– По-твоему, Марчелла, быть обычной женщиной – грех? Что плохого в том, чтобы иметь прекрасную семью, где все любят друг друга? Ты никогда не задумывалась над тем, что ты, может быть, и есть одна из тех обычных женщин?
– Боже упаси! – ответила Марчелла.
Эта беременность разительно отличалась от предыдущей, когда Марчелла носила Марка. Марчелла не относилась к предстоящему рождению ребенка как к чему-то особенному. На этот раз она не вдавалась в глубокие размышления по поводу того, какой у нее родится ребенок. Несмотря на известные женские приметы, когда живот во время беременности торчит горкой вперед либо круглый, у Марчеллы вовсе не было никакой уверенности в том, что у нее родится девочка. Гарри очень хотел назвать девочку Шейлой. Но Марчелле не нравилось это имя, и она больше склонялась к имени Соня, которое, на ее взгляд, подходило для любой шикарной женщины.
Соня родилась в июне, после десяти часов болезненных схваток, которые пришлось выдержать Марчелле. Тогда Марчелла поклялась, что это будет ее последний ребенок.
– Боль быстро забывается, – твердила Ида. Но эта боль приобрела слишком затяжной характер, чтобы ее можно было так легко и просто забыть. Боль была настолько сильной, что Марчелла, впав в какое-то оцепенение, стала просить чего-нибудь болеутоляющего. Когда наконец роды кончились и рядом с ней положили крохотную дочурку, Марчелла вдруг почувствовала к ней какой-то бешеный любовный порыв. И как она только могла так долго не выпускать на свет маленькое чудо? Девочка родилась просто превосходной: миленькая, без единого красного пятнышка, с которыми обычно рождаются все младенцы. Длинные, темные ресницы оттеняли гладкую кожу на пухлых щечках. Даже спустя много лет Марчелла рассказывала своей дочери о том, что она была прекрасна с самого момента рождения. Гарри с первого взгляда полюбил свою дочь. Соня была папиной дочкой, а Марк был маминым сынком.
Когда Марчелла принесла ребенка домой, она тут же расстроилась из-за того, что девочка не желала сосать материнскую грудь.
– Она выплевывает мою грудь! – жаловалась Марчелла матери по телефону.
– Попробуй накормить ее детским питанием, – посоветовала Ида. – Некоторые дети предпочитают его материнскому молоку. Я сейчас подъеду.
Соня жадно высасывала смесь из бутылочки, а Марчелла, склонившись над младенцем, с удивлением спрашивала стоявших рядом Гарри и Иду:
– Почему она не хочет сосать мою грудь?
– Ну не расстраивайся так сильно, – похлопывая по плечу, успокаивала ее Ида. – Некоторые детишки не так легко поддаются кормлению.
Расстраивая Марчеллу с первых дней своей жизни, это маленькое существо как бы потихоньку начинало развязывать невидимую войну между матерью и дочерью.
Когда Марка познакомили с его сестричкой, он потянулся, чтобы поцеловать маленькую ручку новорожденной, не выразив при этом ни малейшего сожаления или ревности.
– Это замечательно, милый, – говорила ему Марчелла. – Я хочу, чтобы ты присматривал за ней. Будь ее старшим братом и надежным другом.
С серьезным видом рассматривая через решетчатую кроватку премилое лицо своей сестренки, Марк, утвердительно покачав головой, согласился с матерью.
Однажды в воскресенье, когда Соне, взращенной на искусственном кормлении, исполнилось пять месяцев, Марчелла, оказавшись в доме своих родителей, демонстрировала отцу, как Марк, реагирует на музыку, которую он слушал по каналу «ФМ-радио». В возрасте всего двух лет он уже наслаждался музыкой и проявлял тонкий музыкальный слух, размахивая руками и подпрыгивая в такт музыке.
– Уверяю тебя, этот дар перешел к нему по наследству от прабабушки, – заверил ее довольный Альдо. – Какой у нее был голос! Она могла по праву занять достойное место на сцене «Ла Скала». Может, хоть Марк станет музыкантом. Дай мне слово, что, если так и случится, он будет выступать под фамилией Балдуччи.
– Как это может случится, папа? – с восхищением глядя на отца, спросила Марчелла. – Ведь его фамилия Уинтон. Я обещаю тебе, что, если когда-нибудь напечатают мои рассказы, я выпущу их под именем Марчелла Балдуччи-Уинтон.
– О каких рассказах идет речь? – вопросительно глядя на нее, спросила Ида.
Гарри, державший на руках Соню, тоже перевел свой взгляд на Марчеллу.
– Покажи своей маме рассказ о том священнике, который венчал нас, Марч, – посоветовал Гарри. – Он наверняка ей понравится!
– Ты написала рассказ об отце Кармелло? – спросила Ида. – Дай мне его почитать, Марчелла!
Марчелла, грозно взглянув на Гарри, произнесла:
– Он шутит, мам.
