Она будет мерно качаться на волнах управляемой ею лодки и делать то, что ей очень долго запрещали.
– Два ангела, – возвратившись в коридор, сказала Ида и, несмотря на теплую ночь, накинула на плечи шаль.
Вылив в стакан остатки вина, Марчелла залпом выпила его. Вино было слишком сладким, даже отдаленно не напоминавшим вкус того французского шампанского, которое они с Эми пили на прошлой неделе. Подумать только, это было всего лишь на прошлой неделе! А ей показалось, что прошла целая вечность!
Гарри вызвался проводить родителей, но они отказались от услуг зятя, уверив, что сами благополучно доберутся до дома.
– Как только приедете, сразу позвоните мне, – попросила Марчелла.
Вздохнув и закрыв за родителями дверь, Марчелла пошла на кухню и убрала вымытую посуду. Войдя в ванную комнату, она стала рассматривать в зеркало свое обнаженное тело. «Нужно всегда следить за своей фигурой, – напомнила она себе. – Оставаться в неизменно хорошей форме». Затем она принялась внимательно рассматривать свою грудь, выискивая в ней ту привлекательность, которую отметил Скотт при первой же встрече.
Гарри лежал на кровати, ожидая, когда Марчелла уляжется спать. Он не сделал ни одной попытки романтизировать их отношения в постели. Одетый в нижнее белье, он лежал на простыне, предвкушая бурную ночь. Марчелле не оставалось ничего другого, как смириться с этим наказанием, потому как ее отказ мог вызвать очень неприятные для нее последствия. Легче было уступить домогательствам мужа. Нанеся духи на шею, грудь и руки, Марчелла решила представлять в постели Скотта вместо Гарри. Она будет вспоминать, как он учил отдаваться, соприкасаясь обнаженными телами, сильно возбуждая при этом друг друга.
Марчелла устроилась сверху, как это было со Скоттом, но Гарри очень скоро перевернул ее, придавив массой своего тучного тела. Несмотря ни на что, Марчелла продолжала предаваться своим фантазиям, представляя перед собой стройное, загорелое тело редактора, его бороду у своего лица, его первое, робкое прикосновение, после которого ей так захотелось впустить его в себя… В этот момент Гарри, спустив трусы, без всякой любовной прелюдии, как всегда торопливо, не дождавшись, когда подготовится организм Марчеллы, вошел в нее, вызывая лишь неприятные болевые ощущения. Пытаясь как-то приноровиться, Марчелла начала мягкими движениями двигаться ему навстречу. В тот момент, когда он, посапывая, тяжело дышал ей в лицо, резко зазвенел стоявший рядом с постелью телефон. Подняв трубку, Марчелла вдруг вспомнила, что прошло слишком много времени с момента, как ушли ее родители. Добравшись до дома, они могли позвонить ей еще час назад.
– Слушаю, – сказала она.
Говоривший в трубку незнакомец представился работником местной больницы, в реанимационное отделение которой только что привезли родителей Марчеллы. Услышав это сообщение, Марчелла выпрямилась, сбросив с себя Гарри.
– Почему они оказались в больнице? Что с ними случилось? – закричала она.
– Они попали в аварию, – ответил мужской голос.
– Боже мой! Насколько серьезно они пострадали? – спросила она.
– Вам лучше сейчас же приехать.
Сидя за рулем машины, пьяный водитель который тоже погиб в аварии, разворачивая машину, заехал на тротуар, придавив к стене родителей Марчеллы. Альдо получил тяжелую черепно-мозговую травму. В больничной палате, увитая множеством трубочек со всевозможными лекарственными препаратами, боролась со смертью не приходившая в сознание Ида. Крепко схватившись за Гарри рукой, Марчелла стояла, как парализованная, не в силах даже закричать. В три часа утра Марчелла дала расписку докторам об отказе реанимировать отца с помощью аппарата искусственного дыхания. В эту холодную ночь одна лишь фраза вырвалась из ее уст: «Этого не может быть! Нет!» Одна и та же мысль неустанно сверлила ей мозг, раздирая на части ее душу: никогда, никогда! Она стояла, оцепенев от сознания своей греховности, ни на минуту не сомневаясь в том, что несчастье с родителями было возмездием за ее прелюбодеяние.
ГЛАВА 5
Ноябрь 1978 года
Марчелла была настолько потрясена свалившимся на нее несчастьем, что почти не помнила, как прошли похороны отца. Больше всего ее смущал тот факт, что абсолютно все окружавшие ее люди отнеслись к ней с большим чувством, даже не подозревая, кто же является истинным виновником гибели ее отца. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Марчелла сосредоточилась на одежде своих детей так, как будто чистота и безукоризненность их туалета являлись показателем степени уважения к дедушке. Следуя долгой дорогой к кладбищу, которая пролегала мимо бюро ритуальных услуг, она никак не могла избавиться от одной навязчивой мысли: что ее отец никогда уже не увидит своих внуков взрослыми людьми, которые, возможно, станут пианистами или танцорами – продолжателями шутливо называемой им «традиции семейства Балдуччи».
