- Это великолепное предложение! Меня зовут Гивл Кристл. Я адвокат из Чикаго. И я верю женщинам, когда они говорят, что любовь спасет мир. Между прочим, я голосовал за госпожу Ферраро, которая претендовала на должность вице-президента США от демократической партии.
- А я Геофил Норт. Или просто Гео. Гей... Считал я себя свободным человеком. Я обожал женщин, особенно хорошеньких, но с тех пор как в Израиле появилась Голда Меир, а в Англии - Маргарет Тэтчер...
- Вы правы! Меня зовут Ги Омо. Женщину я не избрал бы даже в муниципалитет! Когда я прихожу в офис и вижу за столом женщину, я невольно вспоминаю, не видел ли я ее на Сан-Дени...
- Ну, это слишком! А мне нравится предложение нашей очаровательной Алины. По принципу, который она предложила, не мешало бы проводить международные форумы, чтобы каждый из выступающих высказал хотя бы одну, зато ценную мысль, которую запомнили бы все!
- Не обязательно, чтобы непременно была новая мысль, - важно высказать мнение.
- Конечно! И вот вам мое мнение. Я считаю, что кандидат на пост президента США от демократической партии Уолтер Мондейл был глубоко прав, когда сказал, что президент Рейган сделал гонку вооружений смертоносно опасной.
- А мне, честно сказать, был по душе этот симпатяга сенатор Харт, который слишком рано вышел из предвыборной борьбы. Он говорил, что в международных делах вряд ли целесообразно повышать голос и пускать в ход пушки.
- Да, он здорово однажды сказал! Люди хотят, сказал он, чтобы страна проявляла больше политической и меньше военной активности, чтобы правительство больше работало головой, чем руками...
Гей вдруг представил себе Бээна.
Здесь, на вершине Рысы.
Интересно, что бы ответил Бээн, если спросить его мнение об этом высказывании Харта, которое наделало много шума в Америке?
Дурацкий вопрос, сказал бы, наверно, Бээн.
На кой черт ему нужно мнение какого-то американца?
Разве и так не ясно, что у них там, в Америке, происходит?
БАРДАК.
А Бээн предпочитал, конечно, ДИАЛЕКТИКУ ЖИЗНИ.
Но когда Гей спросил его там, в Смородинке, о ядерно-лазерном оружии Эдварда Теллера, Бээн вдруг выдал совсем новое слово:
- ЧЕПУХА.
А когда Гей возмутился, свое доказывать стал, Бээн сказал:
СИЛЫ МИРА И ПРОГРЕССА НЕ ДОПУСТЯТ.
И никаких эмоций при этом не выразил.
Или потому, что знал гораздо больше того, что знал Гей об этой космической новинке сезона, или же потому, что знал гораздо меньше Гея, а то и вовсе ничего не знал.
Собственно, после этого не имело смысла спрашивать Бээна еще о чем-то.
Между тем свободный обмен мнениями коллег, как теперь называл Гей участников симпозиума, переходил в спор, что было вполне естественно для такого рода мероприятий.
Одни говорили горячо, с пафосом:
ЛЮБОВЬ СПАСЕТ МИР!
И это, по сути дела, никто не оспаривал.
Но другие заявляли с не меньшим чувством:
МИР СПАСУТ ДЕТИ!
И с этим, конечно, тоже нелепо было не соглашаться.
Мээн как многоопытный председатель хотел найти золотую середину.
- Может быть, - сказал он, - надо всем взяться за руки, как предлагал поэт?
И тогда Алиса воскликнула:
- Но для этого нужно, чтобы руки были свободными! А ведь наши дети, солдаты, держат в руках оружие!..
Ее поддержал Гарри:
- Мой сын, увы, служит в королевских войсках Великобритании, он участвовал в позорной войне на Фолклендах...
- Это позор!