– Да нет, вовсе не шучу, – настойчиво повторил Гарри, посмеиваясь. – Вам, Ида, стоит почитать о том, до чего докатился святой отец!
– Ты хочешь сказать, Марчелла, нет, этого не может быть!.. – Остановившись возле Марчеллы со стопкой посуды, Ида сказала: – Женщине, имеющей двоих детей, писать о такой гадости?
Послышался тяжелый вздох Марчеллы.
– Послушайте, вы, – произнесла она, оглядывая всех собравшихся в доме родственников. – Я все равно стану писательницей, даже если на опубликование хотя бы одной моей книги уйдет целая жизнь! Некоторые рассказы будут весьма романтическими, другие сексуальными, а что тут такого! Вы хоть когда-нибудь читали последние публикации?
– Я не желаю этого читать! – воскликнула Ида. – Мир просто сошел с ума. Эти хиппи и вообще все как будто помешались на сексе!
Под впечатлением разговора с матерью и Гарри Марчелла написала новый рассказ о том, как сексуально неудовлетворенная женщина, посетив рынок, отдалась продавцу прямо у мясного прилавка. Произошедший с Марчеллой на рынке случай был практически без изменений перенесен в рассказ, дополненный очень пикантными подробностями интимной близости, которую она испытала тогда с Анджело. Атмосфера начала семидесятых годов располагала к тому, чтобы описанные в романе события были как можно больше приближены к жизни. На этот раз она послала свой рассказ в журнал «Космополитэн», уверенная в том, что читатели по достоинству оценят натурализм и юмор написанного ею рассказа.
Обычно почту приносили в промежуток времени, когда Гарри был на работе, а по субботам Марчелла сама бегала вниз проверить почту в то время, как ее муж принимал в ванной душ. Письмо из редакции «Космополитэн» прибыло через месяц. Когда она, распечатав конверт, обнаружила в нем даже неразвернутые и непрочитанные страницы своего романа, из ее груди вырвался вздох разочарования. Как она привыкла к этой ненавистной формулировке отказа, всегда начинавшийся словами «Редакция сожалеет…», без какого-либо намека на похвалу.
– Может, я опять погорячилась? – громко крикнула Марчелла на всю кухню. – Неужели я не заслуживаю более приличного ответа? Неужели все, что я пишу, – сплошная ерунда?
Но лежавшая на столе полоска бумаги не отвечала, а говорила лишь о том, что редакция не нуждается в рассказах такого рода.
Апрель 1973 года
Стояла весна, и Гарри небрежной походкой направлялся на свидание с Глорией для того, чтобы за ленчем отпраздновать свое второе повышение по службе на восемнадцатый месяц пребывания в фирме. Он чувствовал себя совершенно другим человеком, когда каждое утро, пройдя три квартала, добирался до подземки. Оставляя позади свои сомнения, несбывшиеся надежды и имидж неразговорчивого мужа, он, надев маску самоуверенного человека, направлялся туда, где отчетливо знал свои обязанности. И если он правильно рассчитал все ходы, то Глория, по его предположениям, должна была помочь ему заработать миллион долларов! Иногда, когда у него не было сил ехать в переполненном вагоне метро, он останавливал такси и тогда, заплатив всего лишь два доллара за транспортные услуги, чувствовал себя комфортно на протяжении целого дня. К тому времени, когда он добрался до Уолл-стрит, где находилось любимое Глорией кафе «Брассери», он чувствовал себя элегантным эстетом.
Быстро продвигаясь по служебной лестнице, Гарри намеренно умалчивал об этом дома, не желая делиться своими успехами с Марчеллой, найдя в лице Глории лучшего для обсуждения своей карьеры сподвижника. Гарри интуитивно чувствовал запросы рынка и, кроме того, считал он тоже неплохо. Но только благодаря Глории он, так быстро пройдя стажерский курс, добился должности помощника управляющего отделом по изучению потребностей рынка. Немаловажное значение сыграли и личные качества Глории, которая ни на минуту не теряла Гарри из виду.
В настоящий момент они держали свои свидания в строгом секрете, никто в фирме не должен был знать об их дружеской связи. Глория охотно спешила ему на помощь, сообщая Гарри о том, к какому директору лучше всего обращаться для того, чтобы занять только что освободившееся хорошее местечко. Специфика ее работы, состоявшая в постоянном общении с другими подразделениями фирмы, давала ей возможность быть в курсе всех дел различных отделов, поэтому она раньше других знала обо всех увольнениях, отставках и перемещениях сотрудников по службе. Она досконально знала иерархию корпорации, держала в секрете дела фирмы и старательно рядилась в одежды, которые помогали ей создавать неповторимый имидж очень сексуальной женщины. Это была та хорошо известная всем Глория, которую некоторые сотрудники даже побаивались. Тогда, при первой их беседе с Гарри, она призналась, что хотела бы подружиться с каким-нибудь очень целеустремленным в делах карьеры парнем. И сейчас она делилась с ним своими знаниями о том, как нужно действовать и вести дела в офисе, чтобы добиться успехов в карьере.