После окончания похорон Марчелла, оставив детей с Гарри, снова помчалась в больницу, посидеть с матерью. Ида, которая пока еще ничего не знала о смерти мужа, большей частью спала. Когда Марчелла, совершенно обессиленная, вернулась домой в тот вечер, она застала Гарри на кухне.
– Дети уже спят, – сказал он, обратившись к ней.
– А ты поужинал?
Он отрицательно покачал головой. Марчелла пошла разогревать суп себе и мужу. В момент, когда она вытаскивала из шкафа сухое печенье, он взял ее за руку и произнес:
– Я любил твоего отца даже сильнее, чем своего, Марч.
– Мне это известно, – покачав головой, сказала она, ставя первое на стол. – Он ведь тоже тебя очень любил и относился к тебе, как к родному сыну.
Она ела суп, совершенно не чувствуя его вкуса. Время от времени они встречались взглядами, но ей было нелегко выразить словами свои спутавшиеся мысли. Ей не хотелось делать ничего, только сидеть, уставившись в телевизор, ни о чем не думая.
Оказавшись поздно вечером в кровати, Марчелла думала о том, почему происходят разводы: «Это случается преимущественно потому, что супруги не общаются друг с другом. Иногда мне хочется помолчать, а в другой раз Гарри не расположен к беседе. Никогда еще не было так, чтобы они вместе чувствовали одно и то же, момент, когда обоих одновременно одолевает желание поделиться друг с другом своими мыслями или заботами». Гарри выключил свет и, стараясь не беспокоить убитую горем Марчеллу, отодвинулся на край кровати. Ей очень хотелось сказать ему о том, что пришел тот момент, когда ее, взяв на руки, надо защитить, уверить в том, что теперь, с потерей отца, он заменит его ей. Она очень хотела сказать ему это, но не смогла. Как же она ненавидела свою супружескую жизнь! Как она все-таки обманулась в ней! Марчелла тихо уговаривала себя уснуть, а на сердце скребли кошки.
Единственным выходом из создавшегося положения было одно: проводить как можно больше времени в больнице с матерью, ожидая ее скорого выздоровления. В течение уже первой недели посещения больницы Марчелле с трудом, но все-таки удавалось уклониться от вопросов Иды по поводу состояния здоровья Альдо.
– Тебе надо поправиться, а потом мы поговорим о папе, – отвечала Марчелла.
– Но почему я не могу встретиться с ним? Он что, очень сильно ушибся? – спрашивала Ида.
Наконец Марчелле пришлось соврать и сказать, что врачи пока все еще борются за его жизнь. Когда же доктора пришли к выводу, что Ида достаточно окрепла, чтобы узнать горькую правду о муже, Гарри собрался быть первым, кто сообщит ей эту новость. Но Марчелла считала своим долгом взять на себя эту скорбную роль. Сидя днем у постели своей матери, Марчелла, взяв Иду за руку, начала:
– Мам, я должна сообщить тебе очень печальную весть о нашем отце. Ты готова выслушать меня?
Глядя Марчелле в глаза, из которых ручьем лились слезы, Ида еще крепче сжала руку дочери.
– Он умер, да? – спросила она.
В ответ Марчелла утвердительно покачала головой. Как бы заставляя себя поверить в случившееся, Ида тоже несколько раз покачала головой из стороны в сторону. Обе женщины, мать и дочь, горько заплакали.
– Я никогда не была с ним достаточно нежна, – всхлипывая, причитала Ида, отворачивая при этом лицо. – Я никак не могла ему простить…
– Простить чего, мам? – тихо спросила Марчелла. Но Ида ничего не ответила и только плотнее сжала губы.
– Наверное, была какая-то другая женщина. О чем еще могла идти речь? – высказала свое предположение Эми, которая спустя четыре месяца после случившегося несчастья сидела напротив Марчеллы в расположенной на территории больницы оранжево-розовой кафешке, ярко-зеленая замшевая обивка которой смотрелась так же нелепо, как и весело-розовый интерьер. Дотронувшись до руки Марчеллы, Эми продолжала: – Дорогая моя, я знаю, как это чертовски больно терять родителей, но ты, похоже, уж слишком близко к сердцу приняла эту потерю. Вы с отцом были очень дружны?
Марчелла, покачав головой, ответила:
– Очень. Он был блестящим отцом и очень милым человеком. – Взяв предложенную Эми сигарету, Марчелла закурила ее со словами: – Но не это мучает меня, Эми.
– А что же тогда? – удивилась Эми.
Марчелла, бросив взгляд на сидевшую рядом подругу, посчитала ее присутствие очень важным сейчас. Эми поддерживала ее все эти долгие месяцы дежурств в больнице, когда Иде сделали три операции ног, после чего ей пришлось навсегда позабыть о своей буйной молодости, проведенной в провинциальном маленьком городишке.
– Дела идут на поправку? – поинтересовалась Эми.
– Доктора говорят, что да, – ответила Марчелла.
