— Обычно я не такой гадкий, Люси, честное слово, — клятвенно заверил он. — Это все наркотик. Наверное.— Да ничего, — с чувством легкого разочарования ответила я.— Я должен извиниться перед ним, — вскочив с постели, заявил он.— Не надо, — остановила его я. — Ложись обратно. Для извинений час слишком ранний. Успеется.Гас еще немного потоптался у двери с огорченным и подавленным видом, приоткрыл ее, выглянул.— Ушел, — с облегчением сказал он. — Путь в ванную свободен.И выскользнул в коридор.Пока его не было, я лежала в постели, весьма довольная собой. Надо признаться, я обрадовалась, когда ему стало стыдно за то, как он поступил с купленным Дэниэлом «Гиннессом». Значит, приличный человек.И неглупый — быстро раскусил Карен.Он оказался даже симпатичнее, чем мне помнилось со вчерашнего вечера: улыбчивый, привлекательный, и глаза уже не такие красные.Интересно, что будет, когда он вернется из ванной? Оденется и убежит, неловко уклонившись от обещания позвонить вечером? Почему-то мне казалось, что нет. Я надеялась, что нет.Не было этого ужасного, грязного ощущения, часто сопутствующего пробуждению в воскресное утро в собственной постели рядом с абсолютно незнакомым человеком либо в постели абсолютно незнакомого человека.Гас, по крайней мере, дождался, пока я проснусь. Не выбрался осторожно из-под одеяла, не оделся бесшумно в темноте, не зажигая света, не выскочил из квартиры, сунув трусы в карман пальто и забыв часы на моем ночном столике.Да, разбудил меня не стук захлопнувшейся за ним входной двери. Учитывая мою печальную статистику отношений с мужчинами, такое начало можно считать обнадеживающим.С Гасом я чувствовала себя спокойно и естественно. Даже не нервничала. Ну, почти.Он вернулся из ванной без халата, с розовым полотенцем на бедрах, блестя мокрыми волосами, чистый и благоухающий.Подозрительно благоухающий.Насчет его ног я не ошиблась.Роста он был невысокого, но прекрасно сложен и мужчина на все сто.Меня вдруг зазнобило и охватило нетерпение… ну… узнать его поближе.— Люси, перед тобой человек, который в данный момент своей жизни лишен почти всех покровов. — Он ухмыльнулся, явно очень довольный собой. — Лишенный покровов, вымытый гелем для душа, намазанный увлажняющим кремом, умащенный благовониями! Да! Выбирай любое, все это я проделал над собой в последние десять минут. Помнишь те дни, когда просто мыться было единственным, что от нас требовалось в ванной комнате, Люси? Они ушли и не вернутся. Мы обязаны шагать в ногу со временем, не так ли, Люси Салливан?— Так, — хихикнула я. Он был такой смешной.— Мы должны идти вперед, ибо вода не течет под лежачий камень, верно, Люси Салливан?— Верно.— Обойди хоть весь Лондон, ты не найдешь человека чище меня.— Да уж.— У тебя изумительная ванная комната, Люси. Ты по праву можешь ею гордиться.— Гм… да, наверное…Потому что мысли мои были заняты отнюдь не состоянием моей ванной комнаты.— Люси, надеюсь, это ничего, что я воспользовался туалетными принадлежностями Элизабет?— Какой такой Элизабет?— Ну, не тебе меня об этом спрашивать, сама должна знать, ты ведь здесь живешь. Разве она не твоя соседка по квартире?— Нет, здесь таких нет. Только я, Карен и Шарлотта.— Тогда она странная особа, потому что в вашей ванной полно ее вещей.— Да о ком ты наконец?— Элизабет, а как же ее фамилия? Начинается на «д»… Нет, Ардент, да, кажется, так. Элизабет Ардент, теперь я точно вспомнил, потому что подумал, вот хорошее имя для сочинительницы женских романов; во всяком случае, в ванной куча бутылочек и тюбиков с ее именем.