А эта зараза пусть только пикнет – убью. Я и так решил заменить его, надо подыскать кого-нибудь получше.
– Если не возражаешь, мы возьмем с собой, – смущенно сказал Пруит.
– Берите. Идете на гитаре играть? – без всякого интереса спросил Старк.
– Да, – ответил Пруит от плиты, раскладывая мясо.
– О'кей, – прохрипел Старк. – Ну ты, зараза, ложись, дрыхни.
– Я не хочу спать, – сказал повар.
– Кому говорят, ложись! – прогремел голос судьбы.
– Ладно. – Виновато замолчав, повар тихонько улегся на столе.
Старк не глядел на повара. Он ни на кого не глядел. Отвернув колпачок бутылки, хлебнул виски, потом снова завинтил колпачок, и рука с зажатой бутылкой безвольно упала с подлокотника кресла. Больше он не сказал ни слова.
Пруит приготовил и раздал сэндвичи. В пронзительной тишине, плотным туманом сгущавшейся вокруг Старка, ребята торопливо налили себе кофе и, выбравшись на цыпочках из кухни, вздохнули с облегчением, словно их эвакуировали из зоны приближения урагана и позади осталась полоса штиля, своей гнетущей неподвижностью пугающая больше, чем любая буря. Выходя, Пруит задержался и поблагодарил Старка. Тот даже не повернулся к нему и продолжал сидеть, глядя в пустоту.
– Солдат нужно кормить, – сказал он с мрачным упорством атеиста, который решил убедить себя, что бог есть, и, глядя на алтарь, истово твердит: «Верую!»
С насыпи был виден весь Хикемский аэродром, мерцание его огней подсвечивало ночное небо. Тренировочные полеты проводились каждую ночь, и ангары были похожи на залитые светом пустые кинотеатры. В вышине над головой мигали красные, синие и зеленые огоньки самолетов, цепочка огней опоясывала высокий муравейник командно-диспетчерской башни. Луч прожектора щекотал снизу пузатые тучи.
Чтобы приблизить учения к условиям боевой обстановки, на полосе в ста ярдах от главных ворот стояли выкаченные из ангаров бомбардировщики «В–18», неблагодарные подопечные, ради которых и была затеяна вся эта канитель. Они приземисто нахохлились в укрытиях-капонирах, как птицы в гнездах, недовольные своей ролью бутафорского реквизита. Левее, далеко на дороге, с трудом можно было различить часового, сменившего Слейда.
– Как тебе наш начальник столовки? – спросил Пруит, с хрустом вгрызаясь в сэндвич. – Я тебе говорил, он отличный мужик.
– Я его представлял себе немного другим, – осторожно сказал Слейд.
– Он командует кухней, как диктатор.
– Это я понял.
– Сегодня он, конечно, слегка перебрал.
– Мне показалось, он не очень-то доволен жизнью, – робко заметил Слейд.
– Кто? Старк? Да он самый счастливый человек на свете.
– Может, пока ждем Энди, сбацаем «Тысячу миль»? – предложил Пятница, настраивая гитару.
– Блюз? Отлично! – обрадовался Слейд, довольный, что сменили тему. – Я блюзы люблю.
– Тогда вы с Энди подружитесь, – сказал Пятница. – Он сейчас подойдет.
Двигавшийся по дороге грузовик свернул к лагерю, включил фары, и с насыпи было слышно, как, пыхтя на второй скорости, он въезжает в проход между столбами ограждения. Потом он остановился, от темного пятна отделилась стайка огоньков, и, приплясывая, огоньки дружно двинулись в сторону кухни.
– Вы вроде говорили, у вас затемнение, – сказал Слейд.
– Так это ж лейтенант, – объяснил Пруит.
– Понятно.
Вскоре один огонек вынырнул из палатки – без других огоньков он казался крохотным и очень одиноким – и стал приближаться к ним по тропинке. Из темноты возник Энди с гитарой.
– Старк все на кухне сидит? – спросил его Пруит.
– Ага.
– Он еще при бутылке или уже дососал?
