Дэвид умирает с голоду.— Не беспокойтесь, голубочки, куда-нибудь мы вас втиснем. — Он хихикнул. — Предоставьте это Мори-и-ису.Он заглянул в свой блокнот. Мы с Дэниэлом слились со стеной.— Посмотрим, посмотрим, — нервно бормотал Морис. — За десятым столиком уже расплачиваются…Нас он по-прежнему игнорировал.«Ненавижу тебя», — подумала я.Будь я одна, я прождала бы до завтра. Но поскольку мы пришли отмечать день рождения Дэниэла и я очень хотела, чтобы ему было весело, то решила перейти к решительным действиям.— Простите, Морис, мой друг умирает с голоду, и вообще он проголодался явно не меньше Дэвида. Если не возражаете, мы бы хотели пройти за наш столик. Тот, что мы заказали.Дэниэл расхохотался. Морис с бешенством взглянул на меня, потом на Кики, будто говоря: «Боже, поверить страшно!», выхватил откуда-то два меню и с реактивной скоростью помчался через зал.Он швырнул меню на маленький столик и исчез. Ему явно не терпелось отделаться от нас поскорее.Мы сели. Дэниэл смеялся взахлеб.— Люси, это было великолепно!— Дэниэл, прости, — жалобно сказала я. — Хочу, чтобы ты получил от этого вечера максимум удовольствия, потому что у тебя день рождения, и ты был так добр ко мне, и я у тебя в вечном долгу, а что ты делал вчера вечером?— Прости? — растерялся он. — Что я делал вчера вечером?— Гм… да, — кивнула я. Надо же, как неловко вышло. Я вовсе не так хотела спросить…— Пил пиво с Крисом.— А еще с кем?— Ни с кем.Ф-ф-фууу, как хорошо!С полминуты я искренне радовалась, пока не сообразила, что в будущем бесконечно много воскресных вечеров, и в каждый из них Дэниэл определенно может познакомиться с другой женщиной.Это меня так расстроило, что я слушала его вполуха. А он, кажется, говорил, что сегодня вечером мы пойдем на какую-то комедию.— Нет, Дэниэл, погоди, — спохватилась я. — Сегодня я с тобой пойти не могу.— Правда?Может, огорчился, с надеждой подумала я.— У меня свидание.— Да ну? Отлично, Люси!Чего это он за меня так радуется?— Да, просто замечательно, — пошла в атаку я. — Он не пьяница, не лоботряс и не нищий. У него есть работа, машина, и он понравился Карен.— Отлично, — повторил Дэниэл. — Молодчина!«Молодчина? — сердито подумала я. — Неужели я настолько жалкая?»День вдруг потерял всю свою прелесть. Я сидела и молчала. Праздник у него или нет, я слишком разозлилась, чтобы вести себя прилично.— Так что теперь мы будем видеться реже, — сказала я строго.— Понимаю, Люси, — кивнул он.Мне хотелось плакать.Я сидела, надувшись, и смотрела на стол. Видимо, мое настроение передалось Дэниэлу, потому что он тоже что-то затих.Обед, увы, не удался. Еда была вкусная, но аппетита у меня не было. Я слишком сердилась на Дэниэла. Как он смел за меня радоваться? Как будто я калека или умственно отсталая.К счастью, вызывающее поведение обслуги давало нам с Дэ-ниэлом пищу для разговоров. Все они были столь высокомерны, снисходительны и, наконец, просто грубы, что к концу обеда мы невольно начали общаться.— Козел, — одними губами улыбнулся мне Дэниэл, когда наш официант прошествовал мимо нас, так и не приняв у нас заказ на кофе.— Тупой ублюдок, — хихикнув, согласилась я.Принесли счет, и мы сцепились.— Нет, Дэниэл, — упиралась я, — плачу я: у тебя день рождения.— Ты уверена?— Уверена, — улыбнулась я. Но улыбки моей хватило ненадолго: я увидела, сколько нам насчитали.— Давай пополам, — увидев мое лицо, предложил Дэниэл.— Нет уж.Мы еще немного поругались, Дэниэл сделал попытку отнять у меня счет, я не давала… В конце концов он милостиво уступил.— Спасибо за чудесный обед, Люси.— Ничего он не был чудесный, — уныло ответила я.— Неправда, — уверенно возразил он. — Я хотел здесь побывать и теперь знаю, что это такое.— Дэниэл, обещай мне одну вещь, — с жаром попросила я.— Что угодно.— Обещай, что никогда больше не придешь сюда по своей воле.— Обещаю и клянусь, Люси.Я проводила его до метро и поплелась к автобусной остановке. На душе у меня было хуже некуда.
