Ты извини, я сейчас.
— А я тебе подарок принесла. — Зина протянула Витьке складной нож с затейливой рукояткой из наборной пластмассы. — Ты давно просил, владей.
— Спасибо. — Витька восхищенно закрутил головой. — Позавидуй, Борода.
— Привет, ласточка. Нож королевский, жаль, что не финяк. — Бородаев поднес два пальца к козырьку кепки. — Силен, Витя. Увел лучшую девушку из-под носа рабочего класса. Нехорошо.
— Все, Бородаев, — нервно сказал Виктор. — До свидания.
— А… тугрики? Монгольские! Когда?
— Будут. Пойдем, Зина, — Витька взял девушку за руку.
— Вот что. — Бородаев выгреб из кармана смятые рубли. — Пойдем, ребятишки, замочим встречу? Все же работаем вместе, и вам, интеллигенции, от нас, рабочих, отделяться негоже, а?
Зина посмотрела на Витьку с недоумением:
— Он о чем?
— Шутит, — с тоской сказал Витька.
— Шучу, — кивнул Бородаев. — Пойдем с нами, девушка. — Он в упор взглянул на Витьку. — Не обижай, Витя. Я тебе первый друг.
— Может, пойдешь? — Витька отвел глаза.
— Куда? — Зина начала сердиться.
— Как это куда? — изумился Бородаев. — В ближайшую тошниловку, пропустим по сто пятьдесят и по кружке пива, плачу я! Девушка, вы будете в экстазе, я гарантирую!
— Ты странно говоришь, — презрительно улыбнулась Зина. — Как дебил.
— Не понял?
— Недоумок, по-русски сказать. Виктор, я ухожу!
— Не обижай, Витя, — просительно сказал Бородаев. — Я человек простой, если что не так, извините.
— Зина, я к тебе вечером зайду. — Виктор остановился.
Девушка покачала головой:
— «Золотого теленка» читал? Так вот: ты жалкая, ничтожная личность! — И Зина убежала.
— Дружба врозь, — удовлетворительно хмыкнул Бородаев. — А-я-яй.
— Ну, что она тебе сделала? — Витька чуть не плакал. — Подонок.
— Подонок, — согласился Бородаев. — Но давай, мальчик, карты на стол! Я подонок! Да ведь я это и не скрываю от друзей. Хочу взять, что плохо лежит, набить карманы и лечь на дно, как подводная лодка! И позывных не передавать! Так-то… А ты?
— А что я? — смутился Витька.
— А ты, как я понял, хорошие шмотки слева любишь! — Бородаев зло покосился на Витькины джинсы. — Фарцу не отвергаешь! Но при этом хочешь остаться чистеньким? Хочешь сохранить общественное лицо? Такие, как ты, намного хуже таких, как я. И печаль нашей действительности знаешь в чем? Это я тебе серьезно объясняю: вас теперь куда как больше, чем нас. Пойми: нас хоть сажают. А с вами что делать?
— А ты, я посмотрю, философ, — издевательски заметил Витька. — Социолог.
— Жизнь заставляет. Так вот, Витя. Есть серьезное предложение: переходи к нам.
— Не понял? — Виктор удивленно посмотрел на своего собеседника.
— А что тут непонятного? Жить надо в полную меру, а не плавать, как щепка в проруби. Уж коли ты к нам прикоснулся, парень, пора сделать и следующий шаг. Посмотри-ка.
Из ворот тюрьмы выехал «автозак». Бородаев снял кепку:
— Братишек-блатняков везут. Ты, Витя, перед такой машиной всегда шапку снимай. А теперь иди, подумай. За то, что я тебя с девчонкой поссорил, прости. Скажу как твой друг: заносчивая дура она, и ты о ней не жалей. Захочешь — я тебя с такими «шмарами» познакомлю — пальчики оближешь!
Спустя час Николаю Федоровичу позвонил Лабковский и попросил о встрече. Разговаривали на той же скамейке, в сквере на Советской площади.
