В мире существуют
здания с углами, изгибами, нишами, где расставлены сиденья или на стены по
вешены картины; Каакинен в чистоте своей отверг все эти деликатесы. В кор
идорах сидят многочисленные студенты, дожидаясь своих консультантов в
этот первый день учебного года. Они сидят на выложенных плиткой полах ко
ридоров, прислоняясь спиной к стене, подтянув колени к подбородку; их рук
и держат или расплескивают кофе в пластмассовых чашках, налитый из автом
ата возле лифта. От полов пахнет полировочной мастикой; освещены коридор
ы исключительно искусственным натриевым светом. Говард покидает площа
дку и идет по одному из коридоров; студенты, пока он проходит мимо, хмурятс
я, и паясничают, и испускают стоны, и трещат на него пластмассовыми чашкам
и. «Единственный вид деятельности, которую Каакинен изобрел для людей, н
аходящихся тут, кроме как учить и обучаться, Ц как-то сказал Генри Бимиш
в былые дни, до пертурбаций 1968 года, когда еще был остроумен, Ц это игра, наз
ываемая «Пожар». Когда вы включаете сигнал тревоги, отключаете лифт и ме
дленно спускаетесь гуськом по пожарной лестнице, укрывая голову намоче
нным пиджаком». Только Говард, обладающий вкусом к экономичности, находи
т это простительным; есть своя ценность в возникающей тут отчужденности
. Он идет дальше до самого конца коридора; там в наиболее неудобном месте н
аходится деканат. Он толчком открывает дверь и входит внутрь. Внутри бол
ьшой голой комнаты, где творится нескончаемая документация, которая под
держивает тонус факультетского мирка, сидят две симпатичные аккуратны
е секретарши, мисс Пинк из Стритема и мисс Миннегага Хо с Тайваня; они сидя
т в своих мини-юбочках перед пишущими машинками напротив друг друга, чут
ь соприкасаясь коленями. Они поднимают головы, когда Кэрк входит.
Ц Ах, доктор Кэрк, какая прекрасная шляпа, Ц говорит мисс Хо.
Ц Так приятно снова видеть ваши прекрасные лица, Ц говорит Говард. Ц Х
орошо провели лето?
Ц Вы отдыхали, мы работали, Ц говорит мисс Пинк.
Ц Это только кажется отдыхом, Ц говорит Говард, направляясь к длинным р
ядам ячеек с разложенной факультетской почтой, Ц тогда-то и происходит
полномерная умственная работа. Я вернулся со множеством новых идей.
Ц Беда с вашими идеями та, Ц говорит мисс Пинк, Ц что в конце концов они
попадают на наши машинки.
Ц Вы правы, Ц говорит Говард, бросая большую часть адресованной ему кор
респонденции в ящик с надписью «В Утиль». Ц Восстаньте. Отвечайте ударо
м на удар.
Сквозь стену доносятся звуки интенсивной деятельности; соседняя комна
та Ц это кабинет профессора Марвина, штаб-квартира операций. Телефоны щ
елкают, зуммеры зудят, пронзительный голос говорит по телефону. Столько
надо сделать!
Ц Что это такое? Ц спрашивает Говард, помахивая большим серым конверто
м, одним из официальных университетских конвертов для сообщений комите
та.
Ц Повестка дня факультетского собрания, Ц говорит мисс Хо. Ц Очень хо
рошо напечатана.
Ц О, я прочитаю ее со всем тщанием, Ц говорит Говард, Ц если ее напечата
ли вы. Вы сделали себе прическу. Мне нравится.
Ц Он хочет что-то вызнать, Ц говорит мисс Хо, глядя на мисс Пинк, Ц ему вс
егда нравятся мои волосы, если он хочет что-то вызнать.
Ц Нет, мне правда нравится, Ц говорит Говард. Ц Послушайте, я только заг
лянул в эту повестку; вы не внесли фамилию профессора Мангеля в список вы
ступающих гостей.
Ц Ее там не было, Ц говорит мисс Хо, Ц вот почему.
Ц Должно быть, какая-то ошибка, Ц говорит Говард.
Ц Вы хотите, чтобы я проверила у профессора Марви-на? Ц спрашивает мисс
Хо.
Ц Нет, Ц говорит Говард, Ц не надо. Я сам поговорю с ним об этом. А вы не мо
гли бы просто внести ее в список?
Ц Нет-нет, доктор Кэрк, Ц говорит мисс Хо, Ц повестка уже завизирована.

Ц Да, конечно, Ц говорит Говард. Ц Ну, удачного печатания.
Он выходит из деканата; он идет назад по коридору. Студенты смотрят на нег
о с пола. Двое строительных рабочих на лестнице снимают с потолка панель,
чтобы получить доступ к внутренностям коридора; вся башня пребывает в пе
рманентном состоянии доделывания. Он останавливается перед темно-кори
чневой дверью; на ней табличка с его собственной фамилией. Он достает из к
армана ключ; он отпирает дверь; он входит внутрь.
