потому что судьба пожалеет его, даже если она зла. Трудно представить себе, что Верочку, которая летит к нем у, н и к т о не встретит, что он ее не у в и д и т, что они не встретятся. Трудно представить себе, за что судьба могла бы их так покарать, за какие грехи, за какую измену жизни. Ведь если истинно, что цель жизни — умножение сил жизни, то он служил этой цели: любил и любит женщину — а это первое служение, никого не убил и не покушался ни на чью жизнь — это второе служение, никого не обокрал, не объел, не обманул со злым умыслом, не унизил, не защищал и не проповедовал зло; но сам видел свою смерть и голодал, потому что была война, бывал обманут, унижен и обворован, проповедовал добро, истину и боролся за них ради них самих. И верил: истинные силы жизни, жизни для всех, умножаются любовью и трудом; враждебные ей силы, силы смерти — ненавистью и пожиранием чужого труда. И эта вера — третье служение. Абсолютный закон справедливости, если он существует, должен способствовать накоплению сил жизни в мире, возрастанию этих сил и, стало быть, под защитой абсолютного закона справедливости должны быть те, кто служит жизни. Впрочем, ей можно послужить и смертью... Так бывало. Так случается еще и теперь. Но так не будет. Так не до л ж-н о быть. Потому что жизнь станет всесильной жизнью и смертью тех, кто ей служил и служит. И в том будет их вечное оправдание.
Он увидел впереди свет электрического фонарика и остановился. Свет метался и плясал, словно фонарик раскачивало ветром, будто он был подвешен на веревке. Но вскоре Кретов понял, что в раскачивании фонарика есть закономерность, ритм: просто кто-то, стоящий в кузове машины, освещал фонариком то контейнеры, из которых другие люди черпали ведрами и пересыпали в бидоны виноград, то сам кузов машины, куда потом бидоны устанавливали. Подойдя ближе, Кретов стал различать руки, ведра, ноги, бидоны, головы, спины, но в этой мельтешне, в этой пляске света
И тьмы не удавалось разглядеть лиц, а ветер заглушал их голоса. Тогда он подошел к контейнерам. На него не сразу обратили внимание. А обратив внимание, не сразу узнали. Миша, сосед Кретова, даже сунул было ему в руки ведро и сказал:
— Работай! Чего стоишь?
Кретов взял ведро и швырнул его в темноту. Ведро с грохотом ударилось о машину.
— Ты что?! — кинулся на него Миша и в скользящем луче фонарика узнал его.— Полундра! — заорал он ошалело и метнулся в темноту.
Фонарик погас, у контейнеров прекратилось всякое движение, стало тихо, если не считать шума ветра и шелеста
листьев.
— Напрасная предосторожность! — громко сказал Кретов.— Ведь я всех вас узнал! Перечисляю по фамилиям: Лукьянов, Аверьянов, Шикунов, мой сосед Миша, фамилию которого я не знаю, и еще один человек, стоящий в кузове. Думаю, что в кузове стоит спортсмен Петя, тренером которого является Шикунов. Теперь Петя может включить фонарик и осветить меня, чтоб вы могли убедиться, что это
я, Кретов.
— Включи! — приказал Пете Лукьянов.
Петя осветил Кретова. Из темноты вышел Лукьянов, подошел вплотную к Кретову и сказал, посмеиваясь:
— Вы нас здорово напугали, когда грохнули ведром по машине. Не пойму, правда, с какой целью вы это сделали. Если это шутка, то, смею вам заметить, очень глупая шутка. И сразу же позвольте задать вам вопрос: что вы здесь делаете?
— Охраняю виноградник,— ответил Кретов.— А вы что?
— Разве не видите? Вывозим виноград, чтоб его здесь не залило дождем. Получили неожиданный прогноз: вот-вот польет дождь.
— Да?
— Да! — нагло ответил Лукьянов.— А вы нас, конечно,
приняли за воров, не так ли?
— Именно так.
— Какая досадная ошибка. Друзья,— обернулся он к тем, кто продолжал хорониться в темноте,— он принял нас за
воров!
В ответ послышалось дружное ржание Аверьянова, Шикунова и Миши.
— А вы, значит, добровольцы, спасаете народное добро от
дождя? — спросил Кретов.
— Да, так что вы можете нам даже помочь,— ответил Лукьянов и приказал своим сообщникам: — Продолжим работу, а то дождик, кажется, накрапывает. И принесите ведро товарищу Кретову!
— Одну минутку,— остановил его Кретов.— Я еще не все выяснил. Я не выяснил, например, почему у вас такая странная бригада, как вам удалось собраться вместе. И что вас вообще объединяет?
— Труд,— ответил Лукьянов.— Нас объединяет труд.
— А по-моему, вас объединяет преступление. И перестаньте морочить мне голову! — повысил голос Кретов.— Разгружайте машину! Немедленно! Я не позволю вам вывезти ни грамма винограда!
— Хватит светить! — приказал Лукьянов Пете.— Попробуем потолковать с этим типом в темноте.
Миша-сосед, Аверьянов и Шикунов подошли к Кретову и стали за его спиной.
— Вот тебе наше первое предложение,— проговорил Лукьянов в лицо Кретову,— ты ничего не видел и ничего не знаешь, иначе...
— Отвергаю! — ответил Кретов.
— Ладно. Второе предложение: мы возьмем тебя в долю.
— Отвергаю!
— Торопишься. Последнее предложение: мы разгрузим машину и уедем, но ты никому ни слова...
— Отвергаю! — сказал Кретов.— С мерзавцами не договариваюсь!
— Ну что ж,— вздохнул Лукьянов,— очень жаль, что не договорились. Теперь нам остается только одно: избавиться от тебя. Я даже скажу, как мы от тебя избавимся: мы убьем тебя, затолкаем твой труп в шалаш, а шалаш подожжем. Он будет хорошо гореть...
Боли не было. Но он понял, что его убили, что ему раскололи голову.
— Ты умираешь,— услышал он голос Странничка.— Но я еще успею вышелушиться из тебя. Правда, я уже не буду похож па человечка, потому что у меня нет времени. Я буду только монадой. И встречу Верочку, как ты пожелал...








1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50