Юрий Антропов
Самосожжение


Антропов Юрий
Самосожжение

Юрий АНТРОПОВ
САМОСОЖЖЕНИЕ
Сначала он расплескал бензин вокруг себя, по асфальту. Он сделал это быстро и даже сноровисто, но совсем не лихорадочно, без нервозности, которая говорила бы о том, что человек не в своем уме.
За ним наблюдали телезрители многих стран.
Правда, люди глазели на экран, скорее всего, от нечего делать. Последние минуты перед сном. Только что закончилась передача на политические темы, по каналу интервидения опять обсуждали проблему "звездных войн", веселого Мало, и тут возник человек с канистрой, скучный тип, и обыватели, в том числе, возможно, и президенты, без интереса подумали, что тип этот будет что-то рекламировать.
Персонаж в кадре был на редкость угрюмый, не в стиле рекламы, когда лоснящиеся манекены с наклеенными улыбками лопаются от счастья, если показывают, например, новейший эликсир для устранения прыщей или суперсовременное предохранительное средство. Но тут возник взволнованный голос за кадром:
- Внимание! Сейчас вы будете участниками чрезвычайного акта!.. Перед вами некто Гей, житель нашей замечательной страны, он предпочел не называть свою фамилию, сказал только, что женат, имеет двоих детей, в настоящий момент не является безработным, здоров, ему сорок шесть лет... - Репортер помолчал, как бы подыскивая небанальный поворот. - Следовательно, Гей старше Христа на тринадцать лет, и складывается впечатление, что современный мессия в джинсах, пуловере и кроссовках несколько запоздал в своем появлении... Внимание! Гей обливает бензином самого себя!..
Волнение в голосе репортера было натуральным.
Если это и реклама, то весьма оригинальная.
Гей плеснул из канистры прямо на кроссовки.
Крупный план.
Кроссовки, судя по всему, были вполне приличные.
Интересно, что за фирма?
Ага, Adidas!
Затем он облил бензином джинсы.
Фирма Levy Strauss, джинсы тоже в порядке.
А теперь он добрался и до пуловера.
Конечно, вещь не из магазина Marcus, но пуловер был симпатичный, цвета сливочного мороженого, и от бензина он потемнел, естественно.
Любопытно, что этот Гей собирается рекламировать? Может быть, какую-то несгораемую кожу, ткань и шерсть? Уж не униформу ли для будущих участников "звездных войн"? Тогда бы надо изобрести и скафандр - антиядерный, антилазерный, какой там еще?
Он отшвырнул канистру. С металлическим звуком пустая посудина ударилась о треногу юпитера. Оператор, выгадывая несколько секунд, успел схватить крупным планом название фирмы на яркой наклейке. Ого! В канистре была весьма эффективная начинка, совсем не фруктовый сироп.
- Внимание! - воскликнул репортер. - У Гея в руках спички!..
И оператор стремительно перевел камеру.
Крупный план.
Руки Гея были тоже облиты адской жидкостью, и он, как иллюзионист, чиркнул спичкой один раз, второй, третий...
Это было что-то новенькое!
Руки Гея, похоже, слегка дрожали.
Да, это была занятная реклама. Вероломный ход конкурентов. "Не покупайте спички фирмы..." В самом деле, какая же фирма производила это дерьмо?
Гей не то волновался, не то злился. Вторая спичка просто-напросто сломалась. Он в ярости бросил ее под ноги. И можно себе представить, какое оживление началось у экранов телевизоров!
Ну что ж, это был неплохой рекламный ролик. Видимо, сейчас этот Гей, арлекин XX века, достанет из кармана второй коробок спичек, который выпускает другая фирма, его и нанявшая, а может, будет рекламировать новую зажигалку. Язычок пламени возникнет в то же мгновение, едва лишь палец коснется кнопки. И лицо новоявленного мессии станет рекламно счастливым. А потом весь экран заполнят броские буквы - название фирмы. И жизнерадостный голос обладателя суперзажигалки возвестит миру о том, что для счастья нужно совсем немного...
Теперь можно было и не смотреть до конца эту рекламу.
Однако Гей, этот мессия, черт бы его побрал, взял спичку из того же коробка и чиркнул еще раз.
И тотчас вспыхнул!
Он вспыхнул от головы до ног!
- Гей поджег себя!.. - истерично крикнул репортер.
По континентам пронесся рев.
Это был крик азарта и ужаса одновременно.
Такие звуки может издавать лишь человек, высшее существо наивысшей цивилизации.
Но кричали не только репортер и оператор, - наверно, еще и телезрители.
А может, и сам Гей.
Он метался по асфальту.
Вместо живого человека был огромный факел.
