.. Этот образ жизни… Миссис Тиркелл в нем смыслит гораздо больше, чем она. Нет, у нее не было и тени утонченности сестры и уверенности в обращении со слугами. Стефания чувствовала себя не в своей тарелке в таком дивном и роскошном мире. Теперь-то она поняла, что была права тогда в антикварном магазине господина Су, назвав себя «ограниченной домохозяйкой». Ну, вот что теперь делать? Одно слово, один жест и, пожалуйста: она и сестра будут выставлены на всеобщее посмешище! Миссис Тиркелл явно ожидала распоряжений. Стефания уже физически ощущала ледяной ветер и вся дрожала. Что ей оставалось делать, как не прятаться здесь всю неделю? Зато никто не станет тыкать в нее пальцем, никто не будет презрительно усмехаться…
— Миледи, вы нездоровы? Может быть, закрыть окно? «Ах, вот откуда этот ветер! Боже, что же ей сказать?»
— Нет, — взяв себя в руки, проговорила Стефания. — Все хорошо, миссис Тиркелл. Воздух теплый. Но, похоже, я что-то подцепила в Китае… Возможно, восточный грипп или… Словом, я решила побыть несколько дней дома.
И никаких развлечений. Покупки я возлагаю на вас… Ну и остальное, как обычно.
Тревожные морщинки пересекли лоб миссис Тиркелл.
— Доктор Фарр мог бы заглянуть к вам сегодня, миледи…
— Нет, нет, ни в коем случае! Я сама позвоню, если станет хуже. Но я уверена: скоро все пройдет. Через несколько дней. Может быть, через неделю я вернусь к нормальной жизни…
— Вы не поедете в «Амбассадор», миледи?
— Нет. Возможно, через пару дней.
— В таком случае… Если вам ничего не нужно…
— Да, благодарю вас, миссис Тиркелл, за заботу.
— Ну, тогда я покидаю вас. Завтракайте. Приятного аппетита… Кажется, здесь немного холодновато. Я бы могла в одну минуту согреть комнату…
— Миссис Тиркелл! Спасибо, не надо.
— Хорошо, миледи, как скажете. Ухожу. Стефания взяла в руку ложку. Раз уж ей суждено стать затворницей, необходимо увидеть в этом и хорошие стороны. Где еще можно отыскать столь роскошную келью? Где еще заключенных кормят так отменно? Она грустно улыбнулась, пробуя нарезанную тонкими ломтиками дыню и клубнику. Вареные яйца и пирожки уже остыли, но она была настолько голодна, что ела все подряд. Выпив чаю, Стефания почувствовала себя лучше.
«Ничего, погулять одна я смогу, — твердо решила она, окончательно отделываясь от подавленности. — Конечно, смогу!»
Но сначала нужно было тщательно исследовать шкафы и два французских комода, находящихся в спальне. Накануне вечером она мельком взглянула на хранившиеся в них вещи, почувствовав тонкий аромат тканей. Поначалу она планировала каждый день примерять по паре-тройке нарядов, но, начав, уже не могла остановиться, как будто ее завели в модный салон и оставили там одну. Шелковое и кружевное нижнее белье, кашемировые свитера и шелковые блузки, костюмы, утренние и вечерние платья, туфли, платки и шали. А драгоценности, запрятанные в выложенные изнутри бархатом русские ларцы?
Она как раз примеряла очередное вечернее платье, когда снова — ни с того ни с сего — у нее поменялось настроение. Платье было из сиреневого шелка, держалось на плечах при помощи тонких тесемок и расширялось внизу. Подхватив легкий жакет, под стать платью обшитый пурпурной тесьмой, Стефания подошла к зеркалу и взглянула на свое отражение.
На нее смотрела… Сабрина.
Как это могло случиться? Она стояла перед зеркалом, а видела в нем сестру. Та же царственная осанка, то же легкое покачивание на носках, тот же гордо вздернутый подбородок, те же яркие глаза, губы, чуть скривившиеся в ожидании… Она оглядела себя с головы до ног, с плеч до черных туфель на высоком каблуке. Жакет она держала одним пальцем, перекинув его за спину. Голову слегка наклоняла. Восторженно улыбнулась и сделала глубокий реверанс отражению леди Сабрины Лонгворт.
«Нет ничего, — ликуя в душе, подумала она, — чего бы я не могла сделать!»
Наполненная энергией, она быстро отыскала справочник с пометками и позвонила в «Амбассадор».
— Я заеду за корреспонденцией, Брайан, но не более того. Немного простудилась. Так что, если не будет ничего чрезвычайного, я отдохну несколько дней дома. Когда бы вы хотели устроить себе выходной?
— В четверг, миледи, если не возражаете.
— Великолепно.
Она прислушивалась к своему голосу и была им довольна. Мягкий и одновременно уверенный. У нее никогда не было никого в подчинении, поэтому она не знала, как разговаривать с такими людьми, как Брайан. На том конце провода ее голос восприняли как голос хозяйки. В четверг она сходит за корреспонденцией Сабрины.
