Свою семью мне было не с чем сравнивать. Много лет думал, что ежедневные драки, крики, слезы и так далее — обычное дело, и все живут, как мы. Должен тебе сказать, что для меня было большим облегчением узнать, что мои предположения верны и что родственники мои действительно ненормальные, как я всегда и думал. Вот тебе, Люси, и весь рассказ о моих корнях.— Что ж, спасибо за откровенность.— Я тебя напугал?— Нет.— Наверное, у тебя тоже родственники сумасшедшие.— Вынуждена тебя разочаровать — нет.— Тогда почему ты так терпима к моим?— Потому что ты — это ты, а не твоя семья.— Если бы все было так просто, Люси Салливан.— Очень может быть, Гас… Гас, а дальше?— Гас Лаван.— Приятно познакомиться, Гас Лаван, — сказала я, пожав ему руку.Люси Лаван, произнесла я про себя. Люси Лаван? Ничего, звучит. А если сохранить еще свою фамилию? Люси Салливан Лаван. Тоже очень неплохо.— Мне тоже очень приятно познакомиться с тобой, Люси Салливан, — серьезно произнес он, отвечая на рукопожатие. — Хотя, кажется, я уже тебе это говорил?— Да, вчера вечером.— Но со вчерашнего вечера это не стало менее верным. Пойдем пить пиво, Люси?— Гм… да, конечно, если хочешь. Ты уже нагулялся?— Я погулял достаточно, чтобы мне захотелось пить, следовательно, я нагулялся.— Отлично.— Люси, который час?— Не знаю.— У тебя нет часов?— Нет.— И у меня нет. Это знак.— Знак чего? — нежно спросила я. Того, что мы с Гасом — родственные души? Того, что мы идеально подходим друг другу?— Того, что мы всегда и везде будем опаздывать.— А-а. Эй, ты что делаешь?Гас откинулся на спинку скамейки, запрокинул голову и смотрел в небо, озабоченно цокая языком и бормоча что-то вроде: «сто восемьдесят градусов», «в Нью-Йорке на семь часов больше», «или нет, в Чикаго».— Смотрю на небо, Люси.— Зачем?— Чтобы узнать время, конечно.— Ну и как, есть результаты?— Люси, я готов заявить с почти полной определенностью — разумеется, ты понимаешь, что ошибиться может всякий, — но я могу точно сказать, что день почти наступил. Восемьдесят семь процентов вероятности. Или восемьдесят четыре. Было бы интересно узнать твое мнение по данному вопросу, Люси.— Я бы сказала, что сейчас около двух часов дня.— О боже, — вскочил он со скамейки, — неужели так поздно? Тогда пошли скорее, нам надо поторопиться.— Ты о чем? — хихикнула я, пока он тащил меня за собой через весь парк к выходу.— Время закрытия, Люси, время закрытия. Мерзкое слово. Нет, два мерзких слова. Гадкие, грязные слова, — с отвращением воскликнул он, будто отплевываясь. — Грязные! Сегодня пабы закрываются в три, а откроются только в семь, я не ошибаюсь?— Нет, — пропыхтела я, стараясь не отстать. — Разве что сегодня утром приняли какую-нибудь поправку к закону о торговле спиртным.— Думаешь, и правда приняли? — внезапно остановившись, спросил Гас.— Вряд ли.— Тогда поспешим, — отрывисто бросил он, переходя почти на бег. — В нашем распоряжении всего час. 27 Мы остановили свой выбор на первом же после выхода из парка пабе, в который вошли. Там было вполне сносно, и на том спасибо, потому что меня преследовало чувство, что Гас заставил бы меня войти, даже если бы в пабе провалилась крыша и рушились стены.У двери он положил руку мне на плечо.— Люси, мне очень неловко, но, боюсь, профинансировать эту акцию придется тебе. Во вторник я получу пособие и сразу отдам тебе деньги.— Да… да, конечно.Сердце у меня упало, но я успела поймать его, пока оно не шлепнулось наземь. В конце концов, Гас не виноват, что я встретила его в выходные, когда у него в карманах пусто.