- Увы! Точно такие же ребята вторглись на Гренаду. На очереди - Никарагуа. И это далеко не полный перечень. Был Вьетнам, и была Кампучия. Была война Израиля с Египтом, и были события в Ливане...
- Но и это не полный перечень! - воскликнула Мария.
- Разумеется. Вся планета в горячих точках, именно так это называется... И я бы, мистер Гарри, написала письмо вашему сыну, состоящее из цитаты, которую я бы взяла из выступления министра Громыко, нынешнего президента СССР, на тридцать девятой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Чтобы ваш сын воспринял это как родительское завещание.
- Что за цитата? - спросил Гарри.
- Скажу по памяти. В международных делах нельзя! вести себя по принципу что левой ноге заблагорассудится. Вот и ступают по чужим землям кованым солдатским сапогом то левой, то правой...
- Браво! Это замечательные слова!.. Меня зовут Гашек. Я историк из Вены. Это очень злободневные слова!.. Как важно, чтобы эти слова произнесли и другие государственные деятели и чтобы слова эти не расходились с делом! Неразрывность дела и слова! Именно этот смысл витает сейчас вокруг нас в виде СПАСИТЕЛЬНОГО ОБЛАКА!..
Мээн постучал карандашом по бутылочке из-под фанты.
- Товарищи! Товарищи!.. Минутку внимания!.. - Он посмотрел на часы. - Мне кажется, все мы обменялись своим мнением... Я тоже дополню... К тезису ДЕТИ СПАСУТ МИР... - Мээн достал из кармана газетную вырезку. - Наша "Правда"... недавно заметку напечатала. Про то, как душманы издевались над советскими бойцами, которые в плен попали...
- Хватит, хватит!.. - закричала Алина. - Ну сколько можно?! - И она заплакала.
Гей метнулся было к ней, но Мээн остановил его.
- Всем оставаться на своих местах!.. Товарищи! Работа нашего симпозиума подходит к концу, - быстро заговорил Мээн. - Работа была успешной. Мне кажется, что наши коллеги из многих стран мира, - он посмотрел на Гея, - не только на словах проявили свою духовность, но и готовы доказать ее на деле...
- Да, сэр! - сказал Гарри. - Прямо отсюда я решил поехать в Филадельфию, туда, где был уничтожен дом негритянской секты "Движение", вместе с людьми...
- А я поеду в Гринем Коммон, в палаточный лагерь мира, чтобы бороться против размещения американских ракет на земле Англии!
- Я буду бороться за создание безъядерной зоны на Севере Европы, в Скандинавии!..
Мээн, приложив лист бумаги к спине Гея, торопливо записывал: кто, куда, с какой целью...
- Товарищи! - сказал он под конец. - Вот мы и нашли истину. Высказались все...
- Кроме Гея, - промолвил кто-то, и Гею показалось, что это Георгий.
Давненько не давал о себе знать...
Но откуда он здесь? - растерялся Гей.
- А ну-ка, Гей, скажи! - уже и напирал Георгий.
- Да, - сказал Мээн, - ты у нас остался последним... С кого не сняли маску...
- Чтобы снять маски, - загорячился Гей, не спуская взгляда с Георгия, надо отменить, по крайней мере, капитализм!
- Да ладно тебе... - поморщился Мээн. - Давай без демагогии...
- Причина всего - бездуховность! - сказал Гей.
- Чего - всего?
- А всего! И внутривидовой борьбы, и мировых войн - тоже!
- Значит, бездуховность - явление не только социальное, но и политическое?
- Да!
- Ну и... что же теперь делать?
- Прежде всего, надо помешать уничтожению рода людского. В современном мире это главная обязанность каждого человека, имеющего хоть какое-то воздействие на общественную мысль.
- Хм, красиво говоришь...
- Это сказал не я.
- А кто же?
- Макс Фриш.
- Опять этот твой Макс Фриш! Посмотреть бы хоть на него...
- Я здесь!