– Когда молодой, честолюбивый парень приходит в офис к новому боссу и начинает его о чем-то просить, – объясняла она, – боссу это нравится. Даже если у парня очень большие запросы, боссу непременно захочется, чтобы этот парень работал у него. Понимаешь, вся хитрость в том, чтобы стать толстокожим и не пугаться никаких трудностей.
– Это как раз про меня, потому что я никогда ничего не боялся, – похвалился Гарри.
– Фантастика! – выдала Глория один из своих самых громких комплиментов с таким взглядом, при котором ему всегда хотелось нравиться ей еще больше.
– И хочешь знать почему? – поинтересовался он у нее. – Потому что четыре года назад я считал себя никому не нужным человеком. Я правильно поступил, что женился, но тогда я был, как мертвец. А сейчас я снова ожил. Глория, я никогда не думал, что работать на Уолл-стрит так интересно!
А сейчас он был помощником управляющего целого отдела!
– Дай слово, что ты обратишься только ко мне, если тебе когда-нибудь понадобится секретарша, – улыбнулась Глория. – Только прошу не злоупотреблять моими возможностями!
После этого они чокнулись бокалами шампанского.
– Это просто восхитительно, что ты мне помогаешь, – сказал он ей в конце ленча. – Если бы не ты, я вряд ли добился таких успехов.
Тихонечко ударив Гарри по коленке под скатертью, Глория рассмеялась:
– Я знала, что буду нужна тебе.
– Да, да, ты действительно мне нужна, – сказал Гарри.
– А что она, не помогает тебе? – спросила Глория. Встретив вопросительный взгляд своей собеседницы, Гарри недоуменно пожал плечами.
– Ну разве можно ее сравнить с тобой, Глория? Ее совершенно не волнует моя карьера. Она вся поглощена заботами о детях и написанием своих книг. Деньги для нее не имеют никакого значения.
– Ну, да это до тех пор, пока ты их приносишь, – закончила за него фразу Глория. Улыбнувшись, она продолжила: – Слушай, парень, я хорошо знакома с таким типом женщин. Они смущаются при виде денег, но тратят их не меньше других женщин. А как она отреагировала на то, что ты стал помощником управляющего?
Глядя на нее своими честными, ярко-голубыми глазами, он сообщил ей:
– Моя жена пока ни о чем не знает, Глория. Мне очень хотелось сначала отпраздновать свое повышение с тобой.
Подняв бокал шампанского, она сказала:
– Итак, давай отметим это событие. – Отпивая маленькими глотками вино, она не сводила с него своего внимательного взгляда. – Тебе нужно получше одеваться, Гарри, – посоветовала ему Глория. – Мне кажется, ты ежедневно, начиная с самого первого дня нашего знакомства, не снимаешь этот костюм. Если ты будешь выглядеть немного лучше своих коллег, они, сами не зная почему, предпочтут твою кандидатуру всем остальным. Мне бы хотелось видеть тебя в более изящных и дорогих костюмах. Они должны быть полегче и не сковывать тебя, потому что в настоящее время жизненный стиль Уолл-стрит слегка расслабленный, Гарри. Ближе к Жоржу Армани!
– Ну, ты тоже скажешь, Жоржи Армани! – засмеялся он. – Ты знаешь, сколько стоит такой фирменный костюмчик!
– Такой костюмчик будет хорошим применением твоему капиталовложению, – заверила его Глория. – Потратившись на себя, ты выиграешь гораздо больше!
– Но если я начну хорошо одеваться, она же может заметить, – сказал он.
Подняв на него глаза, Глория высказалась:
– Если женщина не любит мужчину, думаешь, она замечает, во что он одет? В костюмы от Сен-Лорана или «Брукс бразерс»? Видела я, как эти жены, заходя в химчистку, держат на расстоянии вытянутой руки костюмы своих мужей, как будто бы от них дурно пахнет!
– Хорошо, – сказал он, пожав ей руку под белой льняной скатертью. – Я, пожалуй, пройдусь с тобой по магазинам поздно вечером…
Прищурившись и задумчиво глядя на него, она начала:
– Я вижу тебя в костюме светло-серого цвета. Будешь в нем смотреться, как голубь, который выделяется среди безликой толпы.
Склонившись над столом, он спросил Глорию:
– Может быть, ты меня поцелуешь ради такого случая?
Оглянувшись по сторонам, она осторожно заметила:
– Успех сильно вскружил тебе голову. Не хватает только того, чтобы кто-нибудь выследил нас и рассказал…
Он первый поцеловал ее, не дав закончить начатую фразу.
– Не понимаю, – начал он, откинувшись на стуле, – когда мы с тобой познакомились, очень многие ребята хотели с тобой подружиться. А ты выбрала меня – почему?
– Я предпочитаю творческий подход во всех делах! – сказала она, пожимая под столом его руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88