– А черт его знает. По нему не видно. Он спал. Может, и не спал, но глаза закрыты.
– Да он не очень-то и напился, – сказал Пруит.
– И я тоже не очень. Зато смотри, что я принес. – Энди расстегнул рубашку и вытащил из-за пазухи бутылку.
– Ишь ты! – восхитился Пятница. – Откуда?
– Нужно иметь связи.
– Не свисти, – сказал Пруит. – Где достал?
– А я не доставал. – Энди ухмыльнулся. – Это Цербер откуда-то приволок. Я у него перекупил. Этот пройдоха и на необитаемом острове бутылку отыщет. Пьяный в стельку. Вместе с нами приехал.
– А лейтенант что? Ничего ему не сказал?
– Лейтенант? Ты будто не знаешь. Лейтенант при Цербере и пикнуть боится.
– Кто такой Цербер? – спросил Слейд.
– Наш старшина, – объяснил Пруит. – Первый сержант Тербер. Мы его зовем Цербер. – Познакомив Слейда с Энди, он протянул Слейду бутылку.
– Вот они, – Энди показал вниз. Огоньки, выскользнув из кухонной палатки, двинулись проверять посты. – Что-то их только трое. Цербер, наверно, с ними не пошел.
– В любом случае у нас еще целый час, – сказал Пруит.
– Дай-ка мне «соль», я настроюсь, – попросил Энди Пятницу.
– А ты мне дай вот это, – Пруит взял у Энди бутылку. – Слейд, хочешь еще выпить?
– Черт! – просиял Слейд. – Класс! Ну, ребята, у вас и жизнь!
– Тебе нравится? Вот и отлично. – Пруит улыбнулся. – А Церберу-то чего здесь надо? – недоуменно сказал он, помолчав.
30
Милт Тербер и сам толком не знал, зачем его сюда принесло. С КП он уехал по пьянке – сел на первую подвернувшуюся машину и уехал, потому что на КП ему не нравилось и надоело видеть перед собой морду капитана Хомса, которая день ото дня круглела и теряла аристократичность. И, не успев еще протрезветь, он очутился в этой богом забытой, кишащей москитами дыре, да еще в компании с молодым Колпеппером. И теперь Тербер не мог решить, чья морда ему противнее – Хомса или Колпеппера.
У него давно возникло ощущение, что капитан Хомс тайком над ним подсмеивается, будто знает про него какую-то смешную и не очень приличную историю. Милт Тербер вовсе не хотел влюбляться в жену капитана Хомса, он хотел только свести с Хомсом счеты за то, что тот, видите ли, офицер. А что влюбился – это как снег на голову, хотя, если разобраться, Хомс сам виноват, в последнее время Милт все больше укреплялся в этой нелепой теории. Обращался бы, сволочь, с женой по-человечески, ничего бы и не случилось. И Милт Тербер не влюбился бы по уши, жил бы себе припеваючи и горя не знал.
После дня получки он встречался с Карен дважды. Один раз они снова провели ночь в «Моане». А в следующую встречу сняли номер в отеле «Александр Янг», решив, что менять гостиницы безопаснее. И оба раза все кончалось запальчивым спором о том, что же им делать дальше. Продолжаться так не может, и он, и она с этим согласны. Это любовь, и им от нее никуда не уйти, с этим они тоже были согласны. Карен наконец нашла выход: Милт должен записаться на какие-нибудь курсы, которых после объявления призыва развелось множество, кончить их и стать офицером.
Если он станет офицером, сказала она, его автоматически откомандируют назад в Штаты и переведут в новую часть, где никто его не знает. И тогда она поедет вместе с ним. Если он станет офицером, она разведется и выйдет за него замуж, а Хомсу оставит его наследника. Но обо всем этом нечего и думать, пока он лишь сержант и к тому же служит под началом Хомса. Она считает, что из Милта выйдет замечательный, прекрасный офицер.