Вперед выдвинулся человек лет сорока в больших роговых очках и с трубкой, правда, незажженной.
Гей знал, что Максу Фришу, год рождения тысяча девятьсот одиннадцатый, Цюрих, Швейцария, было семьдесят четыре года.
- Это не вы! - сказал Гей.
- Это как раз я, - с улыбкой сказал Макс Фриш. - И я в свою очередь хочу прочитать вам одну притчу. Ее написала наша несравненная Алина!
- Вот как? - удивился Мээн. - Почему же она сама не прочитает?
- Это понятно, - сказал Гей. - Магия авторитета, имени.
- Так вот... - Макс Фриш прищурился. - Человек представляет себе так... В одном углу леса жили да были звери, самые разные, и сначала они жили как все другие лесные звери, но потом вдруг выискался один коварный жестокий зверь в этом углу и стал вести себя... м-м-м... не совсем хорошо по отношению к другим зверям своего лесного угла, и в том углу леса наступило лютое время!.. Соседи этих зверей, из других углов звери, даже знаться с ними перестали. Но вот сменилось время, и этого нехорошего зверя не стало, и потомки его вроде бы мирные были звери, а все же соседи с недоверием к ним относились. Более того, страх у них остался и укрепился, усилился даже, потому что потомки того нехорошего зверя хотели бы установить свои порядки во всех углах леса, говоря, что порядки эти - самые хорошие, а те, нехорошие, которые были у их предка, это все в прошлом, об этом и вспоминать но надо. И лес ощетинился! Разбились звери на два лагеря: на Тех и на Других... И каждый стал разводить ядовитых змей - ползающих, летающих и ныряющих, - таких змей, что, если их выпустить на волю, они могли в одночасье уничтожить и Тех и Других, да и лес бы сожрали, всю траву, все цветы, и воду бы отравили своим ядом, и воздух - до того ядовитые были. Такие дела... - Макс Фриш вздохнул. - А на вершине самой высокой горы денно и нощно заседал Вселесной Комитет Зверей по Разозмеиванию, и все звери с надеждой глядели на эту вершину - кроме одного, Самого Главного Зверя, который объявил Крестовый Поход против Других Зверей, полагая, что в Змеиной Войне можно уцелеть, спрятавшись глубоко под землей. О том, как потом выбираться из-под земли в белый свет, который уже не будет белым, потому что его отравят змеи, этот Самый Главный Зверь, как видно, не думал...
- Ну, все ясно! - сказал Мээн. - Регламент.
Макс Фриш с недоумением посмотрел на председателя:
- Разве это имеет значение, когда речь идет о корневых причинах войны, как, впрочем, и других социальных, политических, бедствий, в том числе и бездуховности?
Мээн посмотрел на Гея:
- Ты не считаешь, что эта тема уже выходит за рамки диспута?
- Во всяком случае, все это в пределах политического романа, - сказал Гей.
Гарри поднял руку:
- У меня вопрос! Коварный жестокий зверь - это. конечно, Трумэн? Ведь именно Трумэн отдал приказ об атомной бомбардировке Японии!
- В этой роли хорош был бы и Черчилль!
- А Гитлер, Гитлер?! Вот кто самый коварный жестокий зверь!
- А можно, я назову по имени прототип Самого Главного Зверя? - спросила Мария.
- Да, я тоже его узнала, - сказала Алиса.
- Это, конечно..? - спросил Гарри.
- Да, фигура типичная, - сказал Грей де Гриньон.
- Какой гротеск! - восхитился Гивл Кристл.
- При чем здесь гротеск? - возмутилась Алина. - Все абсолютно реально!
- Но разве в образе Самого Главного Зверя не может быть современная женщина? - язвительно спросил Геофил Норт.
Их голоса слились в нестройный хор.
- Товарищи, дамы энд господа! - заволновался Мээн. - Прошу соблюдать порядок!
