Всё в жизни видел, но такого... не встречал еще!
Да он тихоня, мухи не обидит!
Это понятно даже ёжику!
Здесь и одной извилины хватит!
. Чтобы разобраться в том, что я говорю, и спин-
ного мозга достаточно!
Хвастать, милая, не стану,
Откровенно говорю:
"С неба звездочку достану
И на память подарю".
(Куплеты Курочкина
из к/ф <Свадьба с приданым.)
<Этого не может быть, потому что этого не мо-
жет быть никогда> (А.п. Чехов).
R Описывая жизнь древнегреческого ученого (ма-
тематика и механика) Архимеда (ок. 287 - 212 до
н. э.), римский историк, биохронист, философ Плу-
тарх (50 - 125) утверждает, что этот великий иссле-
ж>
361
"Й1И< -"
366 367
:. ""i-.
359 360
362 363
364 365
дователь природы считал механизм рычага настолько
сущностным элементом мира, что однажды воскликнул
в полной уверенности: <Дайте мне точку опоры, и я
сдвину Землю!>.
То, что рычаг позволяет с малыми физическими за-
тратами совершать большие работы, с этим никто не
спорит. Но так же никто не посме-
ет оспорить, что Архимед чрез-
мерен. в своей запальчивой
уверенности! И вот почему:
Масса Земли составляет
6 10 кг. Допустим, что че-
ловек может поднять за одну
секунду 60-килограммовый
вес на высоту один метр.
Тогда одно плечо рычага дол-
жно быть во столько раз
длиннее другого, во сколько
раз 6 10 больше, чем 6 10.
То есть в 10" раз. Если при-
нять за пожелание, чтобы короткий Архимед i
конец рычага поднял нашу матушку-планету хотя бы на
1 см, тогда надо, уважая исходные допущения, согла-
ситься, что другой конец рычага, тот, что в наших
руках, должен - по определению - опуститься на
1 см 10" = 1 м10" = 1 км-10. Полученная величи-
на смутит и озадачит любого: ведь это в 6000 милли-
онов раз больше, чем насчитывает расстояние от Земли
до Солнца.
о если с этим разум еще может как-то справиться,
то последующая логика расчетов его уже добивает. Что
же получается, если мы начнем двигать вниз длинную
часть рычага? Если скорость опускания составит
1 м/сек, то движение будет продолжаться 10 лет, а
если дело ускорить до скорости света (300 000 км/сек),
bi
361
359 360
иПараулйста
ft>t<04 № 29
BJ
ftwOO № 29
"Пбрьульгг>
то и тогда на завершение дела потребуется немало вре-
мени - 100 000 лет.
То есть у Архимеда явный перебор!
Однако почему он на него пошел? Разу-
меется, потому, что во многом был еще не
сведущ. Но это не главное. Ведь пример
Архимеда ничему не научил никого из пос-
ледующих ученых. И они, как и он, явно
раздувают силу своих принципов зарамоч-
но превозносят мощь ими развиваемых
взглядов, не под стать прославляют универ-
сальную непоколебимость каждый своей
точки зрения!
Значит, дело в чем-то другом. В чем же?
В манипуляторной придавительности, про-
совывательной убеждательности! Как мол-
ния поражает только высокие деревья, так
всякое точное попадание самопроизвольно и
подгонно увеличивает размеры цели. А лю-
бая победа признается людьми только тогда
за таковую, когда поверженные силы вели-
ки. Только уход от малочисленного ведет к
триумфу. Поэтому правильно поступают те,
кто психологически всё <накручивают> и
преувеличивают. Вот так-то!
R <Чем больше ложь, тем легче ей верят>.
(Адольф Гитлер)
Никогда не повредит такая <неточность> в об-
ращении, как назвать лейтенанта капитаном, а
подполковника полковником.
Обращение <господин начальник> расположит
к вам любого, если он не начальник.
<Кто мертвой лисицу увидеть желает,
Пусть рыжую бестию львом величает>.
(Абу Шакур Балхи, афганский поэт, Х в.)