Миссис Тиркелл вернулась встревоженная: не стало ли миледи хуже? Она застала Стефанию за странным занятием: та вытряхивала содержимое своих сумочек на кровать и, кажется, что-то не могла найти.
— Собираюсь пойти прогуляться, миссис Тиркелл. Ваш чудесный завтрак исцелил меня. Эта неделя должна пройти спокойно, так что вы можете каждый день ждать меня к ужину. Вы не видели моих часов? Не могу найти.
— Разве вы не клали их на обычное место, миледи? Стефания внутренне вся напряглась.
— Не помню. Я вчера так устала, что едва дорогу-то домой нашла. И только хорошо запомнились ваши восхитительные бисквиты…
— Вот же они! — с триумфом в голосе воскликнула миссис Тиркелл. — Несмотря на усталость, вы положили часы на обычное место.
Стефания действительно увидела часики, покоящиеся в небольшой коробочке на туалетном столике.
— Удивительно, — пробормотала она.
— Ах, миледи, — всплеснула руками экономка. — Привычка есть привычка…
Стефания взглянула на часы. Почти половина четвертого. Она изумилась. И куда только подевался целый день? Пенни и Клифф уже должны быть… Впрочем, что это она? Дети уже вернулись домой. Только их дом в Эванстоне. И Сабрина, наверно, ждет, не дождется… Сабрина!!! Надо позвонить сестре! Сколько сейчас в Эванстоне? Половина десятого утра, кажется. Нормально. Она вовремя об этом вспомнила.
Но едва не забыла… Осознание своей вины жгло сердце Стефании. Как она могла не вспоминать целые сутки о своей семье? Как она могла?! Как посмела?..
— Когда вам подать ужин, миледи? — осведомилась миссис Тиркелл.
— А… Как обычно. Я ненадолго.
Она проводила взглядом экономку и проследила, чтобы та закрыла за собой дверь. Стефания села в шезлонг, поставила телефонный аппарат к себе на колени, на минуту закрыла глаза и мысленно перенеслась в Эванстон. Там был ее дом, по потолкам которого ходили тени от листвы дубов, росших во дворе. Там была ее кухня, выкрашенная так, что при солнечном свете казалась обмазанной медом. Там были ее дети… Она представила, как они в эти минуты как раз кидают в портфели свои учебники, тетради, свертки с едой и собираются уходить в школу. Может, ушли уже. Она представила себе спину мужа, уходящего на работу. А где Сабрина? Одна сидит. Возможно, продолжает знакомиться с домом.
Стефания задорно улыбнулась, попросив соединить ee со своим номером в Эванстоне.
— Я говорю с хозяйкой дома? Это леди Лонгворт из Лондона. Мне бы хотелось…
— Стефания!!! — раздался на том конце провода крик Сабрины. — О, слава Богу, Стефания! Стефания поджала ноги под себя, как она всегда делала, когда намечался долгий разговор. Она начала с вопросов о детях и о Гарте, потом стала рассказывать о своих приключениях.
— Сабрина, — спросила вдруг она. — Ты когда-нибудь говорила мне, что привыкла класть свои часы в коробочку на туалетном столике?
— Должно быть, говорила. Не помню. А что?
— Скорее всего, говорила, потому что вчера вечером, перед тем как лечь спать, я положила их именно туда. А я так устала, что ничего не соображала. Да еще эти бисквиты миссис Тиркелл меня совсем с толку сбили. Сабрина рассмеялась.
— Она так гордится своими бисквитами. И знает, что я безумно люблю их.
Погоди, на твой день рождения она еще сделает!
— Кстати! Мне позвонить тебе в день рождения? Ты всегда звонишь мне, и Гарт может подумать…
— Зачем? Я просто скажу ему, что мы приятно поболтали, когда ты позвонила, чтобы узнать о моей поездке. Спокойно наслаждайся этой неделей и не бери в голову телефонные звонки.
Стефания почувствовала нетерпение в голосе Сабрины.
— Ну, хорошо, пожалуй, ты права. Спешишь куда-то?
— Ужасно много дел. По дому хватает работы, да еще в бакалею забежать надо…
Стефании все это было очень хорошо знакомо: домашние дела, уборка, готовка, прочая ежедневная рутина. И все сама — никаких тебе экономок, никаких слуг.
Они попрощались. Стефания вновь поставила телефон на колени и закрыла глаза. Ей представилось, как Сабрина бегает по комнатам ее дома, крутится на ее кухне, сидит за ее семейным столом, разговаривает с Гартом, подкладывает в его тарелку, касается его рукой…
Она захотела позвонить снова и еще поговорить, но поняла, что Сабрина действительно занята. «В конце концов, — подумала Стефания, — на данный момент это ее дом. Мне не стоит вмешиваться. Она же не лезет в мои нынешние дела».
Не долго думая, она выбежала из спальни и на одном дыхании преодолела все лестничные пролеты до парадной двери дома. Неделя пройдет быстро и незаметно. Было бы глупо провести ее, сидя в шезлонге и думая о прошлой жизни. Пришло время познакомиться с окрестностями.