- Тем более, - сказал Гей, - что Макс Фриш еще не закончил.
- Да, меня перебили. Ведь я совсем не так хотел закончить свою притчу... Он сунул незажженную трубку в рот и как бы сделал две-три затяжки. - Концовка притчи внушает нам надежду. Дело в том, что совсем недавно в мире появилась новая реальная сила, которая может остановить регресс и бездуховность.
Мээн открыл было рот, но Гей опередил его.
- Тут можно многое процитировать, - сказал он, - причем все соответствует моменту, то есть внушает надежду на новую реальную силу, которая остановит регресс и бездуховность. Но я процитирую только вот это место...
Советский Союз, его друзья и союзники, да, собственно, и все другие государства, стоящие на позициях мира и мирного сотрудничества, не признают права какого-либо государства или группы государств на верховенство и навязывание своей воли остальным странам и народам.
- Именно этот мудрый тезис я и имел в виду в концовке своей притчи! воскликнул Макс Фриш.
- Ну что ж, - сказал Мээн, - в таком случае наш симпозиум завершил свою работу весьма и весьма успешно. И я предложил бы, товарищи, взять за основу нашей резолюции, которую мы конечно же примем по традиции, слова этой цитаты.
Все государства, стоящие на позициях мира... ну и так далее.
И тут раздался взрыв оглушительный.
Прямо над ними.
Мээн рухнул на колени.
Кто-то из женщин испуганно вскрикнул...
Рев самолета в тумане возник. А может, подумал Гей, так подлетает ракета. "Першинг" там или какая другая.
- Смотрите! Смотрите!.. - Алина держала в руках портативный телевизор. Не то "Юность", не то "Сони". - Это же ядерная война!..
И Гей вспомнил о приказе президента Рейгана.
Он подошел ближе. На экране была Хиросима. Нагасаки, Или какой-то третий город?..
Съемка была замедленная.
Чудовищной силы смерч, который возник после взрыва ядерной головки, сметал на своем пути все - здания, деревья, машины...
Сметал и сжигал.
Сжигал и сметал.
И оставался только пепел.
Крупным планом успели снять машину. В ней было четыре человека. Семья. А потом все испарились. Вместе со стеклом и резиной. Температура плавления железа выше температуры сгорания человеческого тела. Но в следующее мгновение сгорел и железный остов машины...
Сердце Америки. Колосящиеся пшеницей поля Канзаса. Город Лоуренс с 50-тысячным населением. Обычный, ничем не примечательный день. Спешит к своим пациентам врач-кардиолог Расселл Оукс. Семья фермеров Далбергов готовится к свадьбе 19-летней дочери Дениз. Дети бегут в школу. Женщина готовится к родам.
Но все тревожнее звучат теле- и радиосообщения. За каких-то несколько часов Вашингтон развязывает в Европе "ограниченную" ядерную войну.
Но от нее нельзя спастись и на другом берегу Атлантики.
С военно-воздушной базы Уайтмэн, что неподалеку от Лоуренса, стартуют "Минитмены". Они нацелены на советские города. Ответный удар неизбежен.
Над Канзас-Сити взметается страшный гриб. Через несколько секунд проносится сжигающий на своем пути все живое ядерный смерч. И в Лоуренсе, за 40 миль, руины, пожары.
Тысячи изуродованных трупов. Жуткие сцены гибели людей. Оставшиеся в живых получили смертельные дозы радиации. Они умрут через несколько часов...
Гей знал, что эта вырезка из газеты "Правда" лежала в Красной Папке. Корреспонденция А. Толкунова из НьюЙорка. Копирайт. А фильм назывался "На следующий день". Телекомпания Эй-би-си. Режиссер Н. Майер.
- Хватит! хватит!.. - крикнул Мээн, стоя на коленях.
Он закрыл руками свое лицо.
Гей увидел, что Мээн плачет.
"А вот и с него сошла маска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56