Помимо унижения и всего прочего, на меня накатило такое одиночество, как будто я в самом деле никогда не выйду замуж.— А вот я в самом деле никогда не выйду замуж, — буркнул Дэннис. — Мне не разрешат.Слово «разрешат» он произнес с яростью.— Прости мне мою невольную бестактность, — извинилась я, боясь, что Дэннис заведет свою волынку о нарушении гражданских прав гомосексуалистов, которым необходимо позволить вступать в законный брак так же, как «производителям» (так он упорно называл гетеросексуалов).— Я почувствовала себя старой, всеми забытой, пустой и жалкой, понимаешь?— О-о-о, дорогуша, еще как понимаю, — поджал он губы.— Дэннис, прошу тебя, не надо со мной этих штучек.— Ты о чем?— Не называй меня «дорогушей», — взмолилась я, — это так надуманно. Ты ведь ирландец, не забывай.— Да пошла ты…— Вот, совсем другое дело. Так о чем я? Ах да, поверить не могу, что в двадцать четыре часа все настолько изменилось.— Ночь всего чернее перед рассветом, — мудро заметил Дэн-нис. — Значит, ты познакомилась с ним в субботу вечером?— Да.— Должно быть, он и есть тот, кого тебе нагадали, — продолжал он, сказав в точности то, что я хотела услышать.— Может, и так, — застенчиво согласилась я. — Знаю, в это нельзя верить, и ты, пожалуйста, никому не говори, что я верю, но думать-то никто не запрещает?— Можно я буду у тебя на свадьбе подружкой невесты?— Конечно!— Только, наверное, я не смогу быть в розовом, потому что в нем я страшон как смертный грех!— Ладно, ладно, выбирай любой цвет, какой захочешь, — отмахнулась я. Мне было интересно говорить только о Гасе, без всяких лирических отступлений. — Дэннис, он именно тот, кто мне нужен, он совсем как я. Если б я поднялась к богу и описала ему идеального мужчину, и бог был бы в хорошем настроении, он послал бы мне Гаса.— Правда? Он настолько хорош?— Да. Дэннис, мне немножко стыдно так думать, но он слишком хорош, чтобы встретиться мне случайно. Наверно, гадалка оказалась права. Я чувствую, что это должно было произойти.— Обалдеть можно, — зачарованно протянул Дэннис.— И вся моя жизнь, мое прошлое теперь видятся мне в новом свете, — философски продолжала я. — Все те ужасные типы, с которыми я проводила время в прошлом, тоже были не просто так. Ты ведь помнишь, как я плыла по жизни от одного мерзавца к другому?— Помню, и даже слишком хорошо.— Так этого, извини, больше не будет. Видишь ли, Дэннис, все это время я шаг за шагом неосознанно приближалась к Гасу. Все эти потерянные годы, когда мне казалось, что я блуждаю в непроглядной чаще, я, оказывается, была на верном пути.— Как думаешь, может, и у меня то же самое? — с надеждой спросил он.— Просто уверена. Меня целой и невредимой провели по минному полю не тех мужчин, — все больше увлекаясь, рассуждала я, — ну разве что пару раз слегка задело, и вот впереди, на той стороне, забрезжил просвет, а там меня ждал Гас. Дэннис, если б я только знала, что моему одиночеству когда-нибудь придет конец!— Если б мы оба знали, — заметил Дэннис, без всякого сомнения вспомнив все вечера, что он провел, выслушивая мои излияния.— Надо было верить.— Меня надо было слушать.— Мы понятия не имели, что нам предстоит, к чему подводит нас жизнь, — с увлажнившимися глазами говорила я, — раньше я считала себя хозяйкой собственной судьбы, капитаном своего корабля. И, знаешь, Дэннис, подозреваю, что оттого-то в моей жизни и царила такая неразбериха, что я сама направляла ее течение…— Ладно, хватит, — нетерпеливо перебил меня Дэннис. — К черту философию, я вижу, к чему ты клонишь, теперь расскажи мне о нем. И поточнее, пожалуйста!