..
Мы выросли, Учитель! И наш глаз стал порой зорче
Твоего, наша рука - порой крепче Твоей! Мы стано-
вимся воинами. Учитель! И именно Ты сделал нас ими!
И Тебе наша Вера!
Но неужели Ты, Учитель, можешь усомниться в
Нас?!!
Неужели Ты можешь обижаться на нашу поспеш-
ную юношескую невнимательность, на наше юношеское
высокомерие?
Ты, Наш Учитель!!! А когда Ты обращаешься к нам
на Вы, мы думаем, что это действительно так!..
Ты не так стар, Учитель, но убойся соблазна быть
равным с нами!
Мы слишком молоды, чтобы быть равными с Тобой,
Учитель! Мы уже думаем об очень многом, но не лишай
нас Юности, Учитель! Нам предстоит еще очень долгий
путь ошибок, прежде чем мы сами станем Мудрыми
Учителями!
.._
149 150
Поверь в Нас!!!
И да будет все к лучшему!>
Письмо не оставило и следа от моей обиды, за что я
благодарен ему. Именно после него мой интерес к зна-
кам внимания во время праздников стал ослабевать.
А потом я и вовсе понял, что и к подобным письмам
надо относиться сдержанно и с должной иронией.
Но вот на выпускном вечере, получив до неприличия
мало цветов (притом в основном от родителей), я снова
расстроился.
Выпускной вечер - грустный праздник. Всю ночь я
чувствовал себя не в своей тарелке и постоянно погля-
дывал на часы - когда же все кончится.
И вот - утро. Все стали расходиться по домам. Я
зашел за своими вещами в пустой класс. Машинально
глянул на доску. На ней крупными буквами было напи-
Опустел перрон.
Можно уходить.
И цветы теперь
Некому дарить.
Я вспомнил про письмо.
На следующий день мой класс почти в полном соста-
ве собрался у меня дома>.
У Юрия Нагибина (1920 -
1993) в сборнике <.Чистые пру-
ды.) (1962 г.) есть психологически
тонкий, с просто кружевными эмо-
циональными акцентами рассказ
<Женя Румянцева>. Он целиком и
полностью построен на методе
<высечь искры огня душевного>.
Нагибин i
Юрий Маркович.
Вообще, это очень стоящая
вещь. Превосходная по стилисти-
ке, глубокая и мудрая по мысли.
И как всё хорошее, редко публи-
куемая. Поэтому не воспроизвес-
ти ее здесь от начала и до конца было бы неуместным
т-
151 152
149 150
145 146
"йысачи иегры orwi душавного>
Uoi м,:
{мОс, № 10
Sbic4s, искры огня душавнога
умалением фондовой иллюстрационной базы к разбира-1
емому методу, а во-вторых, неуважением к одному из1
талантливейших сочинений в прозе. Итак: j
<Вот и кончился последний урок последнего дня1
нашей школьной жизни! Впереди еще долгие и трудны
экзамены, но уроков у нас больше никогда не будет. ,
Будут лекции, семинары, коллоквиумы - всё такие 1
взрослые слова! - будут вузовские аудитории и лабо-
ратории, но не будет ни классов, ни парт. Десять
школьных лет завершились по знакомой хрипловатой
трели звонка, что возникает внизу, в недрах учитель-
ской, и, наливаясь звуком, поднимается с некоторым
опозданием к нам на шестой этаж, где расположены
десятые классы.
Все мы, растроганные, взволнованные, радостные и
о чем-то жалеющие, растерянные и смущенные своим
мгновенным превращением из школяров во взрослых,
людей, которым даже можно жениться, слонялись по
классам и коридору, словно страшась выйти из школь-
ных стен в мир, ставший бесконечным. И было такое
чувство, будто что-то недоговорено, недожито, не ис-
черпано за прошедшие десять лет, будто этот день за-
стал нас врасплох.
В распахнутые окна изливалась густая небесная
синь, грубыми от страсти голосами ворковали голуби на
подоконниках, крепко пахло распустившимися деревь-
ями и политым асфальтом.
