– Нет, вы только посмотрите на этого олуха! – еле выговорил Тербер сквозь смех.
Внизу, воспользовавшись затишьем, во двор выскочили солдаты из команды заряжающих подобрать пустые обоймы, а горнист снова подбежал к мегафону.
– Я на него давно смотрю, – усмехнулся Вождь. – Он же пьян в стельку. Мы с Питом видели его вчера у миссис Кипфер.
– Дай бог, чтобы его жена не узнала, – заметил Тербер.
– Парню надо бы дать медаль, – хохотнул Вождь.
– А что, может, и дадут, – сказал Тербер.
Впоследствии так оно и случилось: мастер-сержант Джон Л.Детерлинг был награжден медалью «Серебряная звезда». За проявленный в бою беспримерный героизм.
С юго-запада выпорхнула новая тройка самолетов, на крыше с радостным криком опять открыли огонь, и Тербер перебежал назад, к трубе. Оперев АВБ на угол трубы, он стрелял и видел, как его очереди теряются среди роя трассирующих пуль, налетевших на передний самолет и поливающих свинцом его нос, кабину пилота и хвостовую часть. Самолет задрожал, как человек, попавший под холодный душ, и пилот дважды подскочил в кресле, будто его усадили на раскаленную плиту. Было видно, как он беспомощно взмахнул руками в напрасной попытке загородиться и остановить льющийся на него свинцовый дождь. Все радостно заорали. А потом, замерев в напряженной тишине, смотрели, как самолет кренится в сторону и скользит вниз с невидимой воздушной горки прямо на футбольное поле 19-го пехотного в ста ярдах от двора. Коснувшись земли, он взорвался и исчез в огне. Над двором раскатился восторженный победный рев, в воздух полетели каски, солдаты радостно хлопали друг друга по спине, как болельщики на школьном футбольном матче – наши забили гол!
Но в эту минуту с северо-востока показалось еще три самолета, и люди смешались в кучу, судорожно подбирая раскиданные каски.
– Пит, это ты его подбил! – вопил Гренелли, вися на дергающейся лапе пулемета. – Это ты!
– Черт его знает, – отозвался Пит, продолжая строчить. – Может, и не я, поди тут разбери!
– Эй, Милт! – В наступившей передышке Вождь Чоут пытался докричаться до Тербера с края крыши. – Милт! Тебя со двора кто-то зовет.
– Иду! – прорычал Тербер и побежал к парапету. За его спиной Гренелли опять клянчил:
– Ну, Пит, кончай! Дай теперь я. Ты один уже подбил.
– Сейчас, – отмахивался Пит. – Еще один подобью и дам тебе. Сейчас.
Тербер перегнулся через парапет и увидел Росса – задрав голову, лейтенант сердито смотрел на крышу. Под глазами у него темнели мешки, из-под пилотки торчали нечесаные патлы, брюки он застегнуть не успел, шнурки ботинок волочились по земле, ремень болтался у колен. Не отрывая взгляда от крыши, Росс начал застегивать брюки.
– Старшина, какого лешего вы туда забрались? – закричал он. – Почему вы не внизу и не занимаетесь делом? Меньше чем через час мы выезжаем на побережье. Японцы, наверно, и так уже там.
– У нас все в порядке! – прокричал сверху Тербер. – Солдаты укладываются.
– А кухня? А склад? Их же тоже нужно собрать!
– Кухня знает. Я Старка предупредил. Они все укладывают. Через пятнадцать минут будут готовы.
– Но ведь склад тоже… – начал было Росс.
– На складе заряжают нам обоймы и ленты, – оборвал его Тербер. – Оттуда надо будет только перенести в грузовики пулеметы, захватить ремонтный комплект – он в порядке, его еще Лива собирал, – и они могут выезжать… На кухне нам заодно делают кофе и сэндвичи! – крикнул он. – Всюду полный порядок. Вы бы лучше взяли АВБ и подымались сюда.