Комната дышит сыростью в мокром тусклом свете; это простой прямоугольни
к с некрашеными стенами из шлакобетона, приводимый в архитектурных журн
алах как доказательство прямодушной честности Каакинена. Все комнаты в
Водолейте такие Ц голые, простые, повторяющиеся, и каждая являет собой о
бразец всех остальных. Обстановка стандартная, включает следующее: один
письменный стол с черной крышкой; одна серая металлическая настольная л
ампа; одна простая стеклянная пепельница; один трехъящечный картотечны
й шкафчик фирмы «Роунео-Виккерс»; одно красное рабочее кресло; одно небо
льшое серое покойное кресло; одна серая металлическая корзина для бумаг
; штабель из четырех (4) черных пластмассовых стульев с сиденьями, подогнан
ными под форму средних стандартных ягодиц; шесть (6) подвешенных книжных п
олок на стене. Говард, который любит экономичность, практически ничего с
воего не добавил; единственный знак его присутствия Ц плакат с портрето
м Че, приклеенный скотчем к шлакоблочной стене над черным письменным сто
лом. Имеются большие, ничем не занавешиваемые окна; за окнами точно в цент
ре можно видеть высокий фаллос трубы котельной, формой напоминающий лам
повое стекло, абсолютный фокус, точку максимального архитектурного дом
инирования над всем университетом, замену донжона, или шпиля, или колоко
льни. Говард вешает свое пальто на крючок за дверью и зацепляет за него св
ою кепку; он кладет свой дипломат на письменный стол; он приступает после
своего летнего отсутствия, когда кабинет находился на милости уборщиц, к
восстановлению своего пребывания здесь. Он садится в красное рабочее кр
есло перед письменным столом с черной крышкой, включает настольную серу
ю металлическую лампу, достает повестку дня из большого серого конверта
и открывает трехъящечный картотечный шкафчик фирмы «Роунео-Виккерс» и
кладет повестку в ячейку; сминает большой серый конверт и бросает его в с
ерую металлическую корзину для бумаг. Покончив с этой Работой, он встает,
идет к окну, поправляет пластиковые жалюзи и смотрит на дождевые струи, к
оторые очень мокро падают на воплощение замыслов Каакинена, которое про
стирается внизу, далеко внизу под ним. Внизу на Пьяцце мельтешение студе
нтов; на фоне величественного стиля каакиненской перспективы под дожде
м Ц маленькие личные стили людей, которые всегда меняются от осени к осе
ни в изменении ритма человеческого самовыражения, которое удлиняет или
укорачивает юбки, добавляет волосы человеческим лицам или убирает их, ме
няет осанку и походку. Все это заслуживает серьезного внимания истинных
исследователей культуры, подобных Говарду: он стоит у своего окна высоко
в стеклянной башне и исследует последние утверждения человеческих сдв
игов. Университет расширяется год от года; новый корпус, новый тротуар, но
вые водные протяжения неумолимо влекут его к более полному самоосущест
влению. Он функционирует только десять лет; но за эти десять лет он продел
ал все, даже проиграл заново весь индустриальный процесс современного м
ира. Десять лет назад этот участок земли был мирным пасторальным Эдемом,
обителью коров и лугов, и фокусировался вокруг Водолейт-Холла, елизавет
инского здания с башенками, теперь скрытого от взгляда массивными конст
рукциями, которые выросли на лугах и жнивье. В Водолейт-Холле горделиво п
рогуливались павлины, как и первые студенты, приятные, симпатичные, выхо
дящие за все рамки люди, стилисты совсем иного рода, чем нынешнее поколен
ие, изобретатели обществ и лекций и концертов, ловкие души, которые, когда
приезжали фотографы цветных приложений Ц а в те дни они приезжали посто
янно, Ц отлично фотографировались и имели репутацию готового материал
а для новой современной интеллигенции. Солнце тогда светило постоянно, т
о же самое солнце, которое светило на Англию первого десятилетия ХХ века;
студенты занимались в старинной библиотеке Холла, окруженные бюстами Г
омера и Сократа, фолиантами в кожаных переплетах, которые практически ни
кто не тревожил с наступлением времен романтизма, а летом так в лабиринт
е из боярышника, который садовники почтительно подстригали вокруг них. П
реподаватели без устали собирались, обновляя, планируя, творя новые курс
ы, новые будущие, новые причины для поездок в Италию; царил неиссякаемый о
птимизм, повсюду была новизна, и приехал Каакинен, и посмотрел на траву, и
возмечтал мечты, пока коровы пялились через живую изгородь во рву на его
«порше». Год спустя лабиринт из боярышника исчез; его место заняло здани
е, первое из современных общежитий, нареченное Гоббсом, с круглыми окнам
и-иллюминаторами до самого пола и прозрачными финскими занавесками и ук
азателями строчными буквами. Феодальная эра кончалась; еще через год она
безвозвратно ушла в прошлое, когда преподавание перекочевало из Водоле
йт-Холла, который стал административным зданием, в светлые новые здания,
некоторые высокие, некоторые длинные, некоторые квадратные, некоторые к
руглые, которые начали вырастать там и сям по всей территории. Появились
еще два общежития Ц Кант и Гегель; садовники, чью почтительность отверг
ли, отправились в более зеленые пределы; служащие на машинах со щетками п
одметали новый асфальт.