– Доктора! – поморщившись, сказала Эми, оглянувшись вокруг. – Упаси Боже мне попасть сюда, если вдруг я заболею. Все врачи ходят с таким важным видом! Полагаю, мне нечего сообщить Скотту? – попыталась спросить Эми. – Я имею в виду твою книгу.
Марчелла пожала плечами.
– Он прислал мне такой роскошный букет, а я ему послала в ответ благодарственное письмо. Что же касается моего нового романа, то я пока не смогла написать ни строчки, – призналась Марчелла. – Он что-нибудь спрашивал обо мне?
– Он задавал самые обычные вопросы. А что? – Нагнувшись вперед, Эми нетерпеливо спросила: – Между вами что-нибудь было?
Марчелла сосредоточила свой взгляд на сигарете.
– Ты что, не собираешься мне ничего рассказывать? – спросила Эми.
Снова пожав плечами, Марчелла наконец ответила:
– Ну почему же нет? Мне иногда кажется, что все это происходило не со мной. Да, мы занимались Любовью со Скоттом в его офисе, в день нашего первого знакомства, сразу после ленча.
– Бог мой! – воскликнула Эми. – Тебе было хорошо?
– Да! – восторженно ответила Марчелла, повернувшись к Эми. – Пойми, это было просто потрясающе! Боже мой, Эми, я никогда в жизни не получала большего удовольствия от секса, чем в тот день! И хотя у него своя манера поведения в постели, он так сильно желал меня, что одного этого было достаточно, чтобы…
– Я знаю, – покачав головой, ответила Эми. – Ну а в чем же тогда проблема? Ты не смогла в него влюбиться?
Крепко держа Эми за руку, Марчелла внимательно посмотрела на нее:
– Ты не будешь считать меня идиоткой, если я кое-что расскажу тебе? То, во что я свято верю?
– Ну конечно же, я не подумаю о тебе ничего дурного, – раздраженно ответила Эми.
– Тогда поклянись!
Устав от ожидания ответа, Эми ответила:
– Ну ладно, клянусь, если ты так сильно этого хочешь! Клянусь, что не буду считать тебя идиоткой! А что ты мне хотела рассказать?
Марчелла молчаливо смотрела на образовавшуюся на дне чашки кофейную гущу.
– Когда я впервые изменила Гарри, я поплатилась за это, – ответила Марчелла, переходя на шепот. – Тем, что потеряла ребенка. Второй раз я изменила со Скоттом и потеряла отца. Может, это обычное чувство вины, но если что-нибудь случится с моими детьми… я…
– Марчелла, – сказала Эми, обняв подругу за плечо. – Хватит казнить себя такой несусветной ерундой. Я что-то никак не возьму в толк, от кого я слышу такую околесицу? От Билли Грэхем или от чувственной земной женщины, которая мастерски описывала сексуальные сцены, лучше, чем это делала я?
– Все это было когда-то, – прервала ее Марчелла. – Но я вовсе не уверена в том, что смогу продолжить работу дальше.
– Почему ты так говоришь? – сверкая глазами, спросила Эми. – Боишься, что тебя поразит гром небесный? Не так ли? – Эми так негодовала, что Марчелла отвела глаза. – Бог вовсе не собирается тебя наказывать, ты собственноручно казнишь себя.
– А почему я это делаю? – спросила Марчелла. – Потому что я считаю, что женщина имеет полное право на сексуальное равенство, свободу выбора и тому подобное.
– На твоем мировоззрении сильно сказывается католическое воспитание, дорогая, – сказала Эми. – Не надо себя ни в чем винить. Что бы ни произошло, я все равно буду верить в тебя.
Марчелла пожала Эми руку.
– Спасибо, Эми, – сказала она, теребя свое платье. Затем, потупив взгляд, добавила: – Мне нужно постараться все это преодолеть, после чего я закончу роман. Я найду в себе силы взяться за дело сразу после того, как моя мать выпишется из больницы и мне не придется бегать туда-сюда.
Эми подала ей свою пудру «Шанель», которой Марчелла припудрила свой нос.
– Да, это запах состоятельных людей, напоминающий о совершенно другой жизни! – вздохнула она.
– И ты будешь жить такой же жизнью, – ответила Эми. – Тебе всего-то и надо написать одну книгу. Господи, да если бы Бог захотел наказать всех, кто когда-либо изменил своему супругу, на земле просто бы не осталось ни одной живой души, и прирост населения равнялся нулю. Твоего отца сбил пьяный водитель, Марчелла. Объяснение хотя и очень трагическое, но очень простое.
Выписавшись из больницы через несколько недель, Ида поселилась в доме своей дочери, потеснив внуков, вынужденных на время пребывания бабушки устроиться в одной комнате. Ида могла перемещаться по дому только при помощи костылей или инвалидной коляски. Поход на рынок вместе с матерью отнимал у Марчеллы целое воскресенье, но отменить его было просто невозможно, потому что это было единственной прогулкой за весь день, во время которой Ида могла повидаться с соседями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88