– Все оружие разобрали, – сердито отозвался снизу Росс.
– Тогда какого дьявола вы торчите посреди двора? Идите в укрытие! – заорал Тербер, взглянув на небо. – Опять летят!
Росс нырнул под галерею и побежал к складу, а в это время с юго-запада с рокотом вылетел самолет, и навстречу ему с крыш поднялся грохочущий огненный сноп, расползающийся вширь, как зонт. Казалось бы, пролететь сквозь него невозможно, но самолет пробился. И улетел целым и невредимым.
Сразу же следом за ним, но держа курс на север, вдоль Вайалайе-авеню и мимо здания штаба пронесся другой самолет, и огненный зонт мгновенно повернулся в ту сторону – стрелки даже не сняли пальца с курка.
Бензобак самолета тотчас взорвался, огонь охватил кабину, и самолет на полной скорости лег в низкий вираж на правое крыло. Когда он повернулся к ним фюзеляжем и нижней плоскостью левого крыла, солнце ярко высветило опознавательный знак – синий круг с белой звездой. А затем все увидели, как с той же бешеной скоростью он промчался сквозь редкую рощицу и, потеряв по дороге крылья, врезался в дом какого-то невезучего женатого офицера в гарнизонном городке и взорвался.
– Это же наш! – смущенно, вполголоса сказал Риди Трэдвелл. – Это же был американский самолет.
– Сурово, – не оборачиваясь, откликнулся Тербер, стрелявший в двойку самолетов, приближающихся с северо-востока. – Сам виноват, дурак. Нечего было сюда соваться.
Когда самолеты скрылись, Тербер снова обошел крышу, переходя от стрелка к стрелку. Глаза его были прищурены и как-то странно напряжены, будто кто-то дал ему пощечину, – когда у него бывало такое лицо, хотелось отвести взгляд в сторону.
– Повнимательнее, ребята. – Он дошел до края крыши. Повернул обратно. – Это был наш. Будьте внимательнее. Сначала хорошенько разглядите, а потом стреляйте. Эти уиллерские идиоты вполне могут залететь и сюда. Так что давайте повнимательнее. – Дошел до края крыши. Повернул обратно. В голосе такое же странное напряжение, как в глазах.
– Сержант Тербер! – заорал снизу Росс. – Что за ерунда?! Сержант Тербер!
Он подбежал к парапету.
– Ну что еще?
– Сейчас же спускайтесь сюда! – Росс уже застегнул ремень, шнурки были завязаны, и сейчас он приглаживал торчащие из-под пилотки волосы. – Вы должны помочь мне подготовить к отправке канцелярию! На крыше вам делать нечего! Спускайтесь!
– Я занят! – крикнул Тербер. – Возьмите Розенбери! Это война, лейтенант! Не понятно?
– Я только что от подполковника Делберта! – прокричал снизу Росс. – Он приказал выезжать сразу же, как только кончится воздушный налет!
– Седьмая рота к выезду готова! – крикнул Тербер. – А я занят! Скажите этому кретину Хендерсону, пусть пришлет нам еще боеприпасов!
Лейтенант Росс побежал назад под галерею и сразу же вернулся обратно. Теперь он был в каске.
– Я ему сказал! – крикнул он.
– И пусть Старк пришлет на крышу кофе!
– Вы что, сдурели?! – разъярился Росс. – У вас там что, пикник?! Сержант, немедленно спускайтесь! Вы мне нужны! Это приказ! Подполковник лично приказал всем командирам рот подготовиться к выезду. Через час выезжаем.
– Что такое? Я вас не слышу! – заорал Тербер.
– Я говорю, выезжаем через час!
– Что?.. Что вы сказали?.. Осторожно! Снова летят!
Росс бросился к складу, а вылезавшие на крышу два подносчика патронов нырнули обратно в люк.