— Что будешь пить? — спросила я.— Пинту пива.— Какого?— «Гиннесса», разумеется…— Ну конечно.— …и маленькую, — договорил он.— Маленькую?..— Виски, льда не надо.— Понятно.— Но только пусть будет большая, — добавил он.— Извини?— Большая маленькая.— Что?..— Ну, виски. Полный стаканчик.— А, теперь ясно.— Надеюсь, Люси, ты не возражаешь. Не вижу смысла делать что-либо наполовину, — извиняющимся тоном объяснил он.— Все в порядке, — вяло кивнула я.— Ну, и себе закажи что хочешь.— Гм, спасибо.Будь я Карен, мое «гм, спасибо» прозвучало бы очень ядовито, но, поскольку я — это всего лишь я, то «гм, спасибо» ничего, кроме «гм, спасибо», не означало.— Люси, смотри, вон там свободный столик. Пойду покараулю его, пока ты принесешь выпить.У стойки бара мне на минуту взгрустнулось, но я сурово остановила себя. Нечего думать всякие глупости. Во вторник он получит деньги.— И хорошо бы еще картошки фри, — сказал мне прямо в ухо голос Гаса.— С чем?— С солью и уксусом…— Хорошо.— …и еще, если у них есть мясо с горчицей…— Будет сделано.— Ты ангел доброты.Себе я заказала скромную диет-коку.Гас управился с пинтой пива и двойным виски раньше, чем я допила свой бокал. Если точно, он прикончил их, когда я еще только садилась за стол.— Повторим, — предложил он.— Конечно, повторим.— Сиди, не вставай, — заботливо сказал он. — Дай только деньги, я сам все возьму.— Да, конечно, — сказала я, порылась в карманах, нашла только что убранный туда кошелек и достала пятерку.— Пять скромных фунтов? — с сомнением протянул он. — Люси, ты уверена, что этого достаточно?— Да, — твердо ответила я.— А тебе что-нибудь взять?— Нет!Когда он ушел, я быстро допила свою кока-колу и решила, что, если он не вернет мне сдачу без напоминания, я… я… я даже не знаю…— Люси, вот сдача.Я оторвалась от мрачного созерцания пустого стакана и подняла глаза на Гаса. С беспокойством глядя на меня, он протягивал мне на открытой ладони несколько монеток.— Спасибо, — улыбнулась я и забрала все тринадцать (или сколько там) пенсов, внезапно почувствовав себя значительно лучше.В конце концов, дело не в деньгах, а в принципе.— Люси, — проникновенно сказал Гас, — спасибо. За пиво, вообще за все… это очень мило с твоей стороны. Во вторник получу пособие, верну тебе долг, и мы обязательно куда-нибудь сходим уже за мой счет. Обещаю. В общем… спасибо.— На здоровье, — улыбнулась я, чувствуя себя еще намного лучше.Он хорошо умел это — выправлять ситуацию. В последнюю минуту, уже балансируя на грани моего неодобрения, делать шаг назад и уходить от конфликта.Не то чтобы мне было жалко денег для него — или для кого угодно, если уж на то пошло, — особенно на такое святое дело, как кружка пива в обед, но очень не нравилось ощущение того, что меня держат за идиотку, которую раз плюнуть обвести вокруг пальца.Он еще несколько раз что-то себе заказывал, а я радостно платила (во вторник, Люси, я верну тебе все сполна). Час пробежал, как пять минут.— Мы честно сражались до конца, Люси, мы совершили чудеса в отпущенный нам краткий промежуток времени, — подытожил Гас, созерцая выстроившуюся на нашем столике шеренгу пустых бокалов, когда ближе к трем бармен попросил нас на выход.— Диву даешься, как многого можно добиться, если очень захотеть. — Чтобы подчеркнуть свои слова, он взмахнул полупустой пивной кружкой. — Надо только приложить минимум усилий. Хотя ты, Люси, меня разочаровала. — Он нежно тронул мою щеку. — Прости, но я должен это сказать. Две диет-коки и один джин-тоник? Ты точно ирландка?