— с жаром воскликнула я. — Хорошо, нечего ска…— Да нет же, дурочка, — сказал он. — Я вовсе не о том. Господи, Люси, как ты могла? Вот уж не ожидал от тебя.— Так о чем же говоришь ты?— О Меридии и Джеде, разумеется.— Гас, — серьезно сказала я, — ты спятил.— И это может быть, — легко согласился он.— Что значит «о Меридии и Джеде»?— То, что Меридии очень нравится Джед.— Нам всем очень нравится Джед.— Нет, Люси, — терпеливо пояснил Гас, — я имею в виду, что Джед нравится ей в физическом смысле, что ей хотелось бы с ним переспать.— Вот уж нет, — фыркнула я.— А разве ты ничего не заметила? Ты ведь женщина, у тебя должно быть чутье.— Но, но… она для него слишком старая.— И ты старше меня.— Всего на пару лет.— Для любви возраста не существует, — изрек Гас. — Я это прочел на вкладыше в коробку с рождественским печеньем.Так-так-так! Очень захватывающе. Романтика! Интриги! Тайная любовь!— А он за ней ухаживает? — внезапно заинтересовавшись, спросила я.— Откуда я знаю?— Так выясни. Вы ведь с ним много разговариваете.— Да, но мы мужчины и о такой ерунде не говорим.— Обещай мне, что попробуешь узнать, — взмолилась я.— Обещаю, — сжалился Гас. — Хотя это все равно не решает проблему отсутствия девушки у Дэнниса.— Может, Меган?Гас поморщился и покачал головой.— Слишком много она о себе понимает. Думает, она круче всех. Наверняка решит, что для Дэнниса она слишком хороша, хоть он сам чудо что такое.
Потом своими впечатлениями со мной делился Дэннис. Первым делом он заявил, что Гас — просто чудо, затем, как обычно в таких случаях, — что Гас голубой. После чего несколько нарушил восторженный настрой вопросом о финансовых делах Гаса.— Ах, что ты, — небрежно проронила я, — это не проблема.— Но деньги-то хоть у него есть?— Немного.— Вы ведь каждый вечер куда-нибудь ходите.— Что с того?— Ты хоть раз была на его концерте?— Нет.— Почему?— Потому что он работает в основном зимой.— Смотри, будь осторожна, Люси, — предупредил Дэннис. — Этот малый просто сердцеед.— Спасибо за совет, Дэннис, но я сама могу о себе позаботиться.— Нет, не можешь.За это лето я много виделась с Шарлоттой и Саймоном. Когда наша обычная компания собиралась после работы, чтобы выпить, они почти всегда оказывались в гуще событий.Потом они на неделю уехали в Португалию. Они звали и нас с Гасом, точнее, Шарлотта позвала меня и сказала, что я могу взять с собой Гаса, если захочу, и не волноваться из-за его постоянных ссор с Саймоном.Но денег на поездку у нас с Гасом не было — да я и не особенно переживала, потому что моя жизнь и так была похожа на праздник.В аэропорту Шарлотту с Саймоном провожали Гас, Джед, Меридия, Меган, Дэннис и я: мы настолько привязались друг к другу, что не хотели разлучаться даже ненадолго.Всю неделю, пока их не было, мы часто спрашивали друг друга: «Как вы думаете, что сейчас делают Шарлотта и Саймон?» или: «Интересно, они о нас вспоминают?»Даже Гас скучал по Саймону.— Теперь мне некого подкалывать, — искренне сетовал он.В тот вечер, когда они вернулись, всеобщее ликование было столь велико, что вылилось в стихийный праздник. Мы выпили все португальское молодое вино, купленное путешественниками в магазине беспошлинной торговли. Вечер удался бы на славу, но Шарлотту стошнило, и пришлось срочно укладывать ее спать.Единственными, кто этим летом не участвовал в нашем общем веселье, были Карен и Дэниэл. Карен теперь не вылезала из квартиры Дэниэла. Домой она заходила буквально на пять минут, чтобы взять смену одежды, и всегда торопилась, потому что Дэниэл ждал внизу в машине.Мы с Дэниэлом вообще больше не встречались и даже не звонили друг другу.Об этом я жалела — такая уж я сентиментальная, эмоциональная дурочка. Но что с этим делать, не знала. Дороги назад не было.Поэтому я старалась сосредоточиться на приятном в своей жизни, а именно на Гасе.Как далеко зашли отношения Карен и Дэниэла, я поняла только после того, как стало известно, что в сентябре они вместе собрались в Шотландию. Судя по блеску в глазах Карен, она явно думала, что с Дэниэлом у нее все как надо, и жаркие споры с мамой о фасоне подвенечного платья, о том, приглашать ли на свадьбу пятиюродных сестер новобрачной, и о преимуществах воздушного лимонного торта перед десертом из мороженого «Аляска» — всего лишь вопрос времени.Интересно, думала я, предложит она мне быть подружкой невесты? Почему-то мне казалось, что не предложит.