— О, он замечательный, правда замечательный, все у него как надо. Я чувствую, что он хороший человек.— Подробнее, — отрывисто буркнул Дэннис. — Мускулы у него есть?— Ну, вроде…— Значит, нет.— Почему же нет? Он довольно мускулистый.— Высокий?— Нет.— Что значит «нет»?— Значит, невысокий.— То есть низкий.— Ладно, Дэннис, пусть низкий. Но ведь я тоже низкая, — торопливо добавила я.— Люси, вечно тебе нравятся какие-то недомерки.— Кто бы говорил, — возразила я. — Человек, который балдеет от Майкла Флэтли!Дэннис повесил голову от стыда.— Человек, который сто раз смотрел по видео все серии «Танцев на воде», — добила его я.Однажды ночью, в сильном подпитии, Дэннис имел неосторожность признаться мне в этом.И теперь горько сожалел о содеянном.— Мир велик, — робко заметил он. — В нем есть место для любых вкусов.— Вот именно, — кивнула я. — Так что, может, Гас и низкий…— Да, он низкий.— …но он очень симпатичный, у него великолепное тело и…— Он работает по вызову? — с надеждой спросил Дэннис.— Почему-то мне кажется, что нет.Мне жаль было разочаровывать Дэнниса, но я не могла ему лгать. Все равно, увидев Гаса, он и сам бы понял, что тут ему не обломится.— Значит, он много пьет?— Значит, он любит тусовки.— Понятно. Пьет много.— Дэннис, ради бога, не будь таким злым, — закатила я глаза. — Подожди, вот познакомишься с ним — и полюбишь его, даю слово! Он замечательный, такой веселый и обаятельный, умный, славный и, богом клянусь, действительно сексуальный! Может, он и не в твоем вкусе, но мне кажется верхом совершенства!— Так в чем проблема?— То есть?— Ну, не может же все быть хорошо, верно?— Отстань, — рассердилась я. — Знаю, до сих пор мне не особенно везло, но…— Я имею в виду не мужчин, с которыми встречалась ты, — вздохнул он, — а мужчин вообще. Лучше меня этого никто не понимает.— Дэннис, — раздельно сказала я, — по-моему, проблем нет.— Верь мне, — возразил он, — должны быть. Он богатый?— Нет.— Что, совсем бедный?— Ну… он получает пособие…— Люси, не продолжай! Почему ты всегда связываешься только с нищими оборванцами?— Потому что я смотрю глубже, чем ты. Ты думаешь только о том, какие на парне шмотки, как он подстрижен и какие носит часы.— Может, и так, — обиделся Дэннис, — зато ты об этом совсем не думаешь!— И вообще, — продолжала я, — я с ними не связываюсь, просто так получается.— Жила бы ты в Калифорнии, тебе бы такие слова с рук не сошли… Ладно, неважно. Так почему он живет на пособие?— Это не то, что ты думаешь, — бросилась объяснять я. — Он не лоботряс, не бездельник. Ни одно из любимых определений моей мамы к нему не подходит. Он музыкант, и ему трудно найти работу.— Как, опять музыкант?— Да, но этот совсем не такой, а я, чтоб ты знал, глубоко уважаю тех, кто мирится с финансовыми затруднениями ради искусства.— Знаю.— И сама с радостью забросила бы свою ежедневную каторгу, если бы обладала хоть каким-нибудь талантом.— Но ты действительно согласна связать жизнь с тем, у кого нет и никогда не будет денег? Только не заводи бодягу про любовь, которая все победит, и про то, что духовное важнее материального. Давай рассуждать практически.— Не возражаю. Просто я не уверена, что моих денег хватит нам двоим на такую жизнь, к которой, кажется, привык Гас, — признала я, чувствуя себя довольно неловко.— А в чем дело? Он нюхает кокаин?— Нет, — сказала я, потом подумала и добавила: — А может, и да.— Придется тебе работать по вечерам. Точнее говоря, придется тебе идти на панель, если он привык к такой жизни.