торопился. Две тилы эля и миска тушеных овощей с колбасками благополучно закончили существование в моем желудке прежде, чем порог переступило бледное и хмурое утреннее видение. Наверное, не поверил мне, а зря: если предлагаю помощь, никогда от своих слов не отказываюсь. Даже если помощь не хотят принимать. Особенно, если не хотят: я ж старался, время тратил и силы, значит, надо всучить. Хоть по доброй воле, хоть против нее.
Мое присутствие в назначенном месте в назначенное время парня на подвиги не вдохновило: за стол он плюхнулся все с тем же унынием на лице. Странно… Вроде бы, утром при расставании воодушевление начинало проклевываться. А, ладно! Мне-то что?
Приветствую:
– Доброго дня!
– Уже пристойнее желать доброго вечера, – скривился он.
– Ну, добрый вечер будет или злой, нам неизвестно, да и не очень-то он нас будет слушать… А вот день выдался на славу.
Парень покосился на опустошенную мной кружку и сделал понятный для себя вывод:
– Напился, вот и день славным кажется.
– Положим, для того, чтобы напиться, этого сосуда будет недостаточно, – возразил я. – Но решение твоих проблем и моя трезвость не имеют друг с другом ничего общего. Вот, держи.
Он посмотрел на выстроившиеся по столу пять кубиков, потом перевел взгляд на меня.
– Это и есть те самые кости, что…
– Помогут тебе выиграть. Да.
– Больно уж они неказистые.
– Тебе нужна красота или польза? По крайней мере, не кособокие.
– А руны? Их едва различить можно.
– Для того и существует цвет, чтобы различать. К тому же, хоть пером я пишу ровно, резчик по дереву из меня никакой.
Льдистые глаза потемнели:
– Ты сам их делал, что ли?
– Сам. И можешь мне поверить: в этом их несомненное достоинство!
Парень скорчил гримасу, более всего похожую на неудачно скрываемую брезгливость. Ну конечно, пропуск в игорный дом – вот, что волнует его в первую очередь, а не мои скромные поделки. Хотя, если судить строго, с такими костями и «Перевал» будет не нужен.
– Достоинство? Какое же?
Вместо ответа я бросил кости в кружку, тряхнул, заставив кубики сделать полный круг по деревянным стенкам, и опрокинул посудину на стол. Мой собеседник выжидательно приподнял брови.
– И?
– Сейчас под этой кружкой лежат пять костей, две из которых смотрят вверх красной гранью, одна – синей, и две – зеленой. При некотором усилии подобного результата можно добиваться очень и очень часто.
– «Фиалковый луг» «Фиалковый луг» – комбинация выпавших костей, удобная для победы в партии, поскольку при наличии уже выпавших «Земляничной поляны» (три красных грани, две зеленых) и «Ежевичной поляны» (три синих грани, две зеленых) составляет «Малый летний круг».

? Врешь.
– Хочешь проверить?
Я поднял кружку. Глаза парня расширились.
– Как у тебя получилось?
– Что именно? Угадать или выбросить?
– И то, и другое!
– Видишь ли… – кладу кости в посудину и встряхиваю. – В некотором роде, это мошенничество.
– Ага! – Оживился мой собеседник. – Все-таки признаешь!
– Но мошенничество, не поддающееся раскрытию, что, как ты понимаешь, немаловажно. Кроме того, даже будь оно выявлено (чем аглис не шутит?), служкам покойной управы вряд ли удастся доказать злой умысел. При изготовлении магию никто не применял, да и чудес в том, чтобы заставить кости упасть нужной стороной, тоже нет. Просто запомни: одна из них чаще всего будет выпадать вверх синей гранью, одна – красной, одна – зеленой. Оставшиеся две равно выбирают между зеленью, краснотой и желтизной. Белой и черной гранями вверх они не будут смотреть никогда. Обещаю. Этого достаточно для победы?
Парень потянул было руку к кубикам медленно, но не удержал чувства в узде и жадно сгреб кости пальцами.
– Достаточно!
– Все же, прежде чем отправляться в игорный дом, малость попрактикуйся, чтобы не возникло неожиданностей. С мороза играть не садись: должны согреться и пальцы, и дерево. Больше трех партий в одном заведении не играй, чтобы не вызывать подозрения, больших ставок не делай. Да, еще одно… В «Перевал» сегодня не ходи.
Мое последнее предостережение-совет существенно охладило пыл юного игрока: видимо, рассчитывал заявиться к heve Майсу и самолично выиграть пропуск, а не ждать дальнейших милостей от меня. Ничего, в Нэйвосе довольно мест, где можно постучать костями, не привлекая к себе внимания, и если парень будет осторожен, за сегодняшний вечер он сможет не только выручить деньги на уплату подати, а еще и на дорогие подарки сестре. Если, конечно, жалостливый рассказ – не выдумка от начала и до конца.
– Не пойду.
Обещание было дано с видимым трудом. Ну нельзя же быть таким ненасытным, право слово!
– Последнее. Не усердствуй сверх меры. Выиграл, сколько необходимо, и успокоился. А завтра вернешь кости мне. Все понятно?
О, на такой поворот событий парень явно не рассчитывал: в льдистых глазах нарисовалось горькое разочарование. Откуда в столь юном возрасте такая жадность? Я могу допустить, что он с рождения сыром в масле не катался, но если и вправду жил не слишком богато, должен был привыкнуть к постоянной нехватке монет, а следовательно, приобрести полезнейшую привычку. Бережливость. Конечно, при усугублении обстоятельств и ухудшении характера она быстро превращается в скаредность, но зачем доводить до греха? А этот юнец ведет себя так, будто привык тратить больше, чем имеет, и легкая возможность наживы мигом вскружила светловолосую голову… Не будет ли он опасен для меня? Надеюсь, нет: мое обещание снабдить его пропуском в игорный дом должно послужить якорем, способным удержать корабль сознания на рейде хищной реки азарта.
С другой стороны, у меня всегда остается путь к отступлению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50