— Да, — сказала я.— В следующий раз, пожалуйста, соберись с силами. Нехорошо взваливать всю тяжесть мероприятия на меня.— Гас, — хихикнула я, — у меня для тебя плохие новости.— В чем дело?— Вообще-то, я столько не пью. И никогда не пью днем… обычно, — поспешно добавила я, перехватив его осуждающий взгляд на мой бокал с джин-тоником.— Правда? А я думал… Но ты не против, если другие люди при тебе пьют много? — с робкой надеждой спросил он.— Ничуть, — успокоила его я. — Нисколько.— Тогда все в порядке, — вздохнул с облегчением он. — А то я, ей-богу, начал волноваться. Так ты говоришь, бар уже закрыт?— Да.— Дай-ка я схожу проверю, — лукаво предложил он.— Гас! Бар закрыт!— Но бармен пока не ушел. Может, еще обслужат?— Он моет посуду.— Пойду гляну.— Гас!Но он уже вспорхнул со стула и стоял у стойки, беседуя с барменом. Разговор вышел эмоциональный; Гас энергично жестикулировал, затем, к моему ужасу, они заговорили еще громче — и тут беседа оборвалась. Гас с грохотом опустил ладонь на деревянный прилавок и пошагал обратно ко мне.— Закрыто, — вполголоса пробормотал он» не глядя мне в глаза, и уставился в свою кружку.Я видела, что немногие оставшиеся посетители наблюдают за нами с живым интересом, и была слегка сконфужена, но, в общем, мне было смешно.— Уж не знаю, что там у него стряслось, но этот тип за стойкой — очень неуравновешенный парень, — буркнул Гас. — Неуравновешенный и неприятный. Наговорил мне много лишнего. И как же тогда «клиент всегда прав»?Я рассмеялась и заработала сердитый взгляд.— И ты, Люси? — упрекнул он.Я опять засмеялась, потому что не могла сдержаться. Наверное, от джина.— Люси, мы сюда больше не придем. Нет уж! Я прихожу в паб не затем, чтобы меня оскорбляли, так что ноги моей больше здесь не будет! Не будет, и все тут.Его подвижное, славное лицо помрачнело от раздражения.— Есть куча других мест, куда я могу пойти, чтобы нарваться на оскорбление, — угрюмо добавил он.— Что он тебе сказал? — поинтересовалась я, стараясь удержать ползущие вверх уголки рта.— Люси, этого я не хотел бы повторять, тем более в твоем присутствии, — с жаром ответил он. — Не хочу осквернять ни мой собственный рот, ни благоуханный воздух вокруг твоих нежных ушек повторением того, как этот шлюхин сын, этот… этот… вонючий ублюдок, этот подлый, низкий, драный в жопу педик назвал меня.— И правильно, — согласилась я, стараясь сохранить серьезное лицо.— Я слишком тебя уважаю, Люси.— Покорнейше благодарю.— Люси, ты настоящая леди. А у меня есть правила, есть некие личные ограничения, которые я соблюдаю в присутствии дам.— Спасибо, Гас.— А теперь, — воскликнул он, вставая и допивая свое пиво, — здесь нам делать нечего.— Чем мы займемся теперь? — спросила я.— Сегодня воскресенье, до вечера далеко, мы немножко выпили, на улице холодно, а мы только вчера вечером познакомились, так что звезды говорят, что надо вернуться к тебе, свернуться клубочком на диване и посмотреть черно-белый фильм.Гас многозначительно улыбнулся, обвил рукой мой розовый ангорский свитерок и тихонько привлек меня к себе. У меня слегка закружилась голова от… ну, наверное, от желания. Так чудесно было ощущать, что он меня обнимает. Несмотря на невысокий рост, он был сильный и мужественный.— По-моему, удачная мысль.Меня пронизала сладкая дрожь, хоть я и боялась, что черно-белого фильма может не оказаться в программе, а Дэниэл с Карен, вполне возможно, занимаются сексом на полу в гостиной. Если по телевизору нет ничего подходящего, можно зайти к Адриану и взять напрокат кассету, но как быть с Дэниэлом и Карен, вот вопрос!