Милт Тербер был не просто ошарашен, он был оскорблен. Не в том дело, что он не хочет пойти ей навстречу. Он готов на любые разумные уступки, но то, что она придумала, было уж слишком. И потому он в десятый раз дал себе слово больше с ней не встречаться. Отчасти из-за этого он так и напился.
– Зайдем перекусим, – распорядился лейтенант Колпеппер, когда рядовой первого класса Рассел вытащил ключ из замка зажигания. Лейтенант включил свой фонарик. Это было сигналом для остальных, они тоже включили фонарики. – В этой гнусной дыре только посты и проверять, – с досадой сказал Колпеппер. – Могли бы прислать и нам пару младших офицеров. Пополнение же все время прибывает.
Тербер вылез из грузовика и свирепо ощерился на лейтенанта. Колпеппер отвел глаза в сторону и двинулся к кухонной палатке. Он понятия не имел, какого черта старшина увязался с ними. Колпеппер не любил общества Тербера, оно его угнетало. Иногда у него закрадывалось смущающее его самого подозрение, что первый сержант Милтон Энтони Тербер – сумасшедший. Казалось, Терберу на все наплевать.
Тербер подождал, пока Колпеппер и Эндерсон отойдут подальше, потом схватил Рассела за плечо и потянул его назад к грузовику.
– Слушай, ты, падла, – злобно прошипел он. – Если до вашего отъезда я не вернусь, приедешь за мной в два часа. Понял?
– Да ты что, старшой! – запротестовал Рассел, которому совсем не улыбалось полночи сидеть без она в своей палатке и поглядывать на часы.
– Отставить разговорчики! Слышал, что я сказал?
– Тебе же здесь нечего делать.
Тербер хитро улыбнулся одними бровями.
– Тут ни женщин, ни… вообще ничего, – сказал Рассел.
Тербер снова улыбнулся.
– Тогда дай хоть выпить, – сдался Рассел.
Тербер достал из-под сиденья спрятанную бутылку.
– Может, я успею и уеду вместе с вами, – сказал он, пока Рассел пил. – Это я на всякий случай. Но если не вернусь, а ты за мной не приедешь, я тебе печенку вырву. Понял? – И для убедительности хрякнул Рассела по плечу своей здоровенной ручищей.
– Ой! Ладно, я же тебе обещал, – сонно сказал Рассел. – Приеду. Держи свою бутылку.
– То-то же. – Тербер улыбнулся. – Смотри не забудь. А теперь вали. Пошел! – И он увесисто хлопнул Рассела по заду. Едва Рассел скрылся в темноте, Тербер спрятал бутылку в корнях киавы и пошел следом.
Когда они с Расселом вошли в кухонную палатку, Старк сидел в парусиновом кресле. Повар у плиты разговаривал с лейтенантом и готовил сэндвичи. Вставать и уступать кресло лейтенанту Старк не собирался.
– Привет, – свирепо улыбнулся ему Тербер.
– Привет, – вяло отозвался Старк, и за все время, что они там пробыли, не сказал больше ни слова. Он ни на кого не глядел, руки его безжизненно свисали с деревянных подлокотников.
Энди ушел первым. В одной руке он нес гитару, в другой – взятый про запас сэндвич. Потом ушли лейтенант, Рассел и капрал: эти отправились проверять посты. Тербер остался в палатке. Повар снова улегся на стол.
– Эй, ты, – сказал Старк.
– Ты это мне? – спросил повар, приподнимаясь.
– Тебе. А ты думал кому?
– Чего еще? Чего ты от меня хочешь?
Старк мотнул головой:
– Убирайся отсюда. Катись. А то смотрю на тебя – и блевать охота.
– Куда же мне идти?
– Спать иди. А то вот-вот сдохнешь. Смотреть тошно. Я за тебя додежурю. Все лучше, чем на твою рожу смотреть.
– А мой выходной?
– Получишь ты свой выходной. Никуда он от тебя не денется. Боров ленивый. Катись к чертовой матери.
– Хорошо. – Повар попытался изобразить огорчение. – Раз ты меня посылаешь… – И мгновенно смылся из палатки.