Позже я узнал, что, когда вспыхнул Гей, один из телезрителей пустил хронометр. Он сказал мне, что бег секундной стрелки отдавался у него в висках ударами колокола. И он вспомнил слова Джона Донна, английского поэта XVI века: "Ни один человек не есть остров. Любой человек есть часть континента... Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе".
- Я ждал какого-то чуда, - усмехнулся этот человек с хронометром. - И чем сильнее звонил колокол, тем больше было надежды на чудо.
Он помнит, что в тот момент, когда я сказал: "Вместо живого человека был огромный факел", - прошло уже пять секунд, а может, и шесть, семь. Вполне достаточно, чтобы каждый успел осознать, что самосожжение связано с политикой. А то Гей подыскал бы для самоубийства другое местечко, укромное, например собственную кухню, как сделала жена его соседа, которая повесилась на газовой трубе по-домашнему скромно, без телекамер и света юпитеров.
- И этих секунд было вполне достаточно, чтобы спасти человека, - сказал мне тот, с хронометром. - Для этого политикам стоило только нажать клавишу чрезвычайной президентской связи...
- Это фантастика, - пожал я плечами, - такой клавиши нет.
- Это вовсе не фантастика! - взвился он. - Стоимость системы чепээс, которая могла бы совмещаться с каналом интервидения, как подсчитал мой знакомый, рядовой инженер одного московского института, не превышает расходов на создание нескольких суперсовременных ракет с ядерными боеголовками, например МХ. Значит, взнос в общий пай по созданию всемирной чрезвычайной президентской связи составляет по одной ракете на президента. Баш на баш. Вместо ракеты - клавишу с буквами ЧПС.
Признаться, крыть мне было нечем. Логика, что и говорить, здравая. Дело, конечно, не в деньгах и уж отнюдь не в технических трудностях.
- Проблема куда более сложная, - сказал человек с хронометром. Идеологическая. И теперь ясно каждому, что империализм сделал идеологию своей политикой. - Он помолчал и добавил: - И однажды кончится тем, что судьбу нашей планеты решат компьютеры, и президентов уже не хватит на то, чтобы вовремя нажать на клавишу чепээс, даже если она будет у них под рукой. Такие дела...
А между тем горящий Гей метался в горящем круге.
Репортер и оператор даже не пытались помочь ему.
И вокруг - ни души.
Обыватели сидели у телевизоров.
Тихо было, как на пустой планете.
Только потрескивало пламя.
А горел уже не только Гей, но и асфальт вокруг него.
Телевизионщики были, наверно, в шоке.
Поначалу они, вероятно, думали, что это нечто вроде шантажа. Хотя самосожжение в последнее время случалось частенько. В отличие от XVI века, когда подобные костры разводила святая инквизиция. Но тогда, как это ни парадоксально, человечеству не угрожала гибель. Впрочем, обо всем этом в роковую для Гея минуту не рассуждал, пожалуй, ни один телезритель в мире. За исключением того, кто стоял у экрана с хронометром в руках.
Гей горел уже шестьдесят секунд.
Обыватели в азарте и ужасе замерли у телевизоров.
Как замерли бы они и в момент старта ракет перед началом третьей мировой войны, если бы этот старт показать по программе интервидения.
Кстати заметить, порядковый номер этой последней в истории человечества войны можно и не писать, потому что изучать ее историю будет уже некому.
Интересно, а что делали в эту минуту президенты? Особенно те, которые любят порассуждать о правах человека, о самой передовой системе в мире, ну и так далее. Неужели ни одного из них не вывело из шока даже то обстоятельство, что самосожжение человека на площади публично опровергало предвыборные декларации президента, в которых, как водится на Западе, велеречиво говорилось о том, что высшей целью служения президента на этом высочайшем посту является благо народа? Лозунги были стереотипные. В единстве с народом - сила президента. В единстве с президентом - сила народа. Нечто подобное говаривал еще в тридцатые годы главный герой романа Роберта Пена Уоррена "Вся королевская рать", губернатор одного из штатов Америки, потенциальный кандидат в президенты. То есть у этих лозунгов традиция была давняя, стойкая, будто перераставшая в социально-общественную потребность; она заключала в себе некую психологическую тайну извечной попытки единения не только президента и народа, но и народа с президентом, что как бы даже осуществлялось уже в период избирательной кампании, а также позднее - в моменты всевозможных парадных мероприятий. И вот на тебе! Вдруг выходит на площадь человек из народа и сжигает себя на глазах президента! Брешь в единстве, да еще какая...
