Действительно, никто: ни души во всем хоть и невеликом, но и не маленьком зале. Старичок мигом расположился на скамье у окна и молча наблюдал за улицей, пока я стаскивал куртку, а мальчик доставал из сумки и раскладывал на столе письменные принадлежности. Должно быть, важность не преувеличена: пергамент самого высокого качества – такой хоть скручивай, хоть складывай, развернется ровнехоньким, а поры выделанной кожи как пропустят в себя чернила, так и сохранят по меньшей мере на сотню лет. Да и сами чернила… Я посмотрел через стеклянные стенки сосуда на свет. Густо-зеленые. Неужели, с изумрудной пылью? Точно, с ней: мелко поблескивают. Про письменный прибор уже и не говорю: птиц с прозрачным оперением не видел ни разу в жизни.
– Все должного качества, юноша? Или вы чем-то недовольны? – Поинтересовался старичок.
Я стряхнул с сознания восхищенное оцепенение, невольно возникшее при разглядывании диковинного пера.
– Нет, все просто замечательно.
– Тогда можем приступать? Мне отпущено не так много времени, чтобы я тратил его на пустые разговоры, но если желаете, можем прежде и поговорить.
Поговорить? О чем? Обсудить стоящие на дворе погоды? Мне ведь тоже лучше поторопиться: матушка будет волноваться, если скорейшим образом не вернусь домой. Но не ранее, чем по окончании удачной охоты за вином.
– Не смею вас задерживать, heve. Что желаете написать?
– Я продиктую, если вы не против.
– Разумеется.
Обмакиваю кончик пера в чернила.
– Есть пожелания к размеру букв и прочему?
– Пожалуй, нет. Меня устроит любое начертание, главное ведь не форма, а содержание, не правда ли?
Пожимаю плечами.
– Как вам будет угодно.
– Хорошо, приступим!
Он помолчал, потом заговорил совсем другим голосом: нараспев, медленно, почти торжественно:
– Судьба мира складывается из судеб людей, как море – из капель, а гора – из песчинок. Для времени жизнь человека лишь короткий шаг по пути из прошлого в будущее, и таких шагов было и еще будет сделано немало. Но каждый из нас должен занять предписанное богами место, дабы мир продолжал существовать, а время не останавливалось. Можно бежать своего предназначения, но оно все равно настигает и заставляет принять себя. Кто-то идет впереди, кто-то защищает спины: каждому найдется своя доля. Можно быть клинком, несущим на острие смерть, можно быть щитом, отводящим удар, а можно быть разумом, подсказывающим, как избежать сражения. Беречь, не проливая крови, тяжелый труд, но тем он и почетнее. Слово, изреченное Последним голосом, не равно своей силой ни клинку, ни щиту, ни закону, но должно быть изречено. Да будет оно вложено в уста…
Пауза. Поднимаю глаза от пергамента и встречаюсь взглядом со стариком.
– А теперь, юноша, извольте написать свое имя.
– Что означает это представление?
– Разве оно плохо разыграно? – Улыбаются пронзительно-голубые глаза.
– Разыграно хорошо, спору нет. Но зачем?
– А как иначе можно было подвести вас к составлению сей бумаги? Мне несказанно повезло, что вы не чужды писарского искусства: в противном случае пришлось бы здорово поломать голову!
– Вы не ответили.
– Вам так уж необходим мой ответ? Вы и сами все великолепно поняли. Разве нет?
– Я понял только, что меня вынуждают подписаться под весьма странными изречениями.
– Они не такие уж и странные, – обиделся старичок. – Просто старые, а в старину, знаете ли, обожали высокопарный слог.
– Это не единственная их странность.
– Согласен. Так вы пишете свое имя?
– С какой стати?
Дедушка Йе задумчиво сцепил пальцы в замок:
– Человеку предлагают великую честь, а он отказывается…
– Честь? Сказали бы: великую головную боль, были бы правдивее!
Голубые глаза заинтересованно сверкнули:
– Вам что-то известно о Последнем голосе Круга?
– Да. Немного, но достаточно, чтобы понимать: мне ЭТО не нужно.
– Вам? Скорее всего. А вот всем остальным…
– Кому еще?
– Вы их знаете, юноша, всех троих. Смею думать, времени встреч было довольно, чтобы узнать о них главное. Неужели вы не видите: в вашей помощи нуждаются.
– Это не повод.
– Это причина. Считаете ее глупой и мелкой?
Конечно, нет. Я стараюсь не отказывать просящим. Вернее, у меня редко получается отказать. Почти никогда. Но разве это облегчает мою жизнь?
– Хотите вынудить меня?
Старичок покачал головой:
– Если бы хотел, давно получил бы вашу подпись. Хитростью, уговорами, силой. Да мало ли как? Есть способы, знаете ли… К тому же, ваше упорство не имеет значения: все давно уже решено.
Почему его слова не вызывают у меня протеста? Почему мне кажется: знаю то же, что и он? Сражение на игровом поле завершено. Результат известен. Но как же не хочется поднимать стаканчик над сукном!