— О господи! — расхохоталась я.Гас употребил на себя дорогущий гель для душа и лосьон для тела от Элизабет Арден, принадлежавшие Карен. Элизабет Бордель, как говорили мы с Шарлоттой, но это потому, что ужасно завидовали Карен и облизывались на ее шикарную косметику, хотя боялись ее даже пальцем тронуть.На самом деле Карен тоже ею не пользовалась: баночки и флаконы стояли на полке исключительно для декорации, чтобы производить впечатление на таких, как Дэниэл, пусть даже он, будучи всего лишь мужчиной, в упор их не заметил бы. До сегодняшнего дня я вообще подозревала, что в них ничего нет, кроме подкрашенной воды.Ой, что теперь будет…— Боже мой, — заволновался Гас, — я что, опять натворил что-нибудь не то? Совершил еше один неверный шаг — не многовато ли на сегодня? Я не должен был трогать эти штуки, да?— Не переживай, — ответила я. Переживать действительно было бесполезно — что сделано, то сделано. И если Карен поднимет крик… нет, когда Карен поднимет крик, я предложу купить ей новый набор от Элизабет Арден.— Но, Гас, я думаю, лучше тебе больше не брать вещи Карен.— Кто такая Карен? Ах да, понятно, Карен — владелица вещей Элизабет. Бедная Карен: пользоваться всеми этими бутылочками и тюбиками, на которых стоит чужое имя. Совсем как я: все мои школьные учебники, даже тетрадки, всегда были подписаны чужим именем, потому что у меня полно старших братьев… Ладно, в следующий раз возьму твои.— Вот и хорошо, — улыбнулась я, придя в восторг оттого, что следующий раз возможен.— Но что там твое? — спросил он. — На всех остальных флаконах было написано «Бутс», и, надеюсь, ты не станешь убеждать меня в том, что они принадлежат тебе, потому что я пока из ума не выжил и помню, как тебя зовут. Твоя фамилия Салливан, а не Бутс.— Извини, Гас, — возразила я, завороженная, околдованная захватывающими дух виражами нашего разговора, — но вообще-то, все флаконы с надписью «Бутс» мои.— Ладно, пусть, только помни, что ты нарушаешь закон о достоверности рекламы, — ухмыльнулся он, добавив вскользь: — А такая красивая женщина заслуживает лучшей участи.У меня кровь прилила к щекам. Комплименты в исполнении Гаса с его неподражаемым выговором звучали очень сексуально.— Спасибо, — запинаясь, пробормотала я.— Люси, — произнес он, подошел, сел подле меня на кровать и взял меня за руку. Рука у него была гладкая и теплая. Моя рядом с ней казалась крохотной.Люблю чувствовать себя маленькой рядом с мужчиной. Пару раз я встречалась с очень плюгавыми парнями и должна сказать, ничто не приводит меня в уныние сильнее, чем необходимость ложиться в постель с мужиком, у которого задница меньше и ляжки тоньше, чем у меня самой.— Мне правда неловко, — искренне сказал Гас, большим пальцем круговыми движениями гладя мою ладонь, отчего я затрепетала от восторга. Я едва слышала, что он говорит.— Ты ужасно милая и очень мне нравишься, — робко продолжал он, — а я уже наломал кучу дров, хоть мы только что познакомились. Иногда я шучу не вовремя, а если что-то для меня действительно важно, совсем дурею. Прости.Сердце мое растаяло. Я и так на него ничуть не сердилась, а после этой маленькой речи почувствовала к нему просто небывалую, мучительную нежность.— А что до тех баночек в ванной, может, лучше мне самому поговорить с Карен и объяснить ей…— Хорошо, — кивнула я.— Если ты говоришь… А теперь, Люси, пойдем гулять.Он много раз смешил меня, но это предложение рассмешило просто до колик.— Почему ты смеешься, Люси?— Я? Гулять? В воскресенье?