Между прочим, самосожжение Гея видно было и в космосе. Два космонавта, мужчина и женщина, позднее докладывали в центр управления космическими полетами, что самосожжение человека на Земле выглядело, наверно, куда более зрелищно, нежели костер инквизиции. Ведь колдун или колдунья оставались привязанными к горящему кресту, а Гей как живой факел метался в центре огненного кольца. Это был не самый худший цирковой номер человечества, как мог бы отметить бог, если бы он и впрямь находился на седьмом небе.
Но спасли Гея не президенты, не космонавты и не бог. На экране телевизора появилась машина. Кажется, марка "Лада".
За рулем была женщина.
С огнетушителем в руках она метнулась за горящий круг и направила пенную струю на безумный факел.
Может быть, это была жена Гея?
Акт милосердия, за который теперь ему предстояло платить смертью не менее мучительной - уже в больнице.
И человек с хронометром сказал мне, что он все же представил себе, как на экранах телевизоров замерцала, запульсировала звезда - символ пяти континентов.
Сигнал чрезвычайной президентской связи, совмещенной с каналом интервидения.
В апартаментах звонившего, главы одного из ведущих государств, чье название вместе с именем президента обозначилось на экране, как бы появился его старый коллега, лидер другой могучей державы, в которой произошло самосожжение человека.
Президенты сидели в креслах лицом друг к другу. Между ними пылал камин будто один на двоих. Программа подобных диалогов предусматривала показ того или иного антуража, что вызывало у телезрителей ощущение реальности происходящего на экране. Увы, человек всегда хочет верить в реальность происходящего. Особенно когда дело касается политики. Поэтому нелишне теперь указать, что президенты были в халатах, какие надевают по вечерам простые смертные, и этот странный на первый взгляд внешний вид глав крупнейших государств, которые, казалось, даже спать должны в парадных костюмах и при галстуках, нисколько не противоречил протоколу телевизионного паблисити в чрезвычайной ситуации, более того, эти дополнительные бытовые реалии говорили о том, что самосожжение Гея было воспринято президентами - во всяком случае, тем, который первым нажал клавишу ЧПС, - как событие экстраординарное. Тут уж даже самому отсталому телезрителю из какой-нибудь страны так называемого третьего мира становилось понятно, что человеческая жизнь, точнее, жизнь любого индивидуума homo sapiens значительно подорожала со времен инквизиции, когда объятый пламенем гражданин привлекал внимание королей лишь как наглядное доказательство отлаженности государственного механизма.
- Сэр! Этот человек сделал заявление перед самосожжением? - была первая президентская фраза.
Произнес ее молодой президент, который первым нажал клавишу ЧПС. Он задал этот вопрос без ненужного в данной ситуации традиционного приветствия, спросил с тревогой, сохраняя, однако, безупречную вежливость в голосе, чтобы сцена не напоминала допрос.
- Пока я не знаю, - откровенно признался старый президент. - Но оперативное расследование уже началось... - На экране было видно, как президент нажал клавишу маленького селектора. - Вы установили телесвязь с репортером? - спросил он своих невидимых помощников.
- Да, сэр! - был ему мгновенный ответ. - Но только с оператором. Репортер находится в обмороке.
- Вот как! - Старый президент заметно смешался. - Пусть говорит оператор... Дайте голос! - быстро добавил он, сообразив, что растерянный вид оператора может произвести на телезрителей удручающее впечатление, которое смазало бы восприятие широкой публикой этого момента чрезвычайного паблисити, о чем растрезвонят завтрашние газеты.
И те, кому следовало понять президента, поняли его без лишних слов. За кадром возник лишь дрожащий голос оператора, а изображения его не было.
- Этот Гей заявил, что хочет сжечь себя в знак протеста против гонки ядерного вооружения, против милитаризации космоса...
Президенты посмотрели друг на друга.
- Разве нельзя было остановить этого человека? - спросил молодой президент, спросил, разумеется, своего коллегу, старого президента.
- Наверно, можно было, - неохотно или устало, но еще и с плохо скрытой иронией ответил старый президент.
- Почему же это не было сделано? - Голос молодого президента выказывал не только крайнюю озабоченность, но и, как прежде, полную доброжелательность по отношению к своему собеседнику.
- Для этого нам нужно было всем сразу свернуть свои ядерные силы, - словно забыв, где он находится, не без сарказма сказал старый президент, пожав плечами.
Этот президент, как было известно всему миру, придерживался самой крайней позиции в вопросах сохранения мира. Он полагал, что человечество можно уберечь от ядерной войны и связанной с нею глобальной, планетарной катастрофы лишь с помощью ядерного оружия, причем самого разрушительного, самого варварского, хотя, по сути дела, любое ядерное оружие, как, впрочем, оружие вообще, является сугубо варварским по своей изначальной цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56