– Решено?
– Тот миг, когда вы выиграли последнюю партию игры. Помните? Он все и решил.
– Но каким образом?
– Раз в год старшины Подворий собираются вместе, дабы распределить права и обязанности среди участников Круга, и бросают своего рода жребий. Играют в кости. Кто выходит первый, назначается Первым голосом, последний, соответственно, Последним.
– Дурацкий обычай.
– Не слишком умный, вы правы. Зато мудрый: позволяет каждому примерить на себя разные роли.
Я вспомнил игроков и усмехнулся:
– Могу поспорить, Миллин всегда выходила первой.
– Да. И сие обстоятельство меня не огорчает: девочка вполне подходит на роль Первого голоса. Но Последним вечно норовил оказаться Вехан, вот кто совсем не годится для подобного дела.
– А я здесь при чем?
Губы старичка тронула благодушная улыбка:
– При всем. Вы подвернулись, как нельзя кстати. Конечно, Вехану не следовало вводить вас в игру, но в кои-то веки старшина погонщиков сделал разумный и полезный поступок, позволивший Кругу обрести истинный Последний голос.
– Истинный? Значит ли это…
– Больше нет нужды бросать кости. Пока вы живы, Круг замкнут и нерушим.
С нажимом повторяю:
– Пока жив. Между прочим, ваши подопечные прилагали усилия, чтобы…
– Знаю, знаю! – Он замахал руками. – Глупые дети! Испугались и решили вернуть все вспять.
– Им это почти удалось.
– Но тем не менее, приговор отменен, а вы сидите здесь, передо мной, живой и невредимый.
– Чужими заслугами.
– Какая разница? Если вы не можете сами решить задачу, а рядом есть кто-то посметливее вас, что мешает воспользоваться его помощью?
– Но разве это не говорит о…
– Вашей несостоятельности? Ничуточки! К тому же… Вы ведь согласны, только не хотите признаваться. Не так ли?
Согласен? Какая чушь! Впрочем… Старик прав: надо было сразу встать и уйти, как только понял, куда повернула дорога. Но нет, промедлил, решил потянуть время. Зачем, спрашивается? Наверное, чтобы выторговать лучшие условия. И возможно, у меня получится.
– Почему вы так уверены в моем согласии?
– Потому что вы относитесь к тому редкому типу людей, которые, будучи назначенными следить за сохранением порядка, не оставляют свой пост ни на минуту. А еще вы умеете находить уязвимые места.
То бишь, изъяны. Зерна Хаоса. Не столько умею, впрочем, сколько страдаю от этого свойства.
– Только в делах, которые привычны и знакомы.
– У вас еще целая жизнь впереди, юноша! И думаю, вы не откажетесь выучить что-нибудь новенькое! – Поочередно подмигивают мне оба голубых глаза.
– Не откажусь. Но прежде, чем принимать окончательное решение… Мой приговор отменен, а как быть с хозяином игрового дома? Ему же руку обратно не пришьешь!
Старичок вздыхает:
– Ничего не могу поделать. Он заслужил. Или вы считаете иначе?
– Да, heve Майс совершил ошибку, но ее цена завышена. В конце концов, он всего лишь хотел добиться покровительства Подворий, чтобы быть спокойным за будущее своих детей.
– Всего лишь покровительства… – задумчиво повторяет дедушка Йе. – Да, действовал он глупо и грубо, но столь благое намерение вполне заслуживает осуществления. Вот вы сами этим и займетесь!
Вздрагиваю:
– То есть?
– Вы вступили в игру вместо хозяина игрового дома, хотя первоначально приглашался стучать костями он, не так ли? Стало быть, он передал все свои права вам, и сейчас единственным владельцем дома являетесь… Улавливаете мою мысль?
– Бред.
– Если он будет подкреплен свидетельствами трех уважаемых людей, то приобретет силу закона. И вы, раз уж так сильно переживаете за судьбу вашего несчастного знакомого, получите возможность делать все, что сочтете нужным.
И самое забавное, предложенный выход – наилучший. Майс останется при своем месте, наследники при наследстве. А еще я смогу вернуть на службу близняшек, и не нужно будет ломать голову хоть над одной задачкой. Заманчиво… Значит, придется соглашаться? Смотрю на сверкающие изумрудные буквы. Что я теряю? Всего лишь свободное время. Много свободного времени. Но куда мне его девать, скажите? На личную жизнь, которой нет? А так и себе доброе дело делаю, и людям помогаю. Наверное. Может быть.
– Но почему вы думаете, что я справлюсь?
Старичок ласково щурится:
– Потому что вы, юноша, умеете работать. Особенно над собой, а это большая редкость в наши дни.
Угу. Я вообще… редкий. Идиот, если подписываюсь под дурацкими обязательствами. Но уступка позволит мне выйти без потерь из завершающегося круга игры, а дальше… Дальше поглядим. В каждых костях имеется свой изъян, нужно только его почувствовать.