В класс заглянула Женя Румянцева:
- Сережа, можно тебя на минутку?
Я вышел в коридор, В этот необычный день и Женя
показалась мне не совсем обычной. Одета она была, как
всегда, несуразно: короткое, выше колен, платье, из
которого она выросла еще в прошлом году, шерстяная
кофточка, не сходящаяся на груди, а под ней белая, с
просинью от бесконечных стирок шелковая блузка, ту-
поносые детские туфли без каблуков. Казалось, Женя
носит вещи младшей сестры. Огромные пепельные воло-
сы Жени были кое-как собраны заколками, шпильками,
гребенками вокруг маленького лица и все-таки закрыва-
ли ей лоб и щеки, а одна прядь все время падала на ее
короткий нос, и она раздраженно отмахивала ее прочь.
Новым в ней был ровный, тонкий румянец, окрасивший
ее лицо, да живой, близкий блеск больших серых глаз,
то серьезно-деловитых, то рассеянно-невидящих.
- Сережа, я хотела тебе сказать: давай встретимся
через десять лет.
Шутливость совсем не была свойственна Жене, и я
спросил серьезно:
- Зачем?
- Мне интересно, каким ты станешь, - Женя от-
бросила назойливую прядь. - Ты ведь очень нравился
мне все эти годы.
Я думал, что Жене Румянцевой неведомы ни эти
слова, ни эти чувства. Вся ее жизнь протекала в двух
сферах: в напряженной комсомольской работе - она
была нашим комсоргом - и в мечтаниях о звездных
мирах. Я никогда не слышал, чтобы в свободное от
деловых забот время Женя говорила о чем-нибудь дру-
гом, кроме звезд, планет, орбит, протуберанцев, косми-
ческих полетов. Не многие из нас твердо определили
свой дальнейший жизненный путь, а Женя с шестого
класса знала, что будет астрономом и ничем другим.
Между нами никогда не было дружеской близости,
учились мы в параллельных классах и сталкивались
лишь по комсомольской работе. Несколько лет назад
меня за один проступок чуть не выгнали из пионерского
отряда. Ребята встали за меня горой, и я сохранил крас-
ный галстук. Лишь одна Женя, новенькая в нашей
школе, до конца настаивала на моем исключении. Это
наложило отпечаток на всё мое отношение, к ней. Позд-
нее я понял, что Женина беспощадность шла от повы-
шенной требовательности к себе и к людям, а вовсе не
152
158 159
..Т..
153
Высьь искри огая душйвного.>
fLoMO № 10>
PLmO"йысчь мг.ры огня .душзвного
от злого сердца. Человек до дна прозрачный, стойкий и
верный, она хотела, чтобы и все вокруг были такими. Я
не был <рыцарем без страха и упрека>, и сейчас неожи--
данное ее признание удивило и смутило меня. В поис-
ках разгадки я мысленно пробегал прошлое, но ничего;
не нашел в нем, кроме одной встречи на Чистых пру-
дах...
Однажды мы собрались в выходной день на Хим-
кинское водохранилище - покататься на лодках. Сбор
назначили на Чистых прудах, у большой беседки. Но с
утра заморосил дождь, и на сборный пункт пришли
только мы с Павликом Аршанским, Нина Барышева и
Женя Румянцева. Нина пришла потому, что в выходной
день не могла усидеть дома, я пришел из-за Нины, Пав-
лик - из-за меня, а почему пришла Женя, было нам
непонятно.
Женя никогда не появлялась на скромных наших
пирушках, не ходила с нами в кино, в Парк культуры,
в <Эрмитаж>. Никто не подозревал Женю в ханже-
стве, просто у нее не хватало времени: она занималась
в астрономическом кружке при МГУ и еще что-то дела-
ла в Планетарии. Мы уважали эту Женину устремлен-
ность и не хотели ей мешать.