Ибо теперь университет начал секретировать свою историю четкими ежего
дными этапами, словно дерево; и в капсюльной форме это была история совре
менности, нового времени. Возникла буржуазия (свои двери открыли Гуманит
арный факультет и факультеты Естественных Наук); произошла промышленна
я революция (в строй вступили Торгово-промышленный Корпус и Инженерный
Корпус); пришла эра толп и заводов (настал черед стеклянной башне Социаль
ных Наук). Солнце сияло реже; студенты реже и реже появлялись на страницах
газет и выглядели по-другому Ц менее самоуверенными. Во всех новых корп
усах были туалеты со странными современными символами мужчины и женщин
ы на дверях, почти неразличимые; появились Новые студенты, и они смотрели
на двери и на себя и друг На друга; они смотрели и задавали вопросы вроде: «
Что такое человек все еще?» Ц и жизнь продолжалась. Gemeinschaft уступил Gesellschaft
Общность… о
бщество (нем.).
; единение сменилось преходящими, мимолетными контактами городск
ой жизни; люди приходили в университет и исчезали; были назначены психол
оги, специалисты по социальным проблемам, чтобы помогать им на темных пу
тях их тоскливых страхов. К 1967 году, когда там водворился Говард, выяснилос
ь, что ни один преподаватель не был в состоянии запомнить фамилии и отлич
ительные черты всех студентов, которым он преподавал, охватить в личном
контакте все количество коллег, вместе с которыми преподавал. Были такие
, кто чахнул и говорил, что больше Ц это хуже, больше людей Ц жизнь хуже; но
, как объяснил им Говард, просто университетская община растет. Она росла
и росла, все больше и больше. В 1968 году, в год после водворения Говарда, утвер
дился полномерный пролетарский статус: студенты ходили в рабочих робах
и говорили, что они больше никакая не элита, и вопили: «Круши, круши!» Ц и бы
ло введено современное гражданство. Так это и продолжалось; в 1969 году экзи
стенциалистские разоблачения, бедствия текущего момента, современные
условия плюрализма и относительности получили официальную аккредитац
ию с открытием мультиконфессиональной часовни, названной во избежание
конфликтов Центром Созерцания; ребе и гуру, этические безбожники и макро
биотические органики председательствовали на том, что скрупулезно не б
ыло названо ее освящением. В 1970 году технотронный век стал официальным; бы
л создан Компьютерный Центр, и он начал с того, что снабдил каждого обитат
еля академгородка карточкой с номером, сообщавшей им, кто они такие, Ц ин
формация, ценность которой непрерывно возрастала.
И теперь академгородок сверхструктурен Ц один из доминирующих соврем
енных многофункциональных образований, создаваемых современным челов
еком, Ц закройте его как университет (что представляется все более и бол
ее возможным с тех пор, как студенты возненавидели мир, а мир Ц университ
ет), и вы сможете снова открыть его как завод, тюрьму, торговый центр. В нем и
меется столовая с куполами из плексигласа, похожими на солнечные зонтик
и возле озера, созданного человеческими руками; а еще Актовый Зал в форме
кита, чей хвост подвешен над озером на изящной паутине металлических тро
сов; здания торчат и бьют в нос и сверкают среди ландшафта, также реконстр
уированного, Ц холмы перемещались туда, ложбины сюда. Преобладают опре
деленный эклектизм и терпимость; в Актовом Зале на той неделе ставят мар
ксистскую адаптацию «Короля Лира»; на этой Ц капиталистическую адапта
цию «Доброй женщины из Сычуани». Но в атмосфере преобладает ревностное р
авенство, и место это превратилось в крохотное современное государство
с соответствующими услугами во всей их непоследовательности Ц почтов
ое отделение, и пивная, и супермаркет, и газетный киоск бок о бок с психиат
рической службой, ясли, открытая телефонная линия для наркоманов и отдел
ение патрулей «Секьюрикор». Солнце светит изредка; павлинов больше нет;
студенты уже не яркие оригиналы в старинном стиле, а более унылые, более м
еханические исполнители современной пьесы; и когда их фотографируют дл
я прессы, что случается теперь заметно реже, появляются они не на глянцев
ых страницах, а на страницах новостей, вися вверх ногами между двумя поли
цейскими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43