И перо выводит на пергаменте привычный росчерк «Тэйлен ад-до Ронхейм», подписывая… А может быть, предписывая судьбу? Разберусь. Во всем. Обязательно. Но только став на год старше!


***

Носатый Вассади выслушал мое нытье и отправился в погреб поглядеть, уцелела ли от набегов празднующих горожан хоть одна заветная бутыль, а я облокотился о стойку.
Ювека Зимника негласной, но непостижимо древней народной традицией отводится для подведения итогов уходящего года. Сколько добра сделал, сколько зла причинил: время все переписать, подсчитать и в зависимости от полученных результатов решить, радоваться или печалиться. Мне тоже неплохо последовать примеру остальных, раз выдалась минутка, не обремененная заботами.
Что стоит в графе моих доходов? Знакомство с принцессой. Правда, оно точно так же подмигивает мне и из графы убытков. Впрочем, не бывает достоинств без недостатков, грех жаловаться. Ее высочество, конечно, задача нерешенная, и не станет таковой еще долгие месяцы, но я, по крайней мере, знаю, с какой стороны к ней подступиться, и, главное: уберег от скоропостижного завершения жизнь человека, способного на некоторое время избавить меня от участия в жизни Сари.
Сестрички-близняшки счастливо вернутся на облюбованную службу. Если пожелают. Правда, не думаю, что откажутся: они хоть и не блещут умом, но почетный титул дурочек тоже не спешат примерять на себя. Майс, надеюсь, будет доволен, хотя предвижу обвинение в свой адрес: мол, я же сам все и затеял, чтобы захватить в свои руки игровой дом. Ну ничего, только дождусь совершеннолетия его отпрысков, и отдам все обратно с чистой совестью.
Галчонка буду убеждать решиться на вторую попытку. Жаль, если парень откажется: дара у него предостаточно, а оставлять ортис корыстному и недалекому дядюшке, на мой взгляд, не просто глупо, а почти преступно. И конечно, процесс убеждения существенно упростится, если целитель примет мое приглашение поселиться в мэноре, но тут все, что могу делать, это ждать. Пусть думает сам, доводов «за» и так приведено с лихвой.
Свалившиеся, как снег на голову, Подворья – хорошо или плохо? С одной стороны, опасно и тягомотно, с другой… Должен же я отыграться? Троица так упорно не желала иметь со мной дела, а теперь вынуждена будет не только мириться, но и прислушиваться к моим словам. Хотя, аглиса лысого они будут прислушиваться! Значит, придется сражаться не на жизнь, а на… интерес. И вникать в дела старшин. В случае чего, обращусь за советом к дедушке Йе: он не откажет, раз уж и сам изрядно помешал поварешкой в этой каше.
Мюла и странный слуга, таскающий в новокупленный дом сундуки с серебряной утварью, вот что плохо на самом деле. Перед женщиной я все же виноват. Пусть ее братец не мог похвастаться невинной душой, но смерти не заслуживал, как и трое солдат патруля. А уж следы заклинательского творчества и вовсе дурнейшая новость за год! Завтра с утра постараюсь разыскать Валлора и все ему рассказать: мой приятель лучше сумеет во всем разобраться, тем более, обладая беспрепятственным доступом к архивам отлученных . Но как же меня тревожит серебряная полоска на стене коридора…
Ладно, все это может подождать. И я могу подождать. Вот только, чего? Куда вел мой путь все прошедшие годы? А может быть, правильнее спросить: к кому? До себя дойти не удалось, до кого-то другого… Лучше не думать. Я и не буду. Сейчас получу свое вино: вот и Вассади вернулся с парой бутылей в корзинке. Может быть, удастся запить им горчинку, отчетливо ощущающуюся на языке? Запить привкус одержанной победы, неумолимо подталкивающей к новым сражениям?
– На ваше счастье, heve, нашел!
– Спасибо за труды.
– Да какие ж труды? Мой долг – радовать покупателей. А вас чем могу порадовать, hevary?
– Право, я даже не знаю…
Тихий, но вовсе не робкий голос, хотя и особой силы в нем не слышно. Однако нужны ли внешние проявления силы той, чье настоящее могущество дремлет внутри?
Поворачиваюсь. Наверное, излишне резко, потому что в тот же миг Ливин замечает мое движение и в точности повторяет. Зеркальным отражением.
Ты?
Светлые ресницы дрогнули, бросая тень на прозрачную зелень глаз.
Я. Прости, не искала встречи нарочно: так получилось.
Даже если искала бы… Я не сержусь.
Разве у тебя должны быть причины сердиться?
О, сколько угодно!
Все они рождены мной?
Нет, не все. По правде говоря, ни одна из них: я сержусь только на себя.
Из-за чего же?
Из-за того, что вечно держу чувства в узде и поверяю расчетом каждое веление сердца.
Это не так уж плохо.
Это убийственно.
Для кого?
Для меня. Прости.
За что?
Я трус.
Ты не трус, ты лжец.
Разве?
Сказал, что трусишь, и солгал: в твоих глазах не было страха ни тогда, ни сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50