— Заткнись, я же тебе рассказываю — сегодня вечером мы с Гасом ходили в пиццерию…— Но ведь сегодня воскресенье, почему же вы не пошли в индийский ресторанчик, как его там?..— Потому что туда пошли Дэниэл и Карен, а у них, похоже, большое взаимное чувство, и я не хотела им мешать.— Дэниэл и Карен? — побледнев, взвизгнул Дэннис. — Карен и Дэниэл?— Ну да. — Я и забыла, что Дэннис влюблен в Дэниэла.— Та Карен, что здесь живет? Карен Макхаггис, или как там ее зовут? Помнится, что-то вызывающе-шотландское. Боже, как печально! — Он действительно выглядел расстроенным. — Мне необходимо выпить.— Там должна быть какая-то бутылка.— Где?— Вон там, в книжном шкафу.— Простые вы люди — держите выпивку в книжном шкафу.— А что делать? Книг у нас нет, надо же хоть что-нибудь туда поставить.Он оглядел полки.— Не вижу.— Но она точно там была.— Сейчас нет.— Может, Карен с Дэниэлом выпили… Прости, прости! — спохватилась я, увидев, как он скривился.— Помяни мое слово, у них это ненадолго. — Голос у него слегка дрожал. — Ты же знаешь, он голубой.— Ты это говоришь обо всех мужчинах на свете.— Дэниэл действительно голубой. Рано или поздно он про-зреет. И, когда это произойдет, я буду рядом.Мне не хотелось огорчать его, но как быть! Все мои знакомые нетрадиционной ориентации упорно твердят, что любой нормальный мужик — скрытый гомосексуалист. 29 Дэннис снова сел, хватаясь за грудь, и минут пять глубоко дышал, а я ерзала от нетерпения. Наконец он сказал:— Все, теперь порядок. Я справился.— Отлично, — с энтузиазмом продолжала я, — так вот, в пиццерии у Гаса не было денег — ну да, разумеется, не было, потому что их не было ни накануне, ни в тот день раньше, и, хоть он и очень одаренный человек, не думаю, чтобы в числе его талантов наблюдалась алхимия…— И потому тебе пришлось платить за себя и за него.— Именно. Гас выпил бутылок десять «Перони» и…— Десять бутылок вина!— Успокойся, — сказала я. — Меня это в принципе совершенно не напрягает, к тому же «Перони» — вино очень легкое, но и за него надо платить.— А у тебя не возникает ощущения, что он тебя использует? — искоса глядя на меня, спросил Дэннис.Эта мысль посетила меня еще днем, когда мы сидели в пабе, и я страшно расстроилась, потому что больше всего боюсь, что меня сочтут идиоткой и будут водить за нос.Но ссоры из-за денег я ненавижу. Они напоминают мне о детстве, о том, как мама с красным, искаженным лицом кричала на папу. Никогда не буду так себя вести.— Нет, Дэннис, не возникает, потому что в ресторане он говорил мне такие чудесные вещи…— И за это не жаль десяти бутылок вина?— Ничуть.— Что ж, послушаем.— Он взял меня за руку, — медленно начала я, стараясь создать нужное настроение, — и сказал серьезно-серьезно: «Люси, я очень тебе благодарен». А потом сказал: «Ненавижу сидеть без денег, Люси, — внимание, Дэннис, — особенно когда встречаю такую девушку, как ты». Как тебе такое заявление, а?— Что он имел в виду?— Он сказал, что я прекрасна, как богиня, и меня нужно водить в самые шикарные места и дарить мне самые красивые вещи.— Вот только от него ты их не дождешься.Дэннис умеет быть очень грубым.— Заткнись, — рассердилась я. — Он сказал, что мечтает водить меня по дорогим ресторанам, покупать мне цветы и шоколадные конфеты, и норковые манто, и встроенные кухни, и электроножи, и эти маленькие пылесосы, которыми можно чистить мягкую мебель, и все, чего моя душа пожелает.— А чего желает твоя душа? — вкрадчиво спросил Дэннис.— Она желает Гаса.— По-моему, мы говорим уже не о душе.