Американец, англичанин и русский заспорили - у
кого самый большой военный самолет.
- У нас, - говорит американец. - Мы можем
целый танковый батальон в него загрузить.
- А мы, - отвечает англичанин, - можем взле-
теть, имея на борту эскадру торпедных катеров. , -,
Русский подумал - и:
- Тут намедни летим мы. Командир говорит пятнад-
цатому пилоту: <Вань, сгоняй в 34-й отсек, жужжит
там что-то>. Ну, на мотоцикле и погнал. Часа через два
возвращается, докладывает: <Ничего страшного, коман-
дир. Просто <Боинг> в форточку залетел, мотается во-
круг лампочки и. жужжит, жужжит...>
Дирижер Герберт фон Караян, умерший в 1989
году в возрасте 81 года, всегда и во всем неуклонно
добивался совершенства. Во время своего турне по Со-
единенным Штатам он пожелал продолжить занятия по
пилотированию.
<Я, - рассказал как-то в доверительном кругу один
летчик, - был его инструктором. Однажды мы подня-
лись со взлетной полосы в аэропорту Тетерборо, штат
Нью-Джерси, и полетели в Балтимору. Я сказал ему,
что этот воздушный коридор очень <оживленный>, по-
этому необходимо все время смотреть по сторонам: нет
ли вблизи самолетов.
Когда мы набрали высоту, я увидел, что к нам при-
ближается самолет. Я тронул Караяна за плечо. Он
мельком взглянул вверх. Вскоре я увидел еще один са-
молет, летящий прямо на нас. И тут я не выдержал,
наткал на штурвал, и наш самолет круто пошел вниз,
Когда мы выровняли курс, я велел Караяну приземлить-
ся на ближайшем аэродроме и высадить меня. Я не
собирался отдавать свою жизнь в руки какому-то неучу
и сорвиголове.
Мы приземлились, и необычно сдержанный Караян
попросил меня зайти к нему в уборную перед вечерним
1
362
363 364 365 366
357 358 359 360 361
362 363 364
rip>e,JiSCT>
ftLwOO № 29
tiMO> № 29
-Пера/лвст>
концертом. Когда вечером я зашел в комнату, где дири-
жер собирался к выступлению, он протянул мне кон-
верт. Внутри я обнаружил несколько листков линован-
ной бумаги, на каждом из которых по сто раз была
написана фраза: <Я всегда буду смотреть по сторонам во
время полета!>.
R Очень заметна- и по чувствам внушительно ударя-
ема чрезмерность в виде изменения и сдвига пропор-
ций, Искажение соотношений в элементах с намерен-
ным преподнесением их в сторону предпочтительного
увеличения какой-то одной группы по отношению к
другой вызывает к жизни эффекты метода <фокусиров-
ки> и метода <намека>.
Намеренный сдвиг
пропорций в визу-
альной идеологии.
Один из советских
предвоенных плака-
тов, на котором
портретно изобра-
жены И.В. Сталин
(слева) и К.Е. Во-
рошалов.
Большое при этом - как ни странно! - не стано-
вится громадным. Оно просто делается содержательно
центральным. Резко уменьшается алдюзийная второсте-
пенность. Разгружаются все, даже немыслимые, но мо-
гущие быть, смысловые подгрузки. И какую бы испол-
нительную роль ни играло остальное, видимое нами,
ведущее значение явно перехватывается тем, что зримо
крупнее, больше, пространственно нависательнее. Как,
к примеру, на плакате 1935 года, нарисованном худож-
ником Г. Клуцисом (см. с.364).
R Переход границы меры в сторону роста весьма
удачно (и этот феномен необычен до необычайности)
огранивает поведенческую эстетику, структурирует раз-
нородное многообразие в жесткое единство одинаковос-
ти воздействия одного и того же на кого угодно, позво-
ляет простейшим образом подчеркнуть то, что при дру-
гих способах акцента или очень теряет в своей отличи-
тельной самодостаточности, или заведомо невозможно.
