Но Стефания ничего не могла поделать. Они не так близки, как раньше, и не поверяли друг другу своих секретов. У каждой была своя жизнь.
Судья Ферфакс начал говорить, и Стефания оставила мысли о чувстве вины. Она только нашла время подумать о том, как удивительно, что она и Сабрина будут жить вдали друг от друга, что она нашла Гарта, который будет любить ее, а ей предстояло стать хорошей женой.
Глава 5
Замок вырос прямо из зеленых холмов Хемпшира, его башни и бастионы столетиями были окрашены в бледно-серый цвет. Окна-бойницы глубоко врезались в каменные стены. За ним — лес буковых деревьев с медными листьями, похожий на сверкающий бронзовый занавес, шевелившийся под июньским бризом.
— Замок Тревестон, — сказала Стефания благоговейным тоном, вспомнив письмо Сабрины. — Восемьдесят комнат, тысяча двести акров земли под фермами и парками… Гарт, смотри! — закричала она. — Павлины!
Гарт замедлил движение автомобиля, в котором они ехали, и посмотрел на двух павлинов, на замок, на серебристо-голубое озеро, которое, видимо, раньше было рвом, заполненным водой.
— Уютненький домишко, — сказал он с иронией, однако замок произвел на него впечатление. «Как будто из сказки», — подумал он. Паренькам с ферм Миннесоты и профессорам со Среднего Запада трудно поверить в реальность таких вещей. Но замок стоял. Прекрасный, выдержанный в красивых пропорциях, огромный, больше, чем сама жизнь.
— Можешь себе представить Сабрину, живущую здесь после замужества? — спросила Стефания. — Чувствую себя… карликом. Как будто я вторгаюсь в дом, построенный для великанов. Даже не представляю, как она в нем живет.
— Спроси лично у нее, — предложил Гарт и остановил машину.
Подошел слуга, открыл дверцы автомобиля и внес багаж в дом. Они вышли из машины и немного погуляли вместе с хозяйкой.
— Я думаю об этих людях, — сказала Сабрина. — Не о четырехстах годах войн, рыцарях и королевских процессиях, а о семье, особенно о черных овцах.
Они втроем гуляли по тропинкам, прорезавшим заросли из тысяч розовых кустов. Сабрина рассказывала о черных овцах в семействе Лонгвортов.
— Думаю, они были в каждом поколении, иногда опускаясь до полного скотства, но в основном это просто эксцентричные люди, которые ведут себя, как им нравится. Среди них обязательно есть тот, на кого все указывают пальцем.
Стефания засмеялась:
— Даже сейчас?
— Нет, насколько мне известно. Я думаю, что Дентон хотел бы быть как раз таким. Хотя его отец и совет директоров боятся общественного мнения и скандала.
— Я не знала, что он еще и работает. Как же так… Иметь столько времени для путешествий и для того, чтобы быть рядом с тобой.
— Он работает, когда ему заблагорассудится. Похоже, у него своя система…
Они гуляли, разговаривали. Гарт шел чуть позади, поглядывая на высокие изгороди Тревестонского лабиринта.
— Гарт! Мы уходим, — крикнула Стефания, — ты желаешь осмотреть дом?
— Как хочешь, — сказал он. Стефания показывала ему письмо Сабрины, в котором та описывала лабиринт: треугольник, каждая сторона которого длиной двести футов, построенный в 1775 году Стонтоном Лонгвортом как лабиринт заборов, где посетитель мог бродить часами, не находя выхода. Гарт заглянул во вход, прикидывая, какие геометрические формулы мог использовать Стонтон Лонгворт.
«Попробую попозже, — подумал он. — Или завтра, после церемонии бракосочетания». Войдя в дом, Гарт пошел на голос своей жены, но вдруг обнаружил, что это была Сабрина, что-то говорившая в библиотеке. Странно, что с годами голоса сестер остаются одинаковыми, несмотря на то, что они живут в разных странах.
— …отреставрировали потолок, — сказала Сабрина, жестикулируя, и Гарт в который раз подумал, что, хотя этот дом больше похож на музей, все равно он так красив, как никакой из тех домов, что ему приходилось видеть. Залы, все как один, были величественны, удивительно пропорционально и сказочно оформлены, от панелей и резных паркетов до красивых окон с рамами, покрытыми занавесками из камки цвета слоновой кости. Замок был построен в 1575 году сэром Уильямом Лонгвортом, членом Особого совета королевы Елизаветы, который получил в награду за свою службу землю в Тревестон-Виллидж. Через пятьдесят лет его внук нанял величайшего архитектора Англии Иниго Джонса перестроить южную часть, а также добавить еще три зала и Большую лестницу. Другие наследники сделали свои дополнения. Получилось восемьдесят залов и комнат, а в девятнадцатом веке были усовершенствованы фермы и парки. Построена узкоколейная железная дорога, благодаря которой можно было ездить по всему поместью.
В главном зале Тревестона давала свои представления Шекспировская труппа, а поколения дальновидных Лонгвортов заполнили замок бесценными коллекциями картин Тициана, Рембрандта и Гейнсборо, редкими книгами и другими печатными изданиями, гобеленами семнадцатого столетия и мебелью.
