— Я угощаю!Боже! Как будто солнце вышло из-за туч — у Гаса появились деньги! То был знак свыше, что все будет замечательно, и Гас обо мне позаботится.— Ладно, — улыбнулась я.— Нет, я настаиваю, — громко повторил он, замахав на лежащий на столе кошелек руками.— Хорошо, — кивнула я.— Если ты не позволишь, я обижусь. Да, сочту личным оскорблением, если ты не дашь мне заплатить за этот раз, — продолжал он все с тем же пылом.— Гас, — сказала я, — я ведь не спорю.— Ага. Ясно! Ну, тогда ладно, — слегка растерялся он. — Что ты будешь?— Джин с тоником, — робко пробормотала я.Он отправился к стойке и вскоре вернулся с джин-тоником для меня и кружкой пива и порцией виски для себя. Лицо у него потемнело от раздражения.— Боже правый, — возмущался он, — это же грабеж среди бела дня! Знаешь, сколько с меня взяли за твой джин с тоником?«Явно не больше, чем мне придется истратить на тебя за сегодняшний вечер, — подумала я. — Почему тебе всегда надо брать по два напитка, тогда как другой заказывает по одному?»Но вслух я только кротко извинилась, потому что не хотела портить вечер, которого так ждала.Впрочем, его плохое настроение, как всегда, почти сразу прошло.— Твое здоровье, Люси, — улыбнулся он, чокаясь своей пивной кружкой с нагло выпрошенным мною бокалом джин-тоника.— Твое здоровье, — кивнула я, стараясь говорить искренне.— Я пью, следовательно, я существую, — с ухмылкой провозгласил Гас и одним глотком осушил полкружки.Я натянуто улыбнулась. Обычно его остроумные замечания восхищали меня, но сегодня вечером что-то нет.Все шло не так, как я ожидала.Я совершенно не знала, о чем говорить с Гасом, а ему, как видно, было просто лень общаться. Былая непринужденность сменилась неловкостью и стеснительным молчанием — во всяком случае, с моей стороны. Я отчаянно хотела исправить ситуацию, преодолеть барьер напряжения, но мне не хватало духу взять инициативу на себя и начать разговор.Гас тоже ничего не предпринимал. Казалось, он и не замечает, что мы оба молчим. И, как я поняла несколько позже, не замечает и меня.Он пребывал в полном согласии с собою и миром, сидя в удобном кресле, с сигаретой и пивом, довольный собой, оглядывая зал паба, кивая или подмигивая знакомым, — в общем, наблюдая за течением жизни.Расслабленный, как земноводное.С рекордной скоростью разделавшись со своими двумя напитками, он сходил к стойке и принес себе еще два.Мне он не предложил и кока-колы. Да, если уж на то пошло, и раньше предлагал нечасто, почти никогда. Просто, насколько я помню, тогда меня это не задевало. Зато теперь…Мы сидели и молчали; потом Гас залпом влил в себя оставшиеся полкружки и, не успев даже проглотить, выдохнул:— Твоя очередь, Люси.Я как робот поднялась со стула и спросила, что ему взять.— Пинту пива и маленькую, — невинно ответил он.— А больше ничего? — язвительно поинтересовалась я.— Огромное спасибо, Люси, — проигнорировав мою иронию, искренне отозвался он, — ты ангел доброты. Мне бы еще подымить.— Подымить?— Купи сигарет.— Сигарет? Каких?— «Бенсон и Хедж».— Сколько?Этот вопрос его развеселил.— Хватит и двадцати, но, если ты действительно хочешь купить мне еще…— Нет, Гас, не хочу, — холодно отрезала я.Ожидая заказа у стойки бара, я задумалась, что именно так меня разозлило, и решила, что, пожалуй, виновата сама. Я заранее настроила себя на разочарование. Я слишком многого ждала. И мне слишком много надо…Мне было просто необходимо, чтобы Гас обхаживал меня, уделял мне внимание, говорил, как соскучился по мне, какая я красивая, как безумно он меня любит.