Некий-португальский дворянин тщетно расписы-
вал пламя своей любви, едучи декабрьским вечером
вслед за каретой; на его уверения, что он пылает, одна
менина посоветовала ему броситься в большой пруд в
Ретиро, мимо которого они проезжали. Португалец, го-
ворят, ловко нашелся. <Сеньора, этот пруд слишком
мал>, - сказал он, еще усилив преувеличение.
- Итальянский живописец и архитектор Рафаэль
Санти Урбанский (1483 - 1520) похоронена Римском
Пантеоне, именовавшемся ранее церковью Санта Мария
Ротонда. Друг Рафаэля, итальянский ученый и писа-
тель, кардинал Пьетро Бембо (1470 - 1547) начертал на
надгробии такую эпитафию:
Здесь лежит Рафаэль, кем опасалась природа
Стать побежденной навек и умереть вместе с ним.
У русского писателя Николая Семеновича Лескова
Т-
364
369 370
360 361 362 363.
364 365
"Паулб-сг.
,n0, № 29
Гlвв.пвcг>
(1831 - 1895) есть сказ о тульском косом левше и о
стальной блохе. Здесь перехлёст чист до звонкости,
сквозь него виден огромный творчес-
кий потенциал земли русской, созна-
ние читателя ненавязчиво подталки-
вается к великому уважению родины
скромных умельцев, которым если и
есть в мире равные, так это же они
сами:
< ...Вынесли из-за печки шкатул-
ку, сняли с нее суконный покров,
открыли золотую табакерку и брил-
-- Лесков лиантовый орех, а в нем блоха лежит,
какая прежде была и как лежала. Государь посмотрел и
сказал.
- Что за лихо! - Но веры своей в русских масте-
ров не убавил, а велел позвать свою любимую дочь
Александру Николаевну и приказал ей:
- У тебя на руках персты тонкие - возьми малень-
кий ключик и заведи поскорее в этой нимфозории
брюшную машинку.
Принцесса стала крутить ключиком, и блоха сейчас
усиками зашевелила, но ногами не трогает. Александра
Николаевна весь завод натянула, а нимфозория все-таки
ни дансе не танцует и ни одной верояции, как прежде,
не выкидывает.
Платов весь позеленел и закричал:
- Ах они,, шельмы собаческие! Теперь понимаю,
зачем они ничего мне там сказать не хотели. Хорошо
еще, что я одного ихнего дурака с собой захватил.
С этими словами выбежал на подъезд, словил левшу
за волосы и начал туда-сюда трепать так. что клочья
полетели. А тот, когда его Платов перестал бить, по-
правился и говорит:
- У меня и так все волосья при учебе выдраны, а
не знаю теперь, за какую надобность надо мною такое
повторение?
- Это за то, - говорит Платов, - что я на вас
надеялся и заручался, а вы редкостную вещь испорти-
ли.
Левша отвечает:
- Мы много довольны, что ты за нас ручался, а
испортить мы ничего не испортили: возьмите, в самый
сильный мелкоскоп смотрите.
Платов назад побежал про мелкоскоп сказывать, а
левше только погрозился:
- Я тебе, - говорит, - такой-сякой-этакой, еще
задам.
И велел свистовым, чтобы левше еще крепче локти
назад закрутить, а сам поднимается по ступеням, запы-
хался и читает молитву: <Благого царя благая мати,
пречистая и чистая>, и дальше, как надобно. А царе-
дворцы, которые на ступенях стоят, все от него отвора-
чиваются, думают: попался Платов и сейчас его из
дворца вон погонят, - потому они его терпеть не могли
за храбрость.
Как довел Платов левшины слова государю, тот сей-
час с радости говорит:
- Я знаю, что мои русские люди меня не обма-
нут. - И приказал подать мелкоскоп на подушке.
В ту же минуту мелкоскоп был подан, и государь
взял блоху и положил ее под стекло сначала кверху
спинкою, потом бочком, потом пузичком, - словом ска-
зать, на все стороны ее повернули, а видеть нечего. Но
государь и тут своей веры не потерял, а только сказал:
- Привести сейчас ко мне этого оружейника, кото-
рый внизу находится.