А что, если Адриан расстроится, увидев меня с парнем? Что тогда делать? Печально, конечно, но такова жизнь, и у каждой серебристой изнанки есть своя тучка, и любое счастье оплачивается чьей-нибудь болью. 28 В тот вечер, после того, как Гас ушел, счастье просто переполняло меня. Я жаждала поговорить с кем-нибудь о Гасе, в мельчайших подробностях описать, как я была одета, когда мы познакомились, что он мне сказал, как выглядел, и так далее.Но обычные мои доверенные лица отсутствовали — и Карен, и Шарлотта, причем Карен ушла с Дэниэлом, а на Меган и Меридню я была слишком зла. Поэтому я позвонила Дэннису, и, что удивительно, он оказался дома.— Я думала, тебя нет, — сказала я.— Потому и позвонила?— Какие мы обидчивые.— Чего надо-то?— Дэннис, — драматически вздохнула я, — я встретила человека!Он тихонько охнул.— Ну давай, колись.Вообще Дэннис воспитанный мальчик, но иногда изъясняется экстравагантно.— Приезжай, это не телефонный разговор. Вживую будет интереснее.— Уже еду.Я забегала по квартире, торопясь накраситься и причесаться, потому что Дэннис при встрече каждый раз устраивает мне настоящий экзамен, замечает, на сколько килограмм я поправилась или похудела, какой вес для меня идеален, идет мне прическа или нет, к лицу ли я одета… Он еще хуже, чем»моя мама, но у него хотя бы есть оправдание: он голубой и ничего с собой поделать не может.Через десять минут он уже звонил в дверь. Сколько я с ним знакома, он стрижется все короче и короче и теперь дошел до того, что бритый череп только прикрыт сверху младенческим белесым пушком. При длинной тонкой шее это делает его похожим на утенка.— Быстро ты, — сказала я, открывая дверь. — Такси, что ли, поймал?— Да что ты говоришь — такси! Ах, со мной произошло такое приключение… стоп! Потом расскажу, давай сначала ты.Иногда Дэннис несколько переигрывает со своей пылкой гомосексуальной манерой общения, но я была слишком благодарна ему за согласие выслушать меня, чтобы прекращать его излияния. Сейчас он, как всегда, скажет что-нибудь вульгарное. Да, так и есть, он меня не разочаровал.— Боже, — воскликнул Дэннис, потирая зад, — жопа просто горит!Я предпочла не услышать, потому что не затем позвала его, чтобы обсуждать его интимную жизнь. Я хотела говорить о Гасе.Затем мне был учинен тщательный осмотр, который я прошла с честью, получив всего пару замечаний. Далее Дэннис потребовал чаю и строго распек меня за рисунок на чашке.— Кошка, подумать только, КОШКА! Честное слово, Люси, не понимаю, как это можно.У самого Дэнниса в квартире всего четыре вещи, правда, очень красивые и дорогие.— Ты для меня как искусственная подружка, — призналась я, когда мы уселись.— Это как?— Как кислородная подушка в «Скорой помощи». Когда мне необходимо поговорить с подружкой, а они все недоступны, на помощь приходишь ты, — пояснила я. — Так и вижу, как ты натягиваешь форму и спускаешься по шесту.Он покраснел так густо, что щеки стали темнее высветленных перекисью волос.— А тебе-то что? Моя частная жизнь никого, кроме меня, не касается.— Принимаем удобное для сплетен положение, — скомандовала я, и мы оба сели на диван лицом друг к другу.И я поведала Дэннису про поездку к гадалке.— Чего раньше молчала, — проворчал он, — я бы тоже с удовольствием съездил.— Прости. — Я поспешно перешла к распространившимся на работе ужасным слухам о моем скором замужестве. — Дэннис, веришь, мне было так плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64