— Конечно, я не могу просто так повесить картину или купить себе новый ковер, когда захочется, — сказала Сабрина Стефании позже, когда они сели на балконе спальни пить чай. — Это — первое правило. Но все равно, разве здесь не замечательно?
— Ты прекрасно выглядишь, — сказала Стефания. — Можно ли быть такой счастливой, как ты выглядишь?
Они засмеялись, вспомнив события четырехлетней давности. Четыре года сестры были в разлуке. В то время, когда Стефания поселилась в Эванстоне, Сабрина закончила Сорбонну, переехала в Лондон и поступила на работу в антикварный магазин Николса Блакфорда на Лоундес-стрит. Она жила одна в маленькой квартирке, завела новых друзей, помогла организовать два благотворительных аукциона. И в письмах она никогда не упоминала о своих чувствах. Но теперь она могла, по мнению Стефании, позволить себе это, потому что так прекрасно быть вместе. Она вспомнила взгляд Сабрины. Любовь и благодарность.
— Ты счастлива, да? — спросила она.
— Счастлива и возбуждена, — ответила Сабрина. — Я думаю, с Дентоном то же самое. Он такой… относится ко всему миру так, как будто это один из тревестонских парков. Ты даже не можешь себе представить, как он могуществен.
— О да, могу, — сказала Стефания сухо, посмотрев на кровать-канапе, где лежали вещи Сабрины, которые служанка сложила и упаковала для медового месяца; на стол стиля Регентства, на шкаф для одежды, на двухстворчатые двери балкона, на котором они сидели.
— Нет, дело не в деньгах, — возразила Сабрина. — Я хочу сказать, что, конечно, деньги — это прекрасно… Ведь я жила на одну свою зарплату с того момента, как приехала в Лондон. И дело даже не в том, что отец у Дентона — виконт, хотя это тоже имеет значение. Главное — путь, который избрал Дентон.
— Ты не нуждаешься в Дентоне, чтобы быть уверенной в себе.
— Нуждаюсь, в том-то и дело. Ты знаешь, как я всегда старалась произвести впечатление на людей, чтобы понравиться… Ладно, посмотри на маму, как она довольна мной и моим блестящим замужеством.
— Мама и так тебя любит.
— Возможно, но ты когда-нибудь видела ее в таком радостном настроении?
— Нет, — призналась Стефания.
На следующий день, глядя на Сабрину после церемонии бракосочетания, Стефания подумала, что она никогда не видела женщины, которая была бы настолько уверенной в себе. «Королева, — подумала она. — Я никогда не буду выглядеть так. Или иметь замок». Она почувствовала прилив зависти, но он тут же прошел, как только Сабрина повернулась к ней и их взгляды встретились. «Я только желаю ей быть счастливой», — подумала она.
Губы Сабрины послали ей тихое «спасибо», после чего Дентон повел ее представить гостям, которые выстроились в шеренгу.
— Моя дорогая Сабрина, ты взяла Лондон штурмом, — сказала герцогиня Уэстфордская. Она излучала восхищение, каким обычно женщины не балуют тех, кто моложе и красивее их. Сабрина приняла ее слова с улыбкой. Она была в свадебном наряде из белого шелка и шифона. Ее шею украшало тройное ожерелье из жемчуга и бриллиантов — свадебный подарок мужа. Под стать ожерелью была диадема, сверкавшая, как звезды, в ее прекрасных волосах. Герцогиня поцеловала ее. — Я не обвиняю Айрис за то, что она взяла тебя в плен для своего сына. Если бы я обнаружила тебя первой, ты бы стала моей.
— Но это я взял ее в плен, — возразил Дентон. — Мама только нашла ее. Она искала письменный стол и нашла Сабрину.
— Она нашла и письменный стол тоже, — засмеялась Сабрина. — Я продала его ей, после чего она пригласила меня на чай.
— Превосходный вкус, — сказала леди Айрис Лонгворт герцогине. — Сабрина помогла меблировать дом в Вашингтоне… Разумеется, вы знакомы с ее отцом, заместителем Госсекретаря?
— Да. — Герцогиня кивнула, менее озабоченная, чем ее подруга Айрис, рекомендациями Сабрины.
— Герцогиня, — раздался нетерпеливый голос. — Позвольте мне поцеловать мою старую подругу. — Габриэль де Мартель подошла и поцеловала Сабрину в обе щеки. — Ты выглядишь как женщина, у ног которой весь мир и тебе будут дарить его по кусочкам.
— Если не найду чего-нибудь получше, — добавил Дентон.
— Ну а что могу подарить тебе я, кроме луны? — спросила Сабрина.
— О, забудь про луну. Я ее хотел когда-то, но сейчас мне нужна ты. — Он держал Сабрину за руку, а она улыбалась этому человеку, глядя в его круглое лицо. Взгляд его черных глаз был обычно суров, но когда они смотрели на нее, то становились мягкими и нежными.
— Я даже сейчас все еще не могу поверить, что ты моя. Шеренга двинулась.