Том оказался истинным джентльменом.Ровно в семь, как было условлено, он позвонил в дверь. И, как было условлено, не поднялся в квартиру. То, чего ему недоставало внешне — стиля, элегантности, породы, — он с лихвой восполнял развитым инстинктом самосохранения. Он был явно неглуп и сообразил, что Карен озлоблена и мстительна.Я сбежала по лестнице вниз. Том ждал в машине у подъезда. Увидев его за рулем, я испытала легкое потрясение. В общем, все было как надо, вот только на крюке в мясной лавке он выглядел бы куда естественнее. Что еще хуже, рубашку он надел красную. Хорошо, хоть кольца в носу не было.Он повез меня в ресторан — все тот же «Берег», куда я водила Дэниэла. Морис по-прежнему нес службу. На его лице отразились недоверие и негодование, когда Том, переступив порог, торжественно ввел меня в зал.Том накормил меня ужином, затем предпринял попытку затащить к себе — для продолжения знакомства, наверное.Но шансов у него не было.Парень он хороший, но я не легла бы с ним в постель, даже окажись он единственным мужчиной на планете. За что он меня и любил.Когда я отказывала ему, глаза его горели восхищением.— Может, встретимся среди недели? — с надеждой спросил он. — В театр бы сходили.— Может, — с некоторым сомнением ответила я.— Ну, в театр совсем необязательно, — занервничал он. — Можно, например, в боулинг. Или кататься в пролетке. Что захочешь, только скажи.— Я подумаю, — кивнула я, чувствуя себя отвратительно. — И позвоню тебе.— Звони, — воодушевился он. — Вот мой телефон. А это рабочий. И вот еще мобильный. И факс. Да, еще адрес электронной почты. А это домашний адрес…— Спасибо.— Звони в любое время, — с жаром воскликнул он. — Абсолютно в любое. Днем и ночью. 83 Шарлотта обрушила на нас сенсационную новость в четверг вечером, примчавшись с работы в страшном возбуждении.— Угадайте, кого я встретила! — завопила она.— Кого? — хором спросили мы с Карен.— Дэниэла, — просияла она, — с его новой подружкой!Своего лица я видеть не могла, но почувствовала, что бледнею.— С его новой… кем? — прошипела Карен. Вид у нее тоже был не очень.— Да, — зачастила Шарлотта. — Выглядел он классно. И, по-моему, искренне мне обрадовался…— А какая она, эта сучка? — продолжала шипеть Карен.Благослови ее господь! Она задала тот страшный вопрос, который я сама задать не могла.— Прелестная! — воскликнула Шарлотта. — Хрупкая, маленькая; рядом с ней я чувствовала себя настоящей слонихой. И еще у нее густая шапка темных кудрей. Она прямо куколка, на Люси немножко похожа. Дэниэл по ней с ума сходит, видели бы вы его телодвижения…— Люси не похожа на куколку, — перебила Карен.— Нет, похожа.— Нет, не похожа. Между коротышкой и куколкой большая разница, дуреха ты.— Ну, лицо все равно похоже. И волосы, как у Люси, — не отступала Шарлотта.— Ты вроде говорила, что она красивая, — фыркнула Карен.Сначала я решила, что она фыркает с презрением, но когда фырканье перешло в шмыганье носом, плечи заходили ходуном, а потом послышались откровенные всхлипы, я поняла, что Карен плачет.Счастливая! Ей, как брошенной, можно. У меня такого права не было.