А он не стал. Не спросил, как у меня дела, не объяснил, где его носило и почему почти четыре месяца никак не давал о себе знать.Но, видимо, я хотела слишком многого: в последнее время жизнь совсем не радовала меня, и я надеялась, что Гас станет моим спасителем. Что позаботится обо мне. Что я смогу вручить ему свою сломанную жизнь со словами: «Вот почини, пожалуйста». Я хотела всего сразу.Успокойся, твердила я себе, пытаясь привлечь внимание бармена, радуйся тому, что есть. По крайней мере, ты с ним. Разве он не вернулся? Он все такой же остроумный и заводной, как раньше. Чего тебе еще?К столику я вернулась с полными кружками и новыми надеждами.— Молодчина, Люси, — кивнул Гас и жадно припал к пиву.Не прошло и двух минут, как он заявил:— Надо бы еще выпить, а? — И без паузы добавил: — Платишь ты.У меня внутри что-то оборвалось.Я благотворительностью не занимаюсь. Во всяком случае, больше не занимаюсь.— Правда? — не в состоянии скрыть свое раздражение, проронила я. — С каких это пор здесь принимают к оплате воздух?— Ты о чем? — настороженно глядя на меня, спросил он.— Гас, — с мрачным удовольствием сказала я, — у меня больше нет денег.Что не полностью соответствовало истине: у меня оставалось достаточно на дорогу домой и даже на порцию картошки фри, но об этом я ему сообщать не собиралась. Узнай он, что деньги все-таки есть, вытянет все до последнего гроша.— Ты ужасная женщина, — засмеялся он. — Не пугай меня так.— Я серьезно.— Да ладно тебе, — отмахнулся он. — У тебя ведь есть такая волшебная маленькая карточка, которая выдает деньги из щели в стене. Раз, и все.— Да, но…— Так чего же ты ждешь? Давай, Люси, не будем тратить время зря. Беги, добудь деньжат, а я посижу здесь и постерегу наши места.— А сам-то ты, Гас?— Ну, я думаю, пока ты ходишь, я успею управиться еще с одной пинтой…— Нет, я не о том. Разве у тебя нет кредитной карточки?— У меня? — возопил он и согнулся пополам от смеха. — Ты это серьезно?Нахохотавшись всласть, он скорчил гримасу, дабы дать мне понять, что он думает, будто я сошла с ума.Я молча ждала, пока он уймется.— Нет, Люси, — выдавил он, наконец успокоившись. — Нет, Люси, у меня ее нет. И сроду не было.— Так вот, Гас, представь себе, у меня тоже.— Но я же знаю, что у тебя-то она есть, — фыркнул он. — Я видел, как ты ею пользовалась.— Больше нет.— Ладно врать-то!— Гас, это правда. Банкомат проглотил. Потому что у меня на счету не осталось денег.— Не осталось? — потрясенно протянул он.«Что, съел?!» — злорадно подумала я.Но мне тут же стало стыдно. Нечестно срывать зло на Гасе из-за того, что я сержусь на папу.И вдруг ужасно захотелось рассказать Гасу все, объяснить, почему со мной трудно, отчего я стала угрюмой и вздорной. Хотелось понимания и снисхождения, ласки и сочувствия. Поэтому я без промедлений начала скорбную повесть о жизни с папой, необходимости давать ему деньги, вечной их нехватке, о…— Люси, — нетерпеливо перебил меня Гас, — я знаю, что нам делать, — сверкнув улыбкой, уверенно сказал он. — У тебя ведь есть чековая книжка?Чековая книжка? Я несколько оторопела. Чековая книжка? Какое отношение это имеет к тому, что я несчастна?— Так вот, бармен — мой знакомый, — с сияющими глазами продолжал Гас. — Он обналичит твой чек, если я за тебя поручусь. Выписывай чек, Люси, и дело в шляпе, — прямо-таки лучился счастьем Гас.— Но, Гас, — возразила я, чувствуя себя, хоть и не следовало бы, мошенницей, — у меня на счету нет денег, и вообще я уже превысила кредит. — Честно говоря, я ждала от Гаса совсем других слов.