Пригнувшись, Тербер пробежал назад к трубе и открыл огонь по тройке истребителей.
– А ну, вы, давайте сюда патроны! – гаркнул он прятавшимся в люке подносчикам.
– Милт! – крикнул Вождь Чоут. – Милт Тербер! Тебя снизу спрашивают.
– Ты меня не нашел! – заорал Тербер. – Меня нигде нет!
Вождь кивнул и, свесившись через парапет, доложил:
– Я его не нашел, сэр. Его нигде не видно. – Внимательно выслушав то, что ему прокричали снизу, он повернулся к Терберу: – Лейтенант Росс просил тебе передать, что через час выезжаем.
– Ты меня не нашел! – крикнул в ответ Тербер.
– Летят! – завопил Гренелли.
Никуда они через час не выехали. Воздушный налет продолжался еще почти два часа. Выехали они лишь днем, лишь через три с половиной часа после окончания налета. Потому что из всего полка к выезду была готова одна седьмая рота.
Тербер под разными предлогами не уходил с крыши до конца налета. Как потом выяснилось, лейтенант Росс остался на складе и помогал заряжать пулеметные ленты. Их полк сбил еще один самолет наверняка, а два других были под вопросом, потому что их могли подбить ребята из 27-го и, когда самолеты летели над двором, они были уже на последнем издыхании. Старк сам, лично, вместе с двумя солдатами кухонного наряда один раз поднял на крышу кофе, а позже доставил еще кофе и партию сэндвичей. В благодарность Пит Карелсен дал ему пострелять из пулемета.
Когда все кончилось и воцарилась мертвая, непробиваемая, как броня, тишина, они выкурили на крыше по последней сигарете, а потом чумазые, с воспаленными, красными глазами, усталые, счастливые и опустошенные неохотно спустились вниз в поджидавшую их там новую кутерьму и принялись складывать снаряжение. Ни одного даже не царапнуло. Но казалось, в ушах навсегда останется эта мертвая, звенящая тишина. Ее не пробивала даже сумасшедшая какофония звуков, сопровождавшая подготовку полка к выезду.
Вместо того чтобы складывать свою скатку, Тербер отправился прямо в канцелярию. Все три с половиной часа, пока они наконец не выехали на побережье, он был в канцелярии неотлучно и упаковывал документы. Лейтенант Росс, гордый тем, что его рота собралась раньше всех, забыл недавний гнев и пришел ему помогать. Розенбери тоже помогал. Времени на укладку канцелярского имущества Терберу хватило с избытком. Зато он не успел ни сложить свое снаряжение, ни переодеться в полевую форму. Может, и успел бы, если бы не забыл.
В результате первые пять дней на заливе Ханаума, прежде чем удалось съездить в Скофилд за вещами, Тербер спал без простыней и одеяла в фургончике, реквизированном армией у торговца воздушной кукурузой, и был бы счастлив напялить на себя даже шерстяную офицерскую рубашку. Он и сам не понимал, как это он забыл собраться.
Одна за другой колонны грузовиков выстроились в два ряда перед казармами и приготовились ждать. Один за другим взводы выходили в ротные дворы, солдаты садились на вещевые мешки и, опершись на винтовки, глядели на ждущие их грузовики. Полку надлежало выезжать всем составом одновременно.
Каждая рота ехала на свои, отдельные позиции. На побережье каждая рота превращалась в обособленное, самостоятельное подразделение. Но ни одна готовая к отправке рота не имела права выехать, пока не будут готовы другие роты. Полку надлежало выезжать всем составом одновременно.
Куда ни глянь – грузовики. Куда ни глянь – солдаты, сидящие на вещмешках. Съехалось столько грузовиков, что между ними было не протиснуться даже джипу подполковника. В ротные дворы набилось столько солдат, что между ними было не протолкнуться даже адъютантам подполковника и вестовым. Люди остервенело матерились и потели. Полку надлежало выезжать всем составом одновременно.