– Что это с тобой? – спросил Тербер.
– Ничего. – В тоне Старка звучала угроза. – А с тобой что?
– Ну ты суров! Уж если накажешь так накажешь, – сказал Тербер. – На черта тебе не спать всю ночь? Мог бы спокойно дрыхнуть.
– А может, мне нравится не спать. Тебе-то что?.
– Ты же пьяный.
– Ты тоже.
– Точно, – Тербер хищно оскалился. – И сейчас напьюсь еще больше. Где твоя бутылка?
– Может, я его не просто так выгнал. Может, у меня на то причина есть, – зловеще намекнул Старк. Откинувшись в кресле, он вытянул бутылку из щели между низким кухонным шкафом и стенкой палатки и кинул ее Терберу. – А твоя бутылка где?
– На КП осталась, – соврал Тербер. – Пустая.
– Пустая? – мрачно повторил Старк. – Глотни из моей.
– Спасибо. Глотну.
– Да уж выпей, а то у меня к тебе разговор есть.
– В другой раз, – поднеся бутылку ко рту, сказал Тербер. – У меня выходной. И не то настроение, чтобы слушать про ваши кухонные склоки. Вы тут с поварами беситесь, как старые девы от климакса. Никаких деловых разговоров, понял? – И он отдал ему бутылку.
– А это не деловой разговор, – с угрозой сказал Старк. – Это – личный. Ты, я слышал, завел себе новую подругу, – после паузы добавил он.
Тербер в это время шел к деревянной колоде для разделки мяса, куда он нацелился сесть. Он не остановился. Даже не замедлил шаг. Дошел до колоды, небрежно сел, но внутри у него словно что-то щелкнуло, как будто вдруг включился радиоприемник. Он чувствовал, как старый верный друг локатор оживает в его мозгу, нагревается и уже подает сигналы, но они с трудом пробивают себе дорогу сквозь помехи, сквозь разряды статического электричества, весь вечер застилавшие его разум красной пеленой ярости. Он закурил, прикидывая с холодным любопытством, что же победит: рассудок или гнев. Потом устроился поудобнее, закинул ногу на ногу и лениво протянул:
– Да-а? И где же ты это слышал?
Старк смотрел на него все тай же мрачно.
– Неважно, – уклончиво сказал он. – У меня свои источники информации.
– Да? А ты бы спросил у этих твоих источников, может, тебе лучше на эту тему не возникать и заткнуться?
– А может, я не хочу затыкаться. – Не вставая, Старк качнул правой рукой и швырнул бутылку. Тербер поймал ее.
– Заткнешься как миленький. – Тербер с сомнением поглядел на длинную коричневую бутылку, потом поднес ее к губам, отхлебнул, закрутил колпачок и брезгливо швырнул бутылку назад Старку. – Как ты узнал?
Все так же неподвижно сидя в кресле, Старк медленно поднял руку и поймал бутылку на лету. Потом рука его расслабленно упала с подлокотника, и он опустил бутылку на пол.
– Неважно, – язык у Старка заплетался. – Узнал – и все. Главное, что знаю… И странно, что еще не весь гарнизон знает. Предупреждал же тебя: держись от этой дряни подальше, а то обожжешься. Я ведь тебе рассказывал. У меня с ней тоже… было. В Блиссе.
– Ну и как? – рассеянно спросил Тербер. – Понравилось?
– Нет. А может, да. Не знаю… Я тогда зеленый еще был, не с чем было сравнивать. Но дело не в этом. Дело в том… – Он запнулся и помотал головой. – Дело в том… Я думал, ты умный мужик.
Тербер встал, шагнул за кресло – оно стояло рядом с колодой – и нагнулся взять с пола бутылку. Выход есть. Выход всегда есть. Надо только действовать осторожно. Но до чего устаешь вечно осторожничать, вечно обходить углы.
– Как ты узнал, я тебя спрашиваю! – вдруг взревел он прямо над ухом Старка.
– Видел вас в центре. Вы в «Александр Янг» шли, – спокойно сказал Старк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134