Однажды вечером в субботу все мы — я, Шарлотта, Саймон, Гас, Дэннис, Джед, Меган и даже Карен с Дэниэлом — пошли на концерт под открытым небом, который устраивался в парке на севере Лондона.Хоть в программе была только классическая музыка, мы чудесно провели время. Лежали, растянувшись на теплой траве, слушали, как шелестят листья в неподвижном воздухе, потягивали шампанское и ели сосиски в тесте и маленькие пирожные.После концерта мы решили, что хватит вести себя как взрослые и что мы еще не до конца насладились прекрасным вечером. Была всего лишь полночь, а ложиться спать до восхода солнца считалось бессмысленной тратой времени.Поэтому мы накупили вина в круглосуточном магазинчике, где с радостью пошли нам навстречу и нарушили закон о торговле спиртным, погрузились в несколько такси и отправились к нам домой.Чистых стаканов у нас не оказалось, поэтому Карен отрядила меня помыть их.Пока я торчала на кухне, ополаскивая под краном посуду и сожалея о каждой минуте, проведенной вне царящего в гостиной веселья, вошел Дэниэл. Его послали за штопором.— Как жизнь? — спросила я и улыбнулась. От старых привычек избавляться трудно.— Нормально, — как-то безрадостно ответил он. — А у тебя?— Тоже ничего.И мы оба замолчали.— Сто лет тебя не видела, — сказала я наконец.— Да уж, — согласился он и снова ушел в себя. Говорить с ним было все равно что пытаться выжать сок из репы.— Так вы едете в Шотландию? — спросила я.— Да.— Ты этого ждешь?— Да, я ни разу не был в Шотландии, — ответил он.— Но дело ведь не только в этом, верно? — мягко поддразнила его я.— Что ты имеешь в виду? — холодно взглянул на меня он.— Ну, знакомство с семьей Карен и все такое, — с жаром пояснила я. — А дальше что?— Да о чем ты? — поджав губы, процедил он.— Ты знаешь, — неуверенно улыбнулась я.— Нет, не знаю, — отрезал он. — Я просто еду в отпуск, ясно?— Господи, — пробормотала я, — помнится, раньше у тебя было чувство юмора.— Извини, Люси.Он попытался схватить меня за руку, но я отдернула ее и вышла из кухни.У меня в глазах стояли слезы, что не на шутку перепугало меня, потому что я никогда не плачу. Только перед месячными, но это не считается.Или, например, во время телепередачи про сиамских близнецов, которых разделили, и один из них погиб. Или когда вижу старичка, одиноко бредущего по улице. Или когда войду в гостиную, а все начинают орать, почему я не принесла чистые стаканы. Сволочи!
Но, несмотря на постоянное присутствие в моей жизни Меридии, Джеда, Меган, Дэнниса, Шарлотты и Саймона, глупо отрицать, что то лето было летом Гаса.С того момента, как он вернулся ко мне после трехнедельного отсутствия, мы не расставались почти ни на минуту.Время от времени я делала вялые попытки провести вечер в одиночестве — не потому, что мне этого хотелось, а потому, что чувствовала, что все ждут от меня этого.Приходилось притворяться независимой, делать вид, будто у меня есть своя отдельная жизнь, но, по правде говоря, все, чему я радовалась без Гаса, в его обществе приносило мне несравненно большее удовольствие.Впрочем, ему тоже.— Сегодня вечером мы не увидимся, — говорила я. — У меня большая стирка и вообще куча дел.— Но, Люси, — вопил он, — я же буду скучать!— Встретимся завтра, — ворчала я, притворяясь рассерженной, но на самом деле радуясь. — Как-нибудь выживешь один вечер без меня.Но каждый раз в девять часов вечера Гас заявлялся ко мне домой, пытаясь выглядеть пристыженным, но явно недоигрывая.— Извини, Люси, — улыбался он. — Знаю, ты хочешь побыть одна, но мне нужно было увидеть тебя хотя бы на пять минут. Я сейчас уйду и надоедать тебе не стану.— Нет, не уходи, — всякий раз говорила я, как он и рассчитывал.Время без Гаса я считала потраченным впустую, и это меня несколько тревожило.Хоть я и пыталась не отдавать себе в том отчета, но я сходила по нему с ума. И он, кажется, тоже сходил с ума по мне, если считать показателем сумасшествия долгие часы, что он проводил со мною.Единственной проблемой, если это проблема, было то, что он никогда не признавался мне в любви. Он так ни разу и не сказал: «Люси, я люблю тебя». Не то чтобы это меня беспокоило — разве только самую малость, — я знала, что обычные правила к Гасу неприменимы. Безусловно, скорее всего, он любил меня, просто как-то все время забывал сказать об этом вслух. Что делать, такой уж он человек. Тем не менее я сочла за благо тоже не говорить ему, что люблю его — хотя и любила, — пока он первый не скажет.Поспешность в таких делах ни к чему. Кроме того, всегда оставался крохотный шанс, что он меня не любит, и тогда вышло бы ужасно неловко.Мне очень хотелось поговорить с ним о наших отношениях, о том, что будет дальше, но сам он никогда не затрагивал эту тему, а я не решалась начать первой.