— Да ну, плюнь, — бодро откликнулся Гас. — Ведь это всего лишь банк, что они тебе сделают? Собственность — это воровство, давай, Люси, нанесем удар по системе!— Нет, — дрожащим голосом сказала я. — Правда не могу.— Ну что ж, Люси, значит, поезд наш ушел, грачи улетели, можно отправляться по домам, — поджал губы он. — Пока, рад был тебя видеть.— Ладно, погоди, — вздохнула я и полезла в сумку за чековой книжкой, стараясь не думать о страшном звонке из банка, который не заставит себя ждать.Гас прав, решила я, это всего лишь деньги. Но я не могла избавиться от ощущения, что всегда должна только отдавать, а хотелось бы, чтобы кто-нибудь, разнообразия ради, дал что-то и мне.Я выписала чек, и Гас пошел с ним к стойке. Судя по тому, сколько он там пробыл и выражению лица бармена, получить деньги было непросто.Наконец он вернулся с кружками в руках.— Полный успех, — улыбнулся он, запихивая в карман, в свой карман, разумеется, комок смятых бумажек. Я заметила, что «молния» на его джинсах заколота булавкой.— Сдача, Гас, — сказала я, силясь не допустить в голос злобные нотки.— Какая муха тебя укусила, Люси? — проворчал он. — Ты, малышка, что-то сегодня жадничаешь.— Правда? — От ярости у меня закружилась голова. — Значит, это я жадничаю? Разве не я заплатила почти за всю твою выпивку?— Ну, — вознегодовал он, — если ты так, скажи, сколько я тебе должен, и я отдам, как только получу пособие.— Отлично, — кивнула я. — Так и сделаем.— Вот твоя сдача, — буркнул он, швыряя на стол пригоршню банкнот и мелочи.В этот момент мне стало ясно, что вечер пропал, пропал окончательно и бесповоротно. Не то чтобы до того все было очень хорошо, но я, по крайней мере, могла надеяться, что станет лучше.Зная, что это оскорбительно, я взяла деньги и принялась их считать.Чек был выписан на пятьдесят фунтов, а вернул он мне около тридцати. На напитки для нас двоих — даже учитывая аппетиты Гаса — не могло уйти целых двадцать фунтов.— А где остальное? — спросила я.— Ах, это? — он явно разозлился, но пытался не подавать виду. — Не думал, что ты будешь против, но я угостил Винни — это бармен — зато, что помог нам, и, по-моему, это справедливо.— А остальное где?— Пока я там стоял, подошел Кейт Кеннеди, и я решил, что и его надо обиходить.— Обиходить?— Угостить. Люси, он душа-человек, чудный парень!— И все-таки должны были остаться еще деньги, — восхищаясь собственной твердостью, сказала я.Гас засмеялся, но несколько натужно.— …И я… гм… одолжил ему десятку, — наконец сознался он.— Ты одолжил ему десятку из моих денег? — спокойно спросила я.— Ну да. Не думал, что ты станешь возражать. Ты ведь как я, Люси, ты — свободный дух. И на деньги тебе плевать.Он еще долго разглагольствовал, потом запел «Представь себе» Джона Леннона, хотя единственная строчка, которую он помнил наизусть, была про отсутствие собственности. Он устроил настоящий спектакль — картинно протягивал вперед руки, строил мне многозначительные гримасы.— Ах, Люси, представь, что нет владений, представь, что нет владений, ну же, подпевай! Предстаааааавь, что неееет владееений! Йе-е-е-е-е-еее!Он замолчал, ожидая, что я рассмеюсь, но я не рассмеялась, и он продолжал:— Может, скажешь, я циник и не знаю, что несу…Раньше я была бы тронута и очарована его пением. Рассмеялась бы, обозвала его ужасным типом и простила бы.Но не теперь.Я не сказала ни слова. Не могла. Не могла, и все тут. Я даже не сердилась: чувствовала себя полной дурой. Мне было слишком стыдно, чтобы сердиться. Стыдно за себя.