И вот мы сошлись в большом сквозном павильоне,
под этим гигантским деревянным зонтиком посреди буль-
вара. Дождь то крупно и шумно, остёгивал землю, то
утончался в почти невидимые и неслышные нити, но не
переставал ни на минуту. Серые обложные тучи без
единого просвета уходили за крыши домов. Нечего было
и думать о Химках. Но Женя настойчиво уговаривала
нас ехать. Впервые позволила она себе маленькое от-
ступление от обычного строгого распорядка, и надо же,
чтобы так не повезло! На пуговице плюшевой жакетки
висел у нее сверточек с бутербродами. Было что-то
очень трогательное в этом сверточке. Жене, видимо, и
в голову не приходило, что можно позавтракать в за-
-
160 161
.
154
157 158
159
кусочной, в кафе или даже в ресторане, как мы это
делали во время наших походов. Из жалости к этому
сверточку я предложил:
- Давайте покатаемся на пруду. - Я показал на
старую, рассохшуюся плоскодонку, торчащую носом из-
под свай теплушки. - И будем воображать, что мы в
Химках.
- Или в Средиземном море, - вставил Павлик.
- Или в Индийском океане! - восторженно под-
хватила Женя. -Или у берегов Гренландии!..
- А мы не потонем? - спросила Нина. - Это
было бы обидно: я приглашена на премьеру во МХАТ.
Вёсел не было, мы подобрали на берегу две дощеч-
ки, вычерпали из лодки воду и отправились в круго-
светное плавание. Едва ли кому-нибудь из нас, кроме
Жени, это доставляло удовольствие. Пока мы с Павли-
ком вяло шлепали дощечками по воде, Женя придумыва-
ла трассу нашего путешествия. Вот мы проходим Бос-
фор, через Суэцкий канал попадаем в Красное море,
оттуда в Аравийское, оплываем Большие Зондские ост-
рова, Филиппины и входим в Тихий океан.
Запоздалая ребячливость Жени была мила и трога-
тельна, но было в ней и что-то жалкое.
- Смотрите! - говорила Женя, указывая туда, где
за глянцевыми от дождя ветвями деревьев уныло темне-
ли мокрые колонны кинотеатра <Колизей>. - Вон паль-
мы, лианы, слоны: нас отнесло к берегам Индии!..
Мы переглядывались. Как это бывает в семнадцать
лет, мы защищали свою внутреннюю жизнь, еще хруп-
кую, легко ранимую, броней нарочитой насмешливости,
легкого цинизма, и нам непонятно было, как можно так
наивно обнаруживать себя.
- Мы приближаемся к страшным Соломоновым ост-
ровам! - зловещим голосом объявила Женя.
- Правильно! - подтвердил Павлик, самый добрый
из нас. - А вон и туземцы-людоеды. - он указал на
:4
155 156
-dbics-ib иегр агг];1 .п.ушьаного
Vvfto к, io
(vU><йысьчь ncJ.jibi огня .душавного
группу Чистопрудных ребят, остановившихся прикурить
у ограды водоема.
Наше скучное плаванье сквозь дождь продолжалось.
Женя неутомимо командовала: <Право руля!>, <Лево
руля!>, <Поднять паруса!>, <Убрать паруса!>, отыскива-
ла путь по звездам - наш компас разбился во время
бури. Это дало ей возможность угостить нас лекцией по
астрономии, из которой я запомнил лишь, что за эква-
тором звездное небо как бы перевернуто. Потом мы
потерпели бедствие, и Женя раздала нам <последние
галеты> - свои намокшие .бутерброды. Мы понуро
жевали их, а Женя говорила о том, как ей нравится
жизнь Робинзона.
Я промок, устал, занозил руку о щепку-весло, это
сделало меня безжалостным, и я сказал, что не знаю
более обывательской книги, чем <Робинзон Крузо>.
- Вся книга наполнена мелочной заботой о жратве,
одежде и утвари. Бесконечные прейскуранты харчей и
барахла. Гимн торжествующему быту!..
-А я не знаю ничего более волнующего, чем эти,
как ты их назвал, прейскуранты! - говорила Женя со
слезами на глазах. - И сколько в книге простора,
стихий, мечты...