И Тербер, укладывая в канцелярии папки и бумаги, с довольным видом посмеивался. Пока Росс ходил за чем-то на склад, в дверь канцелярии заглянул Мейлон Старк.
– Кухня погрузилась и готова к выезду.
– Прекрасно, – не глядя на него, отозвался Тербер.
– Знаешь, а ты молодец, – нехотя сказал Старк сдавленным голосом. – Здорово ты все это провернул. В других ротах кухни соберутся только часа через два. А кое-где, наверно, даже дольше застрянут и будут потом догонять.
– Ты и сам отлично поработал, – по-прежнему не глядя на него, заметил Тербер.
– Я тут ни при чем, – сказал Старк. – Это все ты. Я просто хочу, чтобы ты знал: я лично считаю, ты – молодчина.
– Ладно, – все так же не поднимая глаз, кивнул Тербер. – Спасибо. – И продолжал работать.
Тербер поехал вместе с Россом в джипе в голове ротной колонны. За рулем сидел Рассел. На шоссе творилось что-то невообразимое. Насколько хватало глаз, все было забито грузовиками и такси, машины шли вплотную одна к другой, бампер к бамперу. Грузовики везли солдат на береговые позиции, а такси мчали их из города в Скофилд, откуда все уже выехали. Пикапы и джипы юрко сновали вдоль длинных рядов грузовиков, а сами грузовики, большие неуклюжие трехтонки, еле ползли, останавливаясь каждую минуту: стоило одному грузовику притормозить, за ним тотчас тормозил второй, за вторым – третий, и все ждали, пока передние машины снова тронутся с места.
Подгоняя колонну роты, джип мотался по обочине дороги взад-вперед, и Тербер видел всех по нескольку раз. Их лица изменились, на них появилось новое выражение. Почти такое же, какое было у Старка в столовой, только из этих лиц хмель уже выветрился, осталась лишь окончательно застывшая сухая гипсовая маска. Здесь, на шоссе, когда рота двигалась в потоке сотен других подразделений, все осознавалось гораздо яснее и случившееся приобретало гораздо больший, в сто раз больший смысл, чем когда они были дома, в родной казарме, в родном дворе. Вождь Чоут, стоявший в кузове возле своей АВБ, посмотрел на Тербера поверх кабины грузовика, и Тербер подмигнул ему в ответ.
Они не взяли с собой ничего: ни гражданскую одежду, ни повседневную форму, ни свои коллекции полевых шляп и нашивок, ни альбомы с фотографиями, ни письма родных, к черту все это! Как-никак война. Ничего это нам не понадобится. И они захватили с собой только полевое снаряжение. Пит Карелсен был единственный, кто уложил в мешок кое-какие личные вещи. Для Пита война была не в новинку – он воевал во Франции.
Медленно, фут за футом грузовики приближались к Гонолулу и к тому, что поджидало солдат на побережье. Пока все было совсем неплохо. Как в выходной. Весело.
Увидев, что осталось от Перл-Харбора, они оторопели. Уиллерский аэродром тоже сильно пострадал, но от вида Перл-Харбора все внутри замирало. От вида Перл-Харбора в жилах стыла кровь. К тому же Уиллерский аэродром был довольно далеко от шоссе, а Перл-Харбор в некоторых местах выходил прямо на дорогу. До тех пор все напоминало веселую игру, пикник: они хорошо постреляли с крыш, самолеты в них тоже постреляли, повара приносили им кофе и сэндвичи, команда заряжающих доставляла боеприпасы, они сбили два, а может, и три самолета, во всем полку был ранен только один человек (пуля попала ему в мякоть икры, даже не задев кость, он сам дошел до лазарета), и ему уже прочили за это «Пурпурное сердце». Почти у каждого была бутылка, да они все и так были крепко под мухой, когда началась эта заварушка, – в общем, все это напоминало шикарные стрелковые учения по живым мишеням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134