— Бородаев неспроста интересуется Володиным, — сказал Лабковский. — Володин дружит с Зиной, а она отвечает за особую кладовую.
— Тогда почему он их поссорил? Из вашего рассказа получается именно так?
— Я их разговора не слышал. Шумно на улице. Я стоял на другой стороне. Но по мимике и жестам я точно понял — поссорились они. Зрение у меня стопроцентное!
…Через полчаса Николай Федорович ознакомился с подробным донесением старшего бригады, которая вела наблюдение за Бородаевым. Оно полностью совпадало с рассказом Лабковского. Кроме письменного донесения, старший представил кинопленку, на которой была запечатлена встреча. Пленку просмотрели все сотрудники оперативной группы. Когда зажгли свет, Миронов сказал:
— Они подбираются к парню. Это, как говорится, медицинский факт.
— А Зина Ананьева? — Эта мысль все время не давала Николаю Федоровичу покоя. — Почему они так с ней обошлись?
— Значит, она им не нужна, — сделал вывод Миронов.
— Выходит, они пойдут на то, чтобы напасть на машину Володина и перебить охрану, — предположил Смирнов.
— Вряд ли, — пожал плечами Геннадий. — Слишком дерзко.
— В Ростове тоже было «слишком дерзко», все помнят, — заметил Миронов. — Я считаю, что перевозку основной партии золота нужно незаметно подстраховать.
— Добро, — согласился Николай Федорович. — Давайте посмотрим пленку еще раз.
Погас свет. На экране появились Виктор, Зина и Бородаев. Они разговаривали о чем-то, видно было, что разговор неприятный. Выехал «автозак», Бородаев снял кепку.
— Куда он смотрит? — вдруг спросил Николай Федорович.
— Кто? — удивился Миронов.
— Бородаев. Видели, как он кепку снял? Зачем? Обычай этот воровской, очень старый, давно забытый. Зачем он это сделал? Еще раз, пожалуйста… — Застрекотал проектор. Было хорошо видно, как Бородаев отвел взгляд от Виктора и посмотрел куда-то в сторону.
— Обратили внимание на его глаза? — задумчиво спросил Николай Федорович. — Он видит кого-то. Но кого?
— Нужно составить точный план места, — предложил Смирнов. — А потом попытаться выяснить, кто там стоял.
— Если сообщник — безнадежно, — сказал Николай Федорович. — То у меня есть одна догадка. Сделайте план, и прошу ко мне!
План принесли через час. Выходило, что Бородаев смотрел на какого-то человека или на какой-то предмет, который находился на другой стороне Новослободской улицы, около входа в «Продмаг».
— Кто? — Миронов начал возбужденно вышагивать по кабинету. — Кто там стоял? Может, ключ ко всей операции именно здесь!
— Не совсем ключ, — Николай Федорович открыл сейф, вынул папку с делом. — Но в какой-то степени это важно. Вот сообщение Лабковского, которое я оформил рапортом. Он рассказал, что наблюдал за Бородаевым и Володиным именно с этого места: угол Новослободской и Лесной. — Николай Федорович внимательно посмотрел на сотрудников: — Вывод?
— Бородаев видел Лабковского, — пожал плечами Геннадий. — Ну и что?
— А как Бородаев вел себя потом? Как ни в чем не бывало! Еще вывод!
— Может быть, он хотел, чтобы Лабковский видел его действия? — неуверенно сказал Смирнов.
— Именно! — обрадовался Николай Федорович. — Хотел! И очень! А почему? А потому, что был уверен: Лабковский сообщит обо всем этом куда надо. Нам!
— Зачем же им это нужно? — удивленно спросил Смирнов.
— Ответить на этот вопрос — значит вплотную подойти к решению задачи. Ясно одно: Лабковского они раскусили и ведут какую-то игру. Как быть?
— Сделаем вид, что ни о чем не догадываемся, — сказал Миронов. — Они должны думать, что их хитрость удалась. Мы же попытаемся разгадать смысл этого хода. И кроме того, считая себя, как говорится, на коне, они скорее ошибутся. При успехе самоконтроль ослабевает.
