Существуют ли пределы, вносимые ограни-
ченностью времени, необходимостью быстрых решений?
Ниже мы рассмотрим по очереди все эти темы.
Определение задачи
Первое, что необходимо выяснить,- стремится ли
индивид к образованию понятия осознанно? Вернемся
к нашему гипотетическому субъекту, упомянутому в пре-
дыдущем разделе. Его поведение в значительной степени
зависит от того, имеется ли у него установка на обнаруже-
ние допускающих экстраполяцию свойств определенного
139
класса влиятельных людей, или просто он стремится к без-
думному запоминанию того, кто из встреченных им людей
влиятелен, а кто нет. Многие классические эксперименты
по образованию понятий, начиная со знаменитого иссле-
дования Халла [16], строились на применении инструк-
ций, внушающих испытуемому, что его задача сводится
к запоминанию имен, присвоенных различным предъяв-
ляемым ему фигурам, а не к тому, чтобы понять, каковы
определяющие свойства примеров,имеющих одинаковые яр-
лыки. И все же из тщательно поставленных экспериментов
Рида 122] мы знаем, что эта предварительная установка
испытуемого приводит к значительным отличиям, даже если
понятия, которые должны быть образованы, просты по
своей природе. Когда испытуемый пытается только за-
помнить имена, количество случаев успешного обнару-
жения основания для классификации составляет 67%;
в случае же, когда инструкция предписывает поиск такого
основания, доля успешных обнаружений повышается до
86% - это, заметим, касается весьма простых понятий.
Р. Браун [6] считает, что одна из функций слов - на-
талкивать человека на возможности образования по-
нятий. В лекциях по биохимии мы говорим студентам:
<Теперь рассмотрим вещество гистамин>. Эти слова пре-
дупреждают слушателей, что сейчас будет определено
некоторое понятие и что нужно обратить внимание на
возможные определяющие признаки, по которым примеры
этого понятия отличаются от всех других. Вполне воз-
можно, как об этом с такой силой и убедительностью заявил
Гольдштейн [10], что люди различаются той установкой,
с которой они подходят к встречаемым событиям. Одни
постоянно стремятся к созданию понятийных классифика-
ций, другие воспринимают события конкретно, с помощью
простых категорий тождества (<данная вещь во всех ее
проявлениях>, а не <данная вещь как член класса вещей
w)). Много глубоких и нерешенных проблем связано с во-
просом о том, что именно побуждает человека к деятель-
ности по образованию понятий; очевидно, полную картину
такого рода деятельности мы получим только тогда, когда
этингоблемы будут решены.
Второй вопрос, связанный с определением задачи,
касается ожиданий индивида, связанных с природой по-
нятия, с которым ему приходится иметь дело. Некоторые
из наших собственных исследований показали, что, когда
140
характер искомого понятия не определен, люди склонны
полагать, что это некоторое простое конъюнктивное по-
нятие фактического типа. Действительно ли прав был
А. Кожибский [18], когда полагал, что представители за-
падной культуры склонны к некоторым предпочтениям
в пользу конъюнктивной классификации, унаследованной
еще от так называемой аристотелевской логики? Отражают
ли трудности в обращении с дизъюнктивными, относитель-
ными и вероятностными понятиями сложность самих этих
понятий или же они отражают лишь определенную склон-
ность лиц, решающих задачи?
Ответа на эти вопросы пока дать нельзя. Не подлежит
сомнению, что культурные или субкультурные факторы
играют определенную роль. Химик-органик, если считать
органическую химию субкультурой, склонен пользоваться
относительной классификацией, по крайней мере в рабочее
время. Например, бепзольные кольца - это, по существу,
относительное понятие. Можно предположить, что у фи-
зиков, занимающихся квантовой механикой и теорией яд-
ра, вырабатывается склонность к вероятностным поня-
тиям, неразрывно связанным со спецификой этих дисцип-
лин. Хотя всякое обобщение требует некоторого скачка,
можно утверждать, по-видимому, что основной тенденцией
развития современной науки является движение в направ-
лении вероятностно-относительных понятий: классы со-
бытий определяются через вероятность того, что значения
определенных признаков находятся в некотором отно-
шении друг к другу. С точки зрения экономики, стра-
ны классифицируются как благополучные или неблаго-
получные (в пределах некоторого отрезка времени) в за-
висимости от среднего состояния споего платежного ба-
ланса. Ботаника, конъюнктивная классификационная схе-
ма которой в прошлом считалась классической, ныне имеет
дело с такими понятиями, как экологический баланс, или
с приближениями к некоторым формам кульминации, в
которых конкретные разновидности почвы, климата и
флоры находятся в состоянии квазистационарного равно-
весия.