— Какой же ты пошляк! Ты вообще когда-нибудь думаешь о чем-то, кроме секса?— Нет. А еще что он говорил?— Что маленькими пылесосами очень здорово убирать из карманов пальто всякую труху.— Хорош, — фыркнул Дэннис. — Просто чудо как хорош, принц, да и только. Электроножи, пылесосы и норковые манто, с ума сойти!Но он не знал и половины, а мне не хотелось рассказывать дальше. Мне не нужны были его злобные комментарии, я жаждала сопереживания и дружеской радости, соответствующей моему настроению.Дело в том, что с этого момента наш с Гасом разговор несколько запутался, если не сказать — зашел в тупик.— Ты любишь цветы? — спросил он меня.А я ответила:— Да, люблю, цветы — это чудесно, но я и без них живу полноценной жизнью.— А шоколад? — спросил он.— Да, шоколад люблю ужасно, но недостатка в нем не испытываю.— Не испытываешь? Интересно! — Он озабоченно нахмурился и, кажется, впал в глубокое уныние. — А чего я, собственно, ожидал? — скорбно произнес он после недолгой паузы. — Да еще от такой красивой женщины, как ты. Хватило же ума подумать, что могу быть единственным в твоей жизни мужчиной! Скажу, не тая, Люси: меня предупреждали. Предупреждали неоднократно, желая мне только добра. Полегче с этой твоей гордостью, Гас, говорили мне. Но разве я слушал? О нет, нет и еще раз — нет! Надо мне было войти в тот смутный чертог и поверить, что у такой богини, как ты, найдется минутка для простого смертного. Когда, должно быть, плененные твоей красотой поклонники складывают к твоим стопам трепещущие сердца за один только благосклонный взгляд.— Гас, прошу тебя, перестань. О чем ты вообще говоришь? Нет, нет, все в порядке, — сказала я официанту, прибежавшему на этот взрыв эмоций. — Нет, правда, ничего не надо, спасибо.— Пока вы здесь, принесите мне еще одну такую же, — вмешался Гас, размахивая перед носом у официанта бутылкой «Перони» (то была, если не ошибаюсь, девятая). — Я, разумеется, говорю о вас, мисс Люси Богиня Салливан — надеюсь, действительно «мисс»?..— Да.— …и поклонники, что приносят тебе шоколад…— Гас, у меня нет поклонников, которые приносят мне шоколад.— Но ты ведь сама сказала…— Я сказала, что не испытываю недостатка в шоколаде. Это правда. Но я сама его покупаю.— Вот как, — медленно произнес он. — Покупаешь сама. Понятно…— Вот и хорошо, — рассмеялась я. — Хорошо, что понятно.— Независимая женщина, Люси, вот кто ты, оказывается, такая. Не хочешь быть никому ничем обязанной, и ты, безусловно, права. «Будь верен себе одному», примерно так всегда завещал мне наш общий друг Билли Шекспир.— Прости, кому я не хочу быть обязанной?— Поклонникам.— Гас, никаких поклонников нет.— Никаких?— Ни одного. Во всяком случае, в данное время.Я все-таки не хотела, чтобы он счел меня полной неудачницей.— Но почему?!!— Не знаю.— Ты же красивая.— Спасибо.— Никогда прежде не слышал, чтобы близорукость была национальной особенностью англичан, но, похоже, так оно и есть. Это единственное объяснение, которое я могу найти.— Еще раз спасибо.— Перестань говорить «спасибо». Я серьезно.Наступила вполне приятная пауза, в течение которой мы просто сидели и улыбались друг другу. Глаза Гаса слегка остекленели — вероятно, от избытка «Перони».Но Дэннису все эти подробности знать необязательно, и потому я передала эту сцену следующим образом:— Люси, можно спросить тебя кое о чем? — начал Гас смущенно. — До меня тут случайно дошло, что у тебя в настоящий момент нет поклонника… Могу ли я надеяться, что это место ва-кантно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64