— спросила она насмешливо. — Ничего, перебьешься. Входи, расписывайся и будь здоров. — Она направилась к сейфу. Он действительно был открыт.
«Что же делать?» — подумал Витька, но так и не успел решить этого вопроса. Пашутин оттолкнул его и прошел за решетку.
Витька тихо вскрикнул от неожиданности и, понимая, что теперь все кончено и пути к отступлению отрезаны раз навсегда, сжал голову обеими руками и отвернулся. «Что он сделает с Зиной, что?..» Эта мысль ввинчивалась в мозг, словно тупой, ржавый штопор. Оглянуться Витька боялся. «А вдруг он ее не тронет? — успокаивал он себя. — А вдруг обойдется?»
Пашутин вернулся, тщательно прикрыл решетку, сложил в контейнер пачки с золотой фольгой. Недобро усмехнулся:
— Нарушаешь уговор, Витя… Туфтишь… Уходи быстрее, легаши вот-вот пожалуют… — Пашутин покатил контейнер по коридору.
Витька догнал его:
— Что с ней?
— Пойди, погляди. Она, наверное, уже очнулась. Я ведь ее легонько, любя… Чтоб без лишних трупов, — и добавил зло: — Уходи, если сидеть не хочешь!
Витька побежал. В голове у него стучало, он мчался, не разбирая дороги, и только одна-единственная мысль сверлила его мозг: «Пропала жизнь. Ни за понюх табака пропала, Теперь если не расстрел, то десять лет наверняка». Он не раскаивался в случившемся, не жалел ни о чем, он только боялся. Он все же был очень слабым человеком, Витька Володин…
У выхода на площадку с мусоропроводом путь Пашутину преградил Иванов.
— Давай, — Иванов протянул руку.
— Договорились вывезти в контейнере? — растерялся Пашутин.
— Давай, — в голосе Иванова послышались металлические нотки. — Некогда объяснять…
Пашутин сжал зубы, отскочил.
— Понял я, — он двинулся на Иванова. — Сам хочешь все заграбастать? От Бороды избавился? От Витьки? А теперь…
Иваноз не дал ему договорить: шагнул вперед и совсем неэффектно, почти незаметно ударил. Пашутин рухнул сразу — без крика. Иванов сложил пакеты с фольгой в целлофановый мешок, завернул в газеты и обвязал бумажным шпагатом. Вся операция заняла у него не более полминуты — чувствовалось, что он изрядно набил себе руку. Теперь сверток выглядел обычным мусором. Иванов подошел к ящику мусоропровода, сбросил сверток в шахту, прислушался и удовлетворенно хмыкнул.
Спустя полчаса Николай Федорович подвел итоги операции. Бородаев и Володин были задержаны. Зина очнулась и теперь чувствовала себя хорошо. Пашутин был убит — нож развалил ему все внутренности.
— Основная цель достигнута, — сказал Николай Федорович. — Золото и платиновый полуфабрикат мы сохранили. Если преступники подсунули нам чугунные пластинки вместо платины, — он улыбнулся, — то мы в свою очередь наградили их обычной алюминиевой фольгой. Минусы: убит один из членов банды, пострадала Зина Ананьева. Не обнаружен главарь — «Санько». Это серьезные просчеты, товарищи. Согласитесь: все это произошло потому, что мы некритически отнеслись к сотрудничеству Пашутина. Сообщения от рабочих поступают?
— Очень много, — Смирнов открыл папку, показал пачку писем.
— Давайте подумаем… — Николай Федорович прошелся по кабинету. — Механизм преступления предельно ясен: Володин подготовил вход в кладовую Пашутину. Тот взял фольгу, погрузил в контейнер. Они правильно рассчитали, что в это время на контейнер никто не обратит внимания — привычно. Далее — контейнер и труп мы обнаруживаем у входа на лестницу, преступник и фольга исчезли… Какие будут соображения?
— Рядом лестница, она ведет во двор, — сказал Миронов. — Опрошены десятки людей. Никто не видел, чтобы кто-то вышел с этой лестницы по двор.
— А вам не приходило в голову, — вдруг сказал Николай Федорович, — что «Санько», да-да, уверен, именно «Санько», чувствуется опыт и хватка, взял фольгу, упаковал, как обычный мусорный пакет, и швырнул в шахту? А потом поедет на свалку и подберет пакет?
— Интересная мысль, — Смирнов открыл свою папку. — Здесь одна работница картонажного цеха — она коробки упаковочные делает для готовых приборов — сообщает, что дважды — в марте и в мае — видела инспектора отдела кадров Иванова около мусоропровода. Иванов бросал туда какие-то пакеты. На ее шутливый вопрос ответил, что любит поесть на ходу, а это, мол, остатки завтрака.
— Проверял, можно ли отыскать пакет на свалке? — спросил Миронов. — Готовился?
— Возможно. Займитесь им вплотную…
Иванова арестовали через сутки. Арестовали в тот момент, когда он приехал в собственном «Москвиче» на утильбазу и получил от заведующего свой пакет. Этот пакет вскрыли в его присутствии. Иванов увидел нарезанную алюминиевую фольгу и заплакал — злыми и бессильными слезами. Потом приехали Николай Федорович и Виктор Кондаков и долго всматривались в лицо задержанного.
— Вы не были на собрании в клубе, — сказал Кондаков. — Иначе я бы вас запомнил… Может быть, сразу не узнал, а запомнил бы. Постарели, «Санько»…
Бандит равнодушно взглянул на Виктора.
— В клуб умышленно не пошел — догадывался, зачем собрание. А вы тоже не помолодели. Полковник, кажется?
— Генерал, — поправил его Виктор. — А все же, сколько веревочка не вьется…
— Ничего, — оживился «Санько». — Есть что вспомнить…
— Есть, — тихо сказал Николай Федорович. — Убитых, ограбленных. Ни за что ни про что погубленных людей. Теперь у тебя будет время. Пусть недолгое, но будет. Я тебе желаю до последней секунды, до выстрела помнить об этих людях. Смерть от пули легка. Но я думаю, что ты от мыслей своих умрешь. Тяжело умрешь. Справедливо.
Бандита увели. Николай Федорович подошел к окну. На другой стороне улицы, в «Эрмитаже», играл оркестр, танцевали парни и девушки.
— Хорошо быть молодым, — Николай Федорович повернулся к Виктору. — Наверное, у меня это было последнее дело, как считаешь, генерал?
— А хоть и последнее, — нарочито бодро отозвался Виктор. — Разве в этом дело? — И добавил: — После нас останется добрый след на земле. Ради этого мы жили. Ради этого умирали… Смысл бытия мы открыли! Разве этого мало?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78