— Сабрина, вы проведете неделю у нас в Рэмстеде…
— Скажи, что да, я очень рассчитываю на это. Нас будет очень мало, двадцать — тридцать человек, так мы сможем действительно все познакомиться.
— Но мы ожидаем вас в Харлетон-хаусе в августе, Сабрина, не забудь.
— Сабрина, Дентон говорил тебе, что мы приглашаем вас на две недели в Колбернское аббатство в сентябре?
— Сабрина, ты уже наняла секретаря? Я могу порекомендовать…
— Когда будет готов ваш лондонский дом, Сабрина?
Я очень много слышала о нем.
— Никогда.
— Прошу прощения?
— Мы до конца своих дней будем ездить в гости в лучшие дома и замки, из одного в другой. Нам предлагают на выбор столько уютных гнездышек, что мы не нуждаемся в собственном.
Айрис Лонгворт взяла ее за руку и улыбнулась:
— Тебя осудят, если ты будешь посмеиваться над приглашениями наших друзей. Они относятся к этому очень серьезно.
Сабрина кивнула:
— Спасибо.
Она понимала, что в ее голосе не слышалось раскаяния, но, по крайней мере, она не улыбалась при этом, хотя так хотелось рассмеяться. Ее все забавляло. Она посмотрела на шеренгу, снова ища там Стефанию, но между ними оказалась Лаура, кивая одобрительно, поскольку Сабрина посмотрела в ее сторону. «Я подарила маме самый лучший антиквариат, — подумала Сабрина, — зятя, знатному роду которого четыре века». Гордон был не в таком восторге от выбора дочери. Ему больше нравился Гарт, чем Дентон.
— Более надежен, — сказал он. — Более серьезен. —
Отец считал, что он более похож на самого себя, однако был дружелюбен с Дентоном. Сабрина почувствовала, что она, наконец, сделала приятное обоим родителям сразу.
А Стефания? Она отступила назад, чтобы посмотреть на сестру: спокойная, тихая, любезная, в то время как шестьсот чужих людей приветствуют ее и говорят об их поразительном сходстве.
За Стефанией Сабрина увидела Гарта. Он смотрел на нее с удивлением, которое даже не пытался скрыть. Она знала, что он думает, и, прежде чем повернуться к гостям, слегка улыбнулась ему, как бы извиняясь.
Гарт отошел к окну. Он пытался совместить образ Сабрины, оставшейся у него в памяти, с этой веселой, живой женщиной, сверкавшей в облаке свадебного наряда, распространявшей тепло и жизнерадостность вокруг себя. Где та холодная, неприступная дама, которая была на их свадьбе четыре года назад в Брин-Море? Где та свояченица, которая нанесла пару коротких визитов по случаю рождения их двоих детей, общаясь большей частью со Стефанией?
Гарт знал, что он никогда не был знаком с этой женщиной. Или в ней что-то изменилось… Или в прошлом Сабрина искусно скрывала свой настоящий характер.
Он посмотрел на свою жену. В длинном розовом платье, которое ей Сабрина купила в Париже, она была красива мягкой красотой, в легких пастельных тонах. Стефания сказала, что набирает вес, чего Гарт не заметил. Она затмевает своей красотой и манерами любую женщину здесь, за исключением Сабрины, держит себя весьма благородно рядом с аристократами Англии. Гарт гордился ею.
— Ах, хитрец, сбежал, — сказала Сабрина, тихо смеясь, неожиданно оказавшись возле него. Шеренга подходила к концу. — Я бы тоже хотела. Давай возьмем Стефанию и куда-нибудь исчезнем.
— А муж?
— Дентон обсуждает автомобильные гонки, он инвестирует одну из них для Гран-при. Ты знаешь что-нибудь о Гран-при? Я тоже не знаю ничего, но у меня есть подозрение, что скоро буду знать. Хотя именно сейчас я испытываю глубокое желание найти местечко, где я могла бы снять туфли.
Он засмеялся. Они освободили Стефанию от беседы с толстым графом, который говорит только о спаниелях, как объяснила Стефания, когда они проскользнули в маленький кабинет.
— Он сказал, что бракосочетание напомнило ему последнюю собачью выставку. Они посмеялись вместе. Сабрина сняла туфли и со счастливым вздохом устроилась калачиком на диванчике.
— О, как мне вас не хватало! Никто не может смеяться над тем, над, чем смеюсь я, кроме вас. Стефания, как ты можешь оставаться в туфлях? Два часа стоять в этой очереди!..
Сидя на другом краю диванчика, Стефания решительно покачала головой.
— Я не могу снять их. Могу беседовать с твоими лордами, сидеть за твоим столом, но я не могу снять свои туфли. С этим все в порядке, — добавила она быстро. — Ты великолепна.
Сабрина успокоилась:
— Я так рада. Я боялась…
— Что я буду завидовать?
— Не совсем так. Тебе могло показаться, что внимание обращают только на меня.
— О нет. Я так не думаю. Странно? Может быть, по тому, что у меня есть нечто свое, что мне нравится.
— Ты больше не чувствуешь себя в тени? Стефания секунду подумала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78