— Подлый, вонючий, паршивый ублюдок, — голосила Карен. — Как он смеет быть счастливым без меня? Он должен был не знакомиться с другой, а понять, что не может без меня жить! Чтоб ему работу потерять, чтоб у него дом сгорел дотла, а сам он заболел бы сифилисом… нет, лучше СПИДом… нет, лучше пусть у него будут прыщи, он их ненавидит, и еще пусть он влетит в аварию, чтоб его гребаная тачка разбилась в лепешку, а член его пусть попадет в мясорубку, а еще пусть его арестуют за преступление, которого он не совершал, и…В общем, обычный набор пожеланий для бывшего друга, который имел наглость встретить кого-то еще.Шарлотта гладила ее по спине, успокаивала, а я просто ушла к себе. Никаких чувств к ней я не испытывала, потому что была занята исключительно собой.Я была в шоке.Только что я бесповоротно осознала, что влюблена в Дэниэла.Поверить в собственную глупость было столь же трудно, как и в собственную недальновидность. Некоторое время я думала, что он мне нравится; возмутительная беспечность. Но влюбляться, тем более любить — по меньшей мере недомыслие!И подумать только, как все эти годы я смеялась над другими женщинами, что влюблялись в него! Мне и в голову не приходило, что со мной случится то же самое. Несомненно, жизнь преподала мне жестокий урок: не смейтесь, да не осмеяны будете.Я не могла мыслить здраво, ибо теряла остатки разума от острой, как боль, ревности.А еще хуже ревности был страх, что я потеряла Дэниэла навсегда. Он так давно уже ни с кем, кроме меня, не встречался, что я начала думать о нем как о своей собственности. И сделала самую большую глупость, какую только можно придумать: позвонила ему. Он один мог унять мою боль, пусть даже он сам мне ее причинил.Необычная, согласитесь, ситуация: плакать у друга на плече о своем разбитом сердце, тогда как тот, на чьем плече плачешь, сам это сердце и разбил. Но я никогда ничего не делаю по-человечески.— Дэниэл, ты один? — спросила я, ожидая, что он ответит «нет».— Да.— Можно я сейчас приеду?Он не сказал ни: «Уже поздно», ни «Что тебе надо?», ни «А до завтра отложить нельзя?»Вместо этого я услышала:— Я сам за тобой приеду.— Нет, — отрезала я. — Возьму такси. Я ненадолго.— Ты куда? — засекла меня Карен, когда я попыталась незаметно выскользнуть на лестницу.— По делу, — несколько вызывающе ответила я. Несчастье придало мне смелости.— По какому?— По личному.— К Дэниэлу, что ли?То ли она такая проницательная, то ли у нее паранойя и навязчивые мысли…— Да, — не пряча глаз, отрезала я.— Идиотка несчастная, с ним тебе ничего не светит!— Знаю, — кивнула я, шагнув к лестнице.— И все равно идешь? — опешила она.— Да.— Ни-ку-да-ты-не-пой-дешь, — отчеканила она.— Еще чего!Я успела спуститься на три пролета, и хамить оттуда было существенно легче.— Я запрещаю тебе! — крикнула сверху Карен.— А я все равно пойду.От ярости она чуть было не упала вниз.— Не хочу, чтобы ты увидела, в какую лужу села, — наконец выдавила она.— А по-моему, увидеть меня в этой луже тебе будет приятно.— Возвращайся сейчас же!— Отстань, — храбро вякнула я и пошла дальше.— Я тебя дождусь! — завопила она. — Попробуй только не прийти ночевать… 84 В такси по дороге к Дэниэлу я решила, что единственное, что я могу сделать — сказать ему, почему мне так плохо (вопреки греческому хору внутренних голосов, на все лады умолявших меня не делать этого).«Ты же знаешь: нет ничего глупее, чем говорить мужчине, которого ты любишь, что ты его любишь! — скорбно взывали они. — Особенно если он не любит тебя».«Знаю, — раздраженно отвечала им я. — Но у нас с Дэниэлом все иначе. Он мой друг, он отговорит меня. Он сам расскажет, как ужасно обращается со своими девушками».