Обогнув парк, она вышла на Слоан-сквер и с улыбкой обратила внимание на его контрастность: старинный театр «Ройял Корт», а напротив него — современный магазин Питера Джонса. В центре — фонтан с барельефами Карла Второго и его любовницы Нелл Гунин. Известные персонажи английской истории, кажется, любезничали… «Респектабельный Лондон, — подумала Стефания. — Старый добрый Лондон. Предоставляет своим гостям полную свободу выбора, смотри, что хочешь. Не то, что Чикаго, где тебе прямо в глаза лезут нарочитые „туристские достопримечательности“. А здесь тихо и покойно, здесь тебя не стараются поразить и сбить с толку».
Стефания во все глаза смотрела по сторонам, размышляя над тем, как бы наполнить предстоящую неделю всевозможными приключениями, о которых потом можно было бы вспоминать всю жизнь. Глухое затворничество не прельщало ее, хотя она и понимала, что это самый надежный способ не провалиться.
Гуляя по Слоан-стрит, она восхищенно окидывала взглядом лощеные витрины художественных салонов, антикварных магазинов, обувных и книжных лавок. Особенно притягивали к себе выложенные под стеклом драгоценности и ювелирные изделия. «Никаких покупок сегодня! — твердо повторяла она про себя, решив беречь деньги. — Об этом даже и не думай». И тем не менее, не найдя в себе достаточных сил сопротивляться, она не удержалась от того, чтобы не приобрести коробочку конфет в «Бендиксе» и крохотный пузырек духов в «Тейлор оф Лондон».
Стефания неспешно прогуливалась по улицам и, как ребенок, сосала леденцы. Она чувствовала в себе внутреннюю легкость, независимость: взмахни руками — и полетишь! Поначалу эти ощущения смущали ее, казались странными, непонятными. Но, минуя «Детский базар», она, наконец, осознала: «Никто не знает, где я. Никто меня не ждет. Никому я не должна. Я одна. Сама по себе. Инкогнито. Свободна. Как это здорово!..»
Она разглядывала встречавшихся по пути прохожих. Некоторые смотрели на нее мрачным взглядом, хмурились, беззвучно шевелили губами. Другие открыто восхищались ее красотой. Большинство же не обращало на женщину никакого внимания, будучи погруженными в свои заботы. Никто не пялился на нее. Многие, наверно, думали, что она нездешняя. Но самой Стефании так уже не казалось. Она купила иллюстрированный журнал, ловко и быстро отсчитав нужную сумму незнакомыми монетами, чем вполне удовлетворила продавца. Глядя по сторонам на местные достопримечательности, она без труда отыскала обратную дорогу домой. Ключ легко лег на руку, и дверь была открыта с первой же попытки.
Миссис Тиркелл сообщила, что почта ожидает ее на столе в кабинете. Экономка отважно приблизилась к Стефании и осторожно спросила, как самочувствие у миледи, не беспокоит ли ее больше восточный грипп…
Леди Лонгворт понравилась смелость миссис Тиркелл, которая всячески старалась показать, что она не боится заразиться от хозяйки, а если и заразится, то воспримет это как должное.
Пока Стефания поднималась в кабинет, который был расположен на третьем этаже, ею вновь овладело восторженное настроение. «Нет ничего такого, — подумала она, — чего бы я не смогла сделать. Спасибо тебе, Сабрина!»
— О, миледи, совсем забыла сказать вам, — раздался снизу голос миссис Тиркелл. — Вы вернулись из поездки, и вот, пожалуйста, — цветы опять стали приносить!
— Цветы? — осторожно переспросила Стефания.
— Я поставила их в гостиной, как обычно.
— Хорошо, благодарю вас.
Стефания спустилась на этаж ниже в гостиную и замерла в дверях от изумления. Вот они! Абсурдно роскошный, доминирующий над комнатой и подавляющий все остальное букет! Три десятка красных роз грациозно поднимались из круглой хрустальной вазы. А между ними мерцали, словно яркие звезды на небосклоне, десять огромных белых орхидей!
Никогда в жизни ей еще не приходилось видеть что-либо подобное. Аромат наполнял всю комнату и притягивал к цветам неумолимо. Стефания сделала неуверенный шаг вперед, потом еще, еще, и вот уже подошла к букету. «Боже! Немыслимо! Невозможно! Какая дикая растрата денег! И… какая прекрасная!»
К цветам была приложена записка. Стефания, не долго думая, развернула и прочитала ее:
«Добро пожаловать домой, моя возлюбленная Сабрина! Ты просила меня не звонить, и я не звоню. Но на следующей неделе я возвращаюсь в Лондон и, помня о твоей доброте и тех часах, что мы провели вместе, надеюсь на то, что ты отдашь мне один свой восхитительный вечер… а потом наконец-то и свою руку, став моей женой. Антонио».
— Миледи, — раздался сзади голос миссис Тиркелл. Стефания кинула записку в центр букета. — Княгиня Александра. Александра тут же вошла в комнату. Высокая, светловолосая, очаровательная. Стефания никогда прежде не встречалась с ней: когда в прошлом году она приезжала навестить Сабрину, Александра была во Франции. Однако едва она показалась в комнате, Стефания сразу узнала ее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78