Наш спор прекратила Нина Барышева, Она вдруг
закричала:
- Ура! Впереди берег!..
- Где? Где? - всполошилась Женя.
- Да вон, у теплушки, - будничным голосом сказа-
ла Нина. - Всё, приехали! Мальчики, я замерзла, без
чашки кофе не обойтись.
Женя оторопело поглядела на нас, щеки ее порозо-
вели.
- А что? - мужественно сказала она. - Кутить
так кутить!..
Мы загнали лодку под сваи, выбрались на берег и
тут сразу столкнулись со старым моим знакомцем и не-
.- ..-.. .-.__
155 156 157 158 159
другом Ляликом. За последние годы хулиганствующий
подросток побывал в тюрьме и в исправительно-трудо-
вой колонии.- Он очень окреп, раздался в плечах, гля-
дел исподлобья и строил из себя матерого бандита. По-
равнявшись с нами, Лялик одним плечом толкнул меня,
другим - Павлика и грязно выругался. Сейчас, в оре-
оле своей уголовной славы, он знал, что ничем не рис-
кует. Страх нам внушал не он сам, а его репутация. Он
подавлял нас мрачным величием своей судьбы, мы чув-
ствовали себя рядом с ним жалкими чистоплюями, ма-
менькими сынками. Куда нам было тягаться с этим отча-
янным человеком!..
- Не смей .ругаться, хулиган! - крикнула Женя:
она не знала, кто такой Лялик.
Лялик молча повернулся и пошел на нас. Но Женя
перехватила его на полдороге. Она нахлобучила ему на
нос его старую кепку со сломанным козырьком и сильно
толкнула в грудь. Лялик отлетел к огороженному про-
волокой газону и через проволоку кувырнулся в траву.
И тут выяснилось, что Лялик просто мальчишка,
такой же, как мы с Павликом, и всему его зловещему
виду грош цена.
- Ты что толкаешься? - пробормотал он жалобно,
пытаясь стянуть кепку, налезшую ему на глаза.
А потом мы сидели в летнем кафе под мокрым поло-
сатым тентом, пили горячий черный кофе и холодное
пиво. Женя выпила бокал пива, заколки и шпильки как-
то разом выпали из ее огромных, густых волос, она
раскраснелась и стала громко обзывать себя кутилой и
пропащей душой. Нам было немного стыдно за нее, мы
боялись, что подавальщица не даст нам больше пива,
потому что Женя никогда еще не напоминала так девоч-
ку-переростка, как в этом кафе, со свбими растрепанны-
мн волосами, в платье, все время задиравшемся на ее
круглых коленях. И еще Женя говорила, что ей хоте-
лось бы погибнуть в первом космическом полете, пото-
T
157
149 150
153
154 155
.бисвчь жг.ры агия душавиота
>й0<1 № 10 :
ГтОО № 10
<Высечь исхра огня ушавного>
му что космосом нельзя овладеть без жертв и лучше
погибнуть ей, чем другим, более достойным.
Мы знали, что она говорит искренне, не подозревая.
о своем душевном превосходстве, и это унижало нас.
Мы не были такими даже под воздействием пива, нам
нужен был хоть какой-то шанс уцелеть...
Больше Женя не бывала с нами. Мы не раз пригла-
шали ее на наши сборища, но она отказывалась за не-
досугом, Может, у нее и действительно не хватало вре-
мени, ей столько нужно было успеть! А что, если в тот
единственный раз она пришла из-за меня, и из-за меня
отступилась, сказав с гордой честностью: <Не.вышло>...
- Почему же ты раньше молчала. Женя? - спро-
сил я.
- К чему было говорить? Тебе так нравилась Нина!
С ощущением какой-то досадной и грустной утраты
я сказал:
- Где же и когда мы встретимся?
- Через десять лет, двадцать пятого мая, в восемь
часов вечера, в среднем пролете между колонн Боль-
шого театра.
- А если там нечетное число колонн?
- Там восемь колонн, Сережа... К тому времени я
буду знаменитым астрономом, - добавила она важно,
мечтательно и убежденно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57