«Пусть тебя отговаривает кто-нибудь другой, — пели голоса. — Вокруг полно людей, зачем тебе нужен именно он?»«Он утолит мою боль, сделает так, чтобы мне стало легче».Ох, как я понимала эти викторианские выдумки в духе Джейн Остин: «Он никогда не должен узнать, как сильно я люблю его: я не вынесу его жалости». В особенности если человек не страдает порядочностью и может высмеять тебя, а то и разболтать все приятелям во время очередного мужского разговора. Но ко мне это не относится, решила я. С Дэниэлом гордость мне ни к чему.
Когда он открыл мне дверь, я была так счастлива его видеть, что у меня екнуло сердце.Я бросилась ему на шею; у дружбы много преимуществ, отказываться от которых только из-за того, что у него появилась новая девушка, я не собиралась.Поэтому я прижалась к нему, и он, надо отдать ему должное, прижал меня к себе еще сильнее.Наверно, он подумал, что я веду себя крайне странно, но, будучи воспитанным человеком, продолжал в том же духе. Ладно, сейчас я ему все объясню, решила я, но пока с места не двигалась. Он пока что мой друг, а значит, пока нет ничего дурного в том, что он меня обнимает. А я могу на минуточку представить себе, что он мой любовник…— Дэниэл, прости меня, но мне так нужно, чтобы ты оставался моим другом.Разумеется, это вранье, но не могла же я сказать: «Дэниэл, прости меня, но я так хочу выйти за тебя замуж и родить тебе много детей»?— Я всегда буду тебе другом, Люси, — гладя меня по волосам, растерянно пробормотал он.Вот уж спасибо, обозлилась я, но тут же взяла себя в руки. Он замечательный друг, и не его вина, что я имела глупость в него влюбиться.Немного спустя я почувствовала в себе довольно сил, чтобы отстраниться.— Так что стряслось? — спросил он. — Опять что-то с папой?— Нет, нет, с ним все в порядке.— Том?— Кто? Ах нет, бедняга Том, нет, конечно. Дэниэл, почему в нас всегда влюбляются те, кого мы не любим?— Не знаю, Люси, но так оно и есть.И половины не знаешь, нервно подумала я. Затем сделала глубокий вдох и сказала:— Дэниэл, мне нужно с тобой поговорить.Но рассказать ему, что со мной происходит, на деле оказалось не так просто, как казалось мне по дороге. Было очень неловко и стыдно.Романтическая идея прилететь к нему в расчете на то, что он поцелуями прогонит мою боль, испарилась без следа. В конце концов, у него есть девушка. А я только друг и никаких прав на него не имею. Что же мне сказать? «Дэниэл, я хочу, чтобы ты порвал со своей новой подругой»? Вряд ли.— Да, Люси, так о чем ты хотела со мной поговорить? — спросил он, потому что время шло, а я пока так ничего и не сказала.Я продолжала беспомощно разглядывать свои руки, подыскивая нужные слова.— Шарлотта сказала, что встретила тебя с девушкой, и я… ну… приревновала, — наконец выдавила я, не смея поднять на него глаза и сжавшись от стыда.Может, рассказывать ему об этом — не самая удачная мысль? Да что уж там, очень неудачная.Не надо было приезжать, у меня, должно быть, в голове помутилось! Залезла бы лучше под одеяло и перетерпела боль. Любая боль со временем проходит.— Только потому, что она невысокая и темноволосая, — торопливо прибавила я в попытке обрести утраченные равновесие и гордость. Насчет гордости, как выяснилось, я ошиблась: с Дэниэлом она была необходима. — Когда ты трахаешь грудастых блондинок, меня это не задевает, но я хорошо помню тот вечер в доме папы, когда ты отверг меня, как мне казалось, из-за того, что я не в твоем вкусе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64