— Решили, — согласился Николай Федорович. — Лабковский — отводной маневр. Они должны верить, что наша ставка на него — серьезна. Теперь прошу подумать о настоящей кандидатуре. Нам нужен в их группе свой человек, тот, на кого мы по-настоящему сможем рассчитывать.
* * *
Иванов встретился с Бородаевым и Пашутиным обычным способом — в машине.
— За мной шел хвост, — сообщил Пашутин. — «Волга» МОС — тринадцать двадцать один.
— А сейчас? — Иванов с тревогой посмотрел в зеркало заднего вида.
— Что вы, начальник, — усмехнулся Пашутин. — Разве я позволю. Чисто.
— Володин — так себе, — сказал Бородаев. — Слабак. Из нынешних хиповых мальчиков. Хотят, стервецы, сладко жить, вкусно есть и пить. А рук марать не желают. Лично я против него. Он может нас продать в самый ответственный момент.
— Ладно, — раздраженно сказал Иванов. — Руководит «Санько», а наше с вами дело исполнять приказы точно и в срок. Ты, Пашутин, в армии служил?
— Я на фронте был. Я ведь впервые сразу после войны сел по недоразумению. Иду по путям, а там какие-то фраера соль с платформы тянут. Ну, меня стрелки охраны цап! Я говорю: не виноват я! Они мне карманы вывернули, а у меня там пыль соляная. А я накануне пачку соли с толкучки принес. За ботинки выменял. Ну и дали мне на всю катушку.
— Что Лабковский? — спросил Иванов. — Контачит с Петровкой, тридцать восемь?
— Вроде нет, — ответил Бородаев. — На Петровку не ходил, но с каким-то дедом на Советской площади встретился, разговаривал. Деду сто лет в обед, он не оттуда, это факт. А возле Бутырки Лабковский меня видел, я все сделал, как вы велели.
— Значит, еще донесет, коли пока не донес. — Теперь так: ты, Пашутин, свою биографию, которую мне сейчас рассказал, запомни. Повторишь ее в милиции. Понял?
— Понял. Только страшно мне.
— Ничего страшного. — Иванов снова посмотрел в зеркало — сзади было чисто. — Теперь особенно модно участие народа в охране общественного порядка. Они рады будут. Работай всамделишно, не дай бог — лопухнешься на чем-нибудь. Понял? При первой же возможности начинай!
На заводе Миронов представился сотрудником министерства. Накануне дирекцию по просьбе Николая Федоровича известили о прибытии сотрудника министерства. В особой кладовой дежурила Зина.
— Я бы хотел осмотреть сейф, — сказал Миронов.
— Пожалуйста, — кивнул заместитель директора. — Зина, впустите нас.
Прошли за решетчатую перегородку. Миронов увидел сейф — стальную дверь в стене с кодовым замком и поворотным рычагом.
— Откройте, — попросил Миронов.
— Вам придется выйти, — сказала Зина.
«Красивая девушка… — отметил про себя Миронов. — Тот самый случай, когда не говорят „на вкус, на цвет“. Такие нравятся всем. Лицо открытое и очень милое. Глаза большие, только взгляд слишком пристальный. Цену себе знает. Ишь ты: „вам придется выйти“. Своих парней наверняка держит в струне…»
— Почему? — наивно спросил Миронов.
— А это вы должны знать лучше меня, — без улыбки заметила Зина. — Шифр. Его знаю только я и специальный человек из министерства.
— Да, да. Извините. Мы отвернемся.
— Выйдите.
— Ну, хорошо. — Миронов посмотрел на заместителя директора. Тот развел руками.
Вышли. Двое рабочих везли на тележке по коридору алюминиевый контейнер. Миронов проводил его взглядом.
— Что это?
— Готовые приборы, — объяснил заместитель. — Везут в ОТК. Два раза за смену.
— Понятно, — Миронов посмотрел на часы. Было ровно два.
— Можно! — крикнула Зина.