Приходилось быть терпеливой, но играть в бесконечное ожидание было очень нелегко. Несколько раз, когда страхи и сомнения одолевали меня, я вспоминала о предсказании миссис Нолан и уверяла себя, что уже видела свое будущее, и это Гас (или, как выразился этот самодовольный кретин Дэниэл, я видела свое будущее, и оно было пьяно).Я утешала себя тем, что терпение — добродетель, что тот, кто ждет, получает все, что тише едешь — дальше будешь, игнорируя пословицы, советующие ковать железо, пока горячо, не быть лежачим камнем, под который не течет вода, и утверждающие, что стоять на месте — значит умереть.Не помню, чтобы я сильно тревожилась о совместном с Гасом будущем в то волшебное, золотое лето. Тогда я думала, что счастлива, и этого мне хватало с лихвой. 51 Утро двенадцатого августа на первый взгляд ничем не отличалось от вереницы других, таких же ясных и солнечных.Все было, как всегда, кроме одного: Гас встал раньше меня.Невозможно объяснить, насколько это было необычно. Каждое утро, когда я уходила на работу, Гас еще крепко спал и только значительно позже, где-то среди дня, исчезал из пустой квартиры, захлопнув за собой дверь (предварительно обследовав холодильник и уничтожив все, что не шевелится, а также позвонив пару раз с нашего телефона в родной Донегал). В результате на целый день квартира оставалась практически незапертой на радость грабителям, из-за чего мы с Карен несколько раз серьезно поцапались в те редкие дни, когда она заходила домой.Но я не отваживалась дать Гасу ключи, тем самым давая понять: «будем теперь жить вместе», потому что не хотела спугнуть его.Карен я утешила так: у нас всегда такой хаос, что даже если к нам кто и вломится, то задумается, не побывала ли здесь за пять минут до того другая банда. В ответ Карен только скептически подняла брови. Может, с воодушевлением предположила я, однажды, придя домой, мы обнаружим в гостиной новые телевизор и музыкальный центр…Итак, в то утро Гас встал раньше меня, отчего в моем мозгу тут же зазвенел тихий тревожный звоночек.Гас сел на кровать и, надевая ботинки, как бы невзначай заметил:— Знаешь, Люси, все это как-то тяжко.— Ммммм, да, наверное, — сквозь сон пробормотала я, не успев встревожиться по-настоящему.Но уже через секунду поняла, что он не просто болтает, когда услышала:— Пожалуй, нам надо немного притормозить.Если от слов «все это как-то тяжко» — особенно «тяжко» — по периметру изгороди из колючей проволоки залаяли немецкие овчарки, то от «пожалуй, нам надо немного притормозить» завыли сирены, и прожектора на вышках длинными лучами начали шарить по всей территории.Пока я барахталась в постели, пытаясь сесть, громкий голос у меня в голове твердил: срочно, срочно, всем, всем, попытка к бегству, повторяю, попытка к бегству. Ощущение было такое, будто я заперта в стремительно падающем лифте, ибо каждая женщина знает, что беседы о необходимости притормозить или видеться реже на самом деле означают: «Посмотри на меня внимательно — больше ты меня никогда не увидишь».Я надеялась, что по выражению его лица сумею понять, что происходит. Но он смотрел не на меня, а на свои ноги, потому что с беспримерным усердием шнуровал ботинки.— Гас, на что ты намекаешь?— Нам надо бы немного друг от друга отдохнуть, — пробормотал он.Это прозвучало так, будто его долго дрессировали, будто он тупо читал текст роли, глядя на экран с бегущей строкой, а точнее — будто текст написан прямо на его ботинке. Но в тот момент смысл сказанного настолько поразил меня, что сил беспокоиться из-за того, что обычно он таких вещей вообще не говорит, просто не хватало.Будь я внимательнее, мне пришло бы в голову, как не похоже на него одно то, что он вообще потрудился сообщить мне о разрыве.— Но почему? — в ужасе спросила я. — Что случилось? Что не так? Что изменилось?— Ничего.Он наконец поднял голову — резко и нервно. За то время, что он возился с ботинками, можно было перешнуровать их раз сорок.Остановив на моем лице бегающий взгляд, одну секунду он смотрел виновато, а затем выпалил:— Люси, это все твоя вина, нечего было так увлекаться. Тебе не следовало допускать, чтобы у нас зашло так далеко.До сих пор я и не подозревала, что Гас исповедует нападение как лучший способ защиты при разрыве отношений. Как мне казалось, ему больше свойственно нанести удар и бежать без оглядки.Я слишком оцепенела, чтобы напоминать ему, как он ни на один вечер не оставлял меня одну, как не давал мне спокойно побрить ноги, потому что торчал под дверью ванной, вопя, что скучает, прося спеть ему песенку, интересуясь, скоро ли я выйду.Но сейчас я не могла позволить себе роскошь сердиться на него. Это как-нибудь потом. Может быть.Пока я, путаясь в простынях, пыталась выбраться из кровати, Гас отступил к двери и прощально поднял руку.— Люси, я ухожу. Будь счастлива! Пусть у тебя все будет хорошо, а мне пожелай легкого пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64