Платов докладывает:
- Его бы приодеть надо - он в чем был взят, и
теперь очень в злом виде.
А государь отвечает:
- Ничего, ввести как он есть.
Платов говорит:
366
363
-.;-"
366 367
!!ГЧарв)отёст>
ft-wO") JT> 29
ftUMQtj М, М
rtepвйгlвст>
- Вот, иди теперь сам, такой-этакой, перед очами
государю отвечай.
А левша отвечает:
- Что ж, такой и пойду, и отвечу.
Идет в чем был: в опорочках, одна штанина в сапо-
ге, другая мотается, а азямчик старенький, крючки не
застегаются, порастеряны, а шиворот разорван; но ниче-
го, не конфузится.
<Что же такое? - думает. -- Если государю угодно
меня видеть, я должен идти, а если при мне тугамента
нет, так я тому не причинен, и скажу, отчего так дело
было>.
Как взошел левша и поклонился, государь ему сей-
час и говорит:
- Что это такое, братец, значит, что мы и так и
этак смотрели, и под мелкоскоп клали, а ничего замеча-
тельного не усматриваем?
А левша отвечает:
- Так ли вы, ваше величество, изволили смотреть?
Вельможи ему кивают: дескать, не так говоришь!
А он не понимает, как надо по-придворному, с лестью
или с хитростью, а говорит просто.
Государь говорит:
- Оставьте над ним мудрить, - пусть его отвечает,
как он умеет.
И сейчас ему пояснил:
- Мы, - говорит, - вот как клали. - И положил
блоху под мелкоскоп. - Смотри, - говорит, - сам -
ничего не видно.
Левша отвечает:
- Этак, ваше величество, ничего и невозможно
видеть, потому что наша работа против такого размера
гораздо секретнее.
Государь вопросил:
Азям - крестьянская верхняя долгополая одежда.
369 370
371 372
367 368
- А как же надо?
- Надо, - говорит, - всего одну ее ножку в
подробности под весь мелкоскоп подвести и отдельно
смотреть на всякую пяточку, которой она ступает,
- Помилуй, скажи, - говорит государь, - это уже
очень сильно мелко!
- А что же делать, - отвечает левша, - если
только так нашу работу и заметить можно: тогда все
удивление окажется.
Положили, как левша сказал, и государь как только
глянул в верхнее стекло, так весь и просиял - взял
левшу, какой он был неубранный и в пыли, неумытый,
обнял его и поцеловал,-а потом обернулся ко всем при-
дворным и сказал:
- Видите, я лучше всех знал, что мои русские меня
не обманут. Глядите, пожалуйста: ведь они, шельмы,
аглицкую блоху на подковы подковали!
Стали все подходить и смотреть: блоха действитель-
но была на все ноги подкована на настоящие подковы, а
левша доложил, что и это еще не всё удивительное.
- Если бы, - говорит, - был лучше мелкоскоп,
который в пять миллионов увеличивает, так вы изво-
лили бы, - говорит, - увидать, что на каждой подко-
винке мастерово имя выставлено: какой русский мастер
ту подковку делал.
- И твое имя тут есть? - спросил государь.
- Никак нет, - отвечает левша, - моего одного и
нет.
- Почему же?
- А потому, - говорит, - что я мельче этих
подковок работал: я гвоздики выковывал, которыми под-
ковки забиты, - там уже никакой мелкоскоп взять не
может.
Государь спросил:
- Где же ваш мелкоскоп, с которым вы могли про-
извести это удивление?
<.,.
369 370
rkftwnM:>
ftMOn № 29
ГмОс, Mi 29
А левша ответил:
- Мы люди бедные и по бедности своей мелкоско-
па не имеем, а у нас так глаз пристрелявши.
Тут и другие придворные, видя, что левши дело
выгорело, начали его целовать, а Платов ему-сто руб-
лей дал и говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57