— Ну да.— Нет.— Почему?— Потому что на улице мороз.— Оденемся потеплее, и все. И пойдем быстрым шагом.— Но, Гас, я вообще не выхожу из дома по воскресеньям с октября по апрель, разве только в «Карри» по вечерам.— Значит, пора начать. А что за «Карри»?— Индийский ресторанчик за углом.— Название что надо.— Ну, на самом деле он называется не «Карри», а «Звезда Лахора» или «Алмаз Бомбея», не помню точно.— И вы ходите туда каждое воскресенье?— Да, каждое воскресенье вечером и заказываем всегда одно и то же.— Хорошо, может, потом и мы туда заглянем, но сейчас, Люси, мы идем в Холланд-парк, это в нескольких шагах отсюда.— Правда?— Ну да. Ты давно живешь здесь, Люси Салливан?— Года два, — небрежно бросила я, стараясь, чтобы «два года» прозвучало как «две недели».— И за все это время ни разу не выбралась в парк? Стыдно, Люси, стыдно.— Гас, я не особенно люблю дышать свежим воздухом.— А я очень.— А телевизор там есть?— Есть.— В самом деле?— Нет, конечно. Я сам тебя буду развлекать, не волнуйся.— Ладно.Я была очень довольна. Я была просто в восхищении. Он хочет провести со мной весь день!— Можно я надену этот свитер?— Можно. Хочешь, совсем забирай. Терпеть его не могу.Гас долго рылся в ящиках моего комода и наконец откопал громоздкий темно-синий шерстяной джемпер, который связала мне мама.Я ни разу не надевала его именно потому, что она связала его для меня. Связала слишком свободно, не натягивая нитку, так что ворот получился огромный, как жернов; просто удивительно, как ей это удалось — уж тянуть-то она умеет лучше всех на свете. Я в нем похожа на гигантскую черепаху.— Классно! Спасибо, Люси Салливан! 25 Я пошла в душ, а когда вернулась, комната была уже пуста — Гас куда-то делся, и меня охватила легкая паника. Я боялась, что он совсем ушел, но еще больше — что он еще здесь. С его редкостным умением создавать скандальные ситуации я не была уверена, что, даже несмотря на его трогательное раскаяние, ему можно позволить бродить по квартире без присмотра.Перед глазами у меня встала жуткая картина: Гас лежит в постели между Дэниэлом и Карен и болтает без умолку, не обращая внимания на то, что им пришлось внезапно и без всякого желания прервать свои любовные игры. Но все оказалось в порядке.Гас нашелся за столом в кухне в обществе Дэниэла и Карен. Все они пили чай и ссориться не собирались. Наоборот, к моему огромному облегчению, они прекрасно поладили, мирно беседовали о том, о чем принято беседовать за утренним чаем, и даже Гас с Дэниэлом как будто нашли общий язык и предали забвению беззаконное распитие Гасом шести банок чужого «Гиннесса». Карен и Гас общались как лучшие друзья.— Люси? — просиял Гас, когда я появилась на пороге кухни. — Входи, садись и подкрепи свои силы здоровой пищей.— Привет, — невнятно откликнулась я, несколько ошарашенная этой неформально-дружественной обстановкой. Я была не то чтобы раздражена, а как-то обескуражена — вероятно, потому, что все эти люди, которые познакомились только благодаря мне, и без меня чувствовали себя прекрасно.— Я объяснил Карен, что нечаянно воспользовался ее шампунем от Элизабет Арден, — с невинным видом заметил Гас, — а она говорит, что все в порядке.— Право, какие пустяки, — прощебетала Карен, улыбаясь Гасу, Дэниэлу и мне.Ничего себе пустяки! Спорю на что угодно: Карен не проявила бы и малой доли той кротости, если бы к вышеозначенной косметике от Элизабет Арден притронулись мы с Шарлоттой.Просто Гас ей понравился, ясное дело.