Следующая сторона определения задачи, на которую мы
уже указывали выше, связана с определенными пред-
расположениями субъекта к определенным признакам, ко-
торыми он руководствуется в процессе образования по-
нятия. Так обстоит дело в особенности в случае, когда мы
141
стоим перед задачей построения серии систематических
категорий долговременного пользования, например, в гео-
логии зоологии и антропологии. Самое поразительное
в этом явлении предрасположения (англ. predilection
от лат. praedilegere - <выбирать заранее>) состоит в том,
что индивид обычно не спешит отказываться от предпочи-
таемых, но не определяющих признаков, даже если встре-
ченные им примеры убедительно доказали их случай-
ность и бесполезность, причем это относится к поведению
как обычных испытуемых, так и ученых. В той мере, в ка-
кой человек понимает задачу образования понятия как
задачу доказательства справедливости своей оценки опре-
деляющих признаков, это находит отражение в система
последовательности решений, изменяющих гипотезу в
результате получения опровергающих данных.
Нуждается в освещении и еще одна скрытая сторона
определения задачи - своего рода <семейная тайна> пси-
хологов,- поскольку она, безусловно, влияет на то, кан
участники эксперимента ведут себя в связи с образованием
понятий. Дело в том, что большинство экспериментальных
исследований в области изучения мыслительных процессов
носит характер игры с двумя участниками. Испытуемые
в психологических экспериментах склонны рассматривать
их как испытание своих способностей. В результате ошиб-
ка может иметь иные последствия, вероятно более серьез-
ные, чем те, которые обычно имеют место в случае более
элементарной познавательной деятельности. Испытуе-
мый поэтому может оказаться вынужденным играть на-
верняка как при выборе гипотез, так и при выборе при-
меров, подлежащих обследованию. Единственный про-
тиводействующий фактор, однако, может уменьшить при-
влекательность этой стратегии осторожности. Испытуемый
может подойти к задаче, исходя из предположения, что
экспериментатор для испытания его способностей не стал
бы выбирать легкую задачу. Так, нередко испытуемые
начинают пробовать сложные подходы к проблеме, в то
время как простые приводят к цели быстрее, и просто-
душно признают это, когда обнаруживают, что задача
проще, чем они думали. Мы неставим здесь этой деликат-
ной проблемы, но лишь указываем на нее как на важный и
постоянный фактор, определяющий поведение испыту-
емых в экспериментах по изучению мыслительных про-
цессов.
142
И наконец, последний момент в определении испытуе-
мым задачи состоит в его ожидании того, что он понимает
под успешным решением или успешным продвижением
вперед в решении задачи. Зиммель [24] сообщает, что один
из испытуемых в ее эксперименте просил разрешения
продолжать работу после нахождения решения задачи на
том основании, что найденное им решение <неизящное>.
Смедслунд [25] рассказывает о другой крайности: один из
его испытуемых в вероятностном эксперименте с многими
признаками работал некачественно и не проявлял никакого
усердия. Когда его спросили о причинах такого поведения,
oil заявил, что, с его точки зрения, его <система> вполне
удовлетворительна, что он <работал хорошо в рамках
данных обстоятельств> и что, наконец, он <не отвечает за
свои ошибки, поскольку они неизбежны> (стр. 39). Эти
два противоположных случая показывают, насколько
принятая испытуемым система поведения зависит от того,
как он понимает свою задачу. В одном случае испытуемый
стремится к <изящному> решению, в другом удовлетво-
ряется результатом чуть лучшим, чем случайный выбор.
Эти уровни требований характерны тем, что ими в зна-
чительной мере определяется тот момент, когда индивид
стабилизируется и прекращает нелегкий процесс поиска
существенных признаков и отношений. Таким образом,
все факторы, имеющие отношение к установлению уровня
притязаний (равным образом ситуационные и личностные),
влияют в определенной степени на понимание задачи и тбм
самым на цели, формирующие стратегию поведения.