Когда вернулись в кладовую, сейф был открыт. Миронов увидел плотные, тщательно опечатанные пачки.
— Золото?
— Пятьдесят килограммов, — сказал заместитель. — Через три дня пустим в работу. Зина будет выдавать по мере надобности.
— Не опасно держать в сейфе столько золота сразу? Может быть, целесообразнее доставлять его небольшими партиями?
— Ерунда, — махнул рукой заместитель. — Коллектив у нас проверенный, всех знаем наперечет. А сейф этот вскрыть нельзя — шифр имеет шестьдесят миллионов комбинаций, угадать невозможно. Замок магнитный, новейшей системы. И, самое главное, Зина сюда вообще никого не пускает, кроме меня, начальника цеха и экспедитора.
— Кто он?
— Виктор Володин. Он не вызывает у нас сомнений.
— А у вас? — вдруг спросил Миронов и посмотрел на Зину. — Вы тоже с ним работаете. Может быть, дружите. Как ваше мнение о нем?
— Обыкновенный парень, — она пожала плечами. — Нормальный.
— А его знакомые, круг интересов? — допытывался Миронов. — Вы, вероятно, в одной комсомольской организации?
— Об этом вам лучше с Эльдаром Эсадзе поговорить, — сказала Зина. — Он наш секретарь, он вам все скажет.
«О ссоре ни слова. Ну это, допустим, понятно, — отметил про себя Миронов. — А о том, что дружит с ним, почему промолчала?»
— Спасибо, — Миронов и заместитель вышли в коридор.
— А где вы держите платину? — поинтересовался Миронов.
— У нас чистой платины нет. Полуфабрикат. Точнее, технический порошок. Чтобы его превратить в слиток или в лист, нужен целый завод.
— Тем не менее замки в хранилище надежные? — улыбнулся Миронов.
— Не магнитные, конечно, но вполне надежные. Кстати, познакомьтесь, пожалуйста.
К ним подошел красивый парень с щегольскими, аккуратно подстриженными усиками. На нем был модный костюм и тщательно выглаженный белый халат нараспашку.
— Эсадзе, — представился он. — Вы из министерства?
— Я знакомлюсь с системой охраны и выдачи драгметаллов. Сейчас у вас хранится очень крупная партия золота.
— Заказ СЭВ, — сказал Эсадзе. — Коллектив гордится оказанным доверием. Я уверен, что мы это доверие оправдаем.
«Заученно говорит, — подумал Миронов. — Фразы круглые, готовые, из газеты. Привык давать интервью, заметно оброс жирком».
— Конечно, — кивнул Миронов. — У вас в платиновой кладовой все в порядке?
— Все, — удивленно протянул Эсадзе. — А что?
— Ваше мнение об Ананьевой и Володине? Они, кажется, комсомольцы?
— Ананьева — грамотная, интеллектуальная девушка. — Эсадзе заметно покраснел. — Активная комсомолка. Будем ее выдвигать. — Он посмотрел на заместителя и продолжал уже жестче, с едва ощутимой неприязнью: — А Володин… Вы его джинсы видели?
— Нет.
— Экстра-класс, — насмешливо улыбнулся Эсадзе. — Сто рублей пара. Продают дамы в туалете, это, знаете, в подвале, Столешников, пять.
— Так… Но, вероятно, он сам не мог там купить?
— Вот и я говорю: какие связи надо иметь… — притворно вздохнул Эсадзе.
«Неприязнь к Володину так и прет, — отметил Миронов. — Почему? Влюблен в Зину? Или искренне презирает тех, кто якшается со спекулянтами? Подумаем… А все же факт сам по себе имеет определенное значение. Володин связан с ценностями. Если учитывать случай с джинсами, кристальной честностью не блещет. Это уже попахивает. А вот насчет нападения на Володина в момент перевозки золота — все оказалось чистым вымыслом. Никто не напал. Значит, будут действовать иначе. Как?»
…Миронов выехал из ворот завода и сразу же увидел Пашутина. Тот стоял на краю тротуара и умоляюще махал рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78