Весь нынешний вечер был упражнением в ограничении морального ущерба в моем старании утаить от себя самой, как я расстроена. Теперь же мне открылся весь ужас происходящего.Почему меня не оставляет ощущение, что это случается со мной постоянно, думала я. Потом бегло вспомнила всю свою жизнь и поняла: потому, что это действительно случалось со мною все время. И с папой та же история. Залезть в долги, чтобы давать ему деньги на выпивку.А Гас разве не вытягивал из меня деньги? У него-то самого вечно в карманах пусто. В самом начале я с радостью снабжала его. Думала, что помогаю ему, что я, именно я ему нужна.Тут я все поняла, и от неожиданного озарения мне стало совсем плохо. Дура набитая, идиотка несчастная! Все всё знали, кроме меня! Уболтать меня ничего не стоило. Бедная Люси, ей так не хватает любви и тепла, что она готова их покупать. Она отдаст тебе последнюю рубашку, потому что думает, что ты больше достоин носить ее, чем она. С Люси всегда будешь сыт, даже если ей придется голодать.Гас был не единственным из моих парней, кому я материально помогала. Почти ни у кого из них не было работы. А те, кто работал, все равно почему-то не имели ни гроша.Остаток вечера мне казалось, будто я покинула свое тело и наблюдаю за собой и Гасом со стороны.Он уже успел совсем окосеть. Следовало бы встать и уйти, но я не уходила. Я была зачарована, испугана, возмущена тем, что вижу, но отвернуться не могла.Он прожег мне колготки сигаретой и даже не заметил. Он облил меня пивом, но не заметил и этого. Он заговаривался, порол какую-то чушь, начинал рассказывать — и на полуслове забывал, о чем, не дойдя и до середины. Он прицепился к паре за соседним столиком и продолжал болтать с ними даже после того, как они ясно дали понять, что он им надоел.Он достал из кармана пятифунтовую бумажку, хотя полчаса назад уверял меня, что денег у него нет, и опять полез к нашим соседям, размахивая у них перед носом банкнотой и крича:— Вот я вам покажу фотку моей подружки. Здесь ей двадцать один год. Правда, она прелесть?В прошлом такие выходки приводили меня в восторг. Теперь я не испытывала ничего, кроме стыда, а под конец — обычной скуки.Чем больше он пьянел, тем быстрее я трезвела. Неужели он всегда был таким, недоумевала я. Ответ я знала: да, таким и был. Он не изменился. Изменилась я. Теперь я все видела в ином свете.Ему было мало дела, есть я или нет. Для него я была только источником денег.Дэниэл оказался прав, подумала я. Мало мне горя, так еще приходится признавать, что этот самодовольный тип прав. Этого он мне забыть не даст. А может, и даст — теперь он не такой самодовольный, как раньше. И вообще он не самодовольный. Он хороший. Он, по крайней мере, иногда водит меня в паб. И даже в ресторан…Я уже почти час сидела перед пустым стаканом. Гас этого не замечал.Он пошел в туалет, пропал там минут на двадцать, а вернувшись, не подумал извиниться. В таком поведении ничего необычного не было. Куда бы мы ни ходили с Гасом, так происходило всегда.Почему-то меня вечно окружают мужики, которые много пьют, обирают меня, и я не понимаю, как же так получается.Но одно я теперь знаю точно: с меня хватит!Досидели мы до закрытия, и Гас, по своему обыкновению, поругался с барменом. Бармен крикнул что-то вроде: «У вас что — дома нет и пойти некуда?», а Гас решил, что это верх бестактности и эгоизма, потому что всего несколько дней назад в Китае случилось ужасное землетрясение. «Слышал бы тебя какой-нибудь китаец!» — орал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64