Другим аспектом уровня требований является глубина
понимания, которой испытуемый стремится достигнуть
в своем решении. Мы выделяем этот момент, поскольку он
имеет особое значение для овладения понятием на уровне
поведения и на уровне словесного отчета. Очень многие
математики способны прийти к правильному решению за-
дачи значительно раньше, чем они оказываются в состоя-
нии описать шаги, приведшие к нему. Многочисленные
эксперименты по образованию понятий, в том числе наши
собственные, показывают, что испытуемые способны пра-
вильно отличать примеры, имеющие отношение к данному
понятию, от примеров, не имеющих к нему отношения,
задолго до того, как они начинают называть определяю-
щие признаки, на которых основаны их суждения. Дока-
аательством тому служат работы Халла [16], Смоука [261
143
и Уолка [29]. Адкинз и Лайерли [11 указывают, что суще-
ствует множество различных факторов, способствующих
успеху прохождения теста <прогрессивных матриц>. Этот
тест применяется в двух формах: в одной испытуемый дол-
жен опознать правильный ответ, а в другой - дать его
самостоятельно. Мы не знаем, изменяется ли поведение
человека, если он стремится овладеть понятием практи-
чески в противоположность словесному овладению им.
Есть, однако, доказательства, что эти два вида образования
понятия достигают различных уровней в последовательно-
сти выборов, причем у людей, хорошо решающих задачу,
это различие выступает более отчетливо. По крайней мере
Тёрстон [28] утверждает, исходя из Бутиле [4], что твор-
ческое решение задачи выражается именно в этом, по-
скольку реальные действия индивида с более богатым во-
ображением значительно опережают его возможности дать
словесную формулировку задачи. Остается выяснить,
отражается ли этого рода различие в структуре после-
довательности выборов при решении задачи.
Характер
встречаемых примеров
Вернемся ненадолго к нашему гипотетическому ино-
странному гостю, стремящемуся обнаружить определя-
ющие признаки влиятельного лица. На первых порах он
вооружен определенным запасом мудрости. Хотя наш
субъект в состоянии различать многие признаки людей-
примеров, с которыми он встречается, он все же достаточно
умен, чтобы понимать, что некоторые из них, по-видимому,
важнее, чем другие, и не станет тратить времени на раз-
мышления о том, стоит ли обращать внимание, скажем, на
размер обуви. Но даже после того, как он упростит си-
туацию, сведя ее к наиболее вероятностным факторам
(таким, которые доказали свою полезность при выделении
влиятельных лиц у него на родине), оставшиеся для про-
верки факторы все еще чрезвычайно разнообразны с точ-
ки зрения характера задачи и той стратегии, которую он
должен принять. Эти факторы различаются прежде всего
количеством возможных гипотез, на основании которых он
может выдвинуть истинный критерий для вывода о вли-
ятельности человека. Допустим для конкретности, что
144
имеется четыре вероятностных признака с тремя различи-
мыми значениями. Скажем, возраст (до 35,35-50, свыше 50),
уровень доходов (высокий, средний, низкий), вероиспове-
дание (католик, иудей, протестант) и видимая агрессив-
ность (сильная, умеренная, слабая). При условии, что по-
нятие влиятельного человека является (как и полагается
для нас, наследников Аристотеля) конъюнктивным, число
различных комбинаций четырех признаков с тремя раз-
личными значениями оказывается устрашающим. Так, по-
нятие <влиятельный человек> может определяться значе-
ниями всех четырех признаков и включать всех, кто уме-
№ ренно агрессивен, богат, придерживается протестантского
вероисповедания и старше 50 лет. Или оно может опре-
деляться значениями только двух признаков: богатство
и принадлежность к протестантизму; богатство и умерен-
ная агрессивность; возраст свыше 50 и высокая агрессив-
ность и т. д. Чем богаче признаками встреченные примеры
и чем больше число различимых значений каждого при-
знака, тем больше гипотез придется перебирать. В этом и
состоит первый ограничивающий фактор, связанный с ха-
рактером примеров, с которыми сталкивается субъект в
процессе решения задачи.
Здесь мы можем отметить, что одним из принципиаль-
ных факторов, определяющих различие между страте-
гиями, является скорость, с которой они устраняют аль-
тернативные гипотезы о том, какие значения признаков
существенны для отождествления примеров некоторого
понятия. Более того, чем больше число рассматриваемых
признаков и, следовательно, число альтернативных ги-
потез, подлежащих устранению, тем выше потребность
в принятии стратегии быстрого устранения этих гипотез,
если времени мало или если число возможных встреч с при-
мерами ограничено трудностью их достижения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63