А может, Дэниэл минувшей ночью показал себя героем-любовником. Но уж об этом-то я еще успею узнать. Она сама расскажет нам все в подробностях, как только мужчины уйдут.На прогулку я собиралась долго. Труднее всего на свете одеться якобы просто и без затей и при этом выглядеть милой, женственной и стройной. Намного труднее, чем выбрать наряд для вчерашнего ужина с Дэниэлом. Когда идешь дышать свежим воздухом, вся штука в том, чтобы одеться так, будто тебе совершенно все равно, что на тебе надето: так, схватила, что под руку попалось, не выбирая. Я надела джинсы — а что было делать, больше ничего не оставалось, — хотя терпеть их не могу, потому что в джинсах сразу видно, какие у меня жирные ляжки.Свои ляжки я ненавижу с детства и отдала бы что угодно, только бы они похудели. Я даже молилась об этом один раз. Мы пошли к Рождественской мессе (мама требовала, чтобы мы ходили к мессе всей семьей, и я научилась мириться с этим. За ропот и пререкания нас лишали мороженого за обедом). Когда священник возвестил, что теперь каждый может попросить господа о самом сокровенном, я помолилась, чтобы у меня были стройные ноги. После службы мама спросила, о чем молилась я, а когда узнала, пришла в ярость и заявила, что о таких вещах просить бога недостойно и неприлично. Тогда я, устыженная, вернулась в церковь, смиренно склонила голову и помолилась, чтобы господь даровал стройные ноги ей, папе, Крису, Питу, бабушке Салливан, голодающим в Африке и всем остальным, кому они нужны.Но господь не вознаградил мое бескорыстное рвение, ляжки у меня остались такие же неизящные, как были, и тогда я поняла, что единственный способ зрительно уменьшить их — окружить большими предметами. Поэтому я надела тяжелые, громоздкие ботинки. Потом пришлось несколько смягчить походный вид пушистым розовым джемпером из ангоры цвета «девичья мечта» и просторной курткой в черно-синюю клетку, в которой я кажусь маленькой и хрупкой.Следующий час я провела, стараясь создать впечатление, будто я кое-как заколола волосы на макушке. Потребовалась целая вечность, чтобы уложить мои кудряшки так, словно они разлетелись от случайного порыва ветра.Затем последовал тщательный обильный макияж, которого вообще не должно быть заметно на лице, будто я совсем не красилась, а только умылась холодной водой: естественный румянец, чистая белая кожа, ясные глаза и свежие губы.
Гаса я обнаружила в гостиной, увлеченного беседой с Карен, Шарлоттой и Дэниэлом. Казалось, что их связывают узы ближайшей дружбы, что они знают друг друга всю жизнь. Сердце мое радостно подпрыгнуло. Я хотела, чтобы он понравился моим соседкам по квартире и друзьям. И чтобы они понравились ему.Хотя, если можно, не настолько явно.Хуже взаимной неприязни между вашим парнем и вашими знакомыми и близкими может быть только одно: чересчур пылкая симпатия. Она способна привести к ужасным осложнениям, непониманию и интимным проблемам.Тем временем Шарлотте позвонил Саймон, и она, уже накрашенная и надушенная, возбужденно готовилась к выходу.— Презервативы, — лихорадочно бормотала она, копаясь в сумочке, — презервативы, презервативы, тут они или нет?— Вы ведь только пообедать собираетесь, — заметила я.— Люси, твоя наивность меня удивляет, — надменно возразила она. — А, вот… черт, всего один… а какой? Ага, с ароматом ананаса. Ладно, сойдет.— Люси, ты прекрасно выглядишь, — восхищенно сказал Дэниэл.— Ага, правда. Очень красивая, — подтвердил Гас, оборачиваясь, чтобы разглядеть меня получше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64