Но это мне было не суждено.— Люси! — окликнул меня Адриан, владелец пункта проката, таким голосом, будто мое появление привело его в неописуемый восторг.Я прокляла себя за то, что вошла. Как можно было забыть, что Адриан обязательно захочет поболтать, потому что клиенты — его главная и единственная возможность общения.— Привет, Адриан, — сдержанно улыбнулась я, надеясь остудить его дружеский пыл.— Рад тебя видеть, — крикнул он.Лучше бы не радовался так бурно. Я была уверена, что на меня смотрят все, кто находится в зале.Я попыталась стать маленькой и незаметной. Хорошо еще, что пальто у меня коричневое, неброское.Затем быстро — намного быстрее, чем собиралась сначала, — нашла то, что искала, и подошла к прилавку.Адриан широко улыбнулся.Если б не мое человеконенавистничество, пришлось бы признать, что он действительно очень мил. Если б еще не его чрезмерный энтузиазм…— Ты где пропадала? — громко спросил он. — Я тебя не видел… больше недели!Другие посетители перестали бродить между полок и дружно уставились на меня в ожидании ответа. Во всяком случае, так мне показалось, ибо чувствительность у меня была обострена до предела.Я умирала от стыда.— Значит, живешь себе своей жизнью и в ус не дуешь? — радостно продолжал Адриан.— Ага, — промямлила я.— А что случилось? — насторожился он.— Продула уже все, — печально усмехнулась я.Он поперхнулся от смеха.— Да ты просто комик!Я физически ощущала, как другие посетители сворачивают шеи, чтобы взглянуть на меня, и думают: «Она? Эта замухрышка? Он не ошибся? Уж на комика-то она совсем не похожа».— Все равно приятно снова тебя увидеть, — продолжал трепаться Адриан. — Ну, и что мы будем смотреть нынче вечером?При взгляде на мою кассету улыбка сползла с его физиономии, и он едва не швырнул мне в лицо выбранную коробку.— «Четыре свадьбы и одни похороны»? Только не это!— Именно «Четыре свадьбы и одни похороны», — твердо сказала я, щелчком посылая ему кассету через прилавок.— Но, Люси, — взмолился он, решительно возвращая ее мне, — это же сентиментальная чушь. Уж я-то знаю! Может, лучше «Синема Парадиз»?— Я его смотрела, — сказала я. — Между прочим, по твоему совету. В тот вечер ты не позволил мне взять «Неспящего в Сиэтле».— Ага! — торжествующе протянул он. — А как насчет «Синема Парадиз», режиссерская версия?— Смотрела.— «Жан де Флоретт»? — с надеждой спросил он.— Смотрела, — безжалостно ответила я.— «Бабетта идет на войну»?— Смотрела.— «Сирано де Бержерак»?— В чьей постановке?— Выбирай любую.— Все смотрела.— «Сладкая жизнь»?— Смотрела.— А если что-нибудь Фассбиндера?— Нет, Адриан, — возразила я, борясь с отчаянием, но стараясь говорить твердо. — Ты никогда не даешь мне выбрать то, что хочу я. Весь твой запас культовых и иностранных фильмов я уже пересмотрела. Пожалуйста, прошу тебя, можно я один разочек возьму что-нибудь легкое? И, пожалуйста, на английском языке, — поспешно добавила я, пока он не попытался всучить мне что-нибудь легкое на шведском (Ингмара Бергмана, например).Адриан вздохнул.— Ладно, — грустно сказал он, — твоя взяла. Пусть будут «Четыре свадьбы и одни похороны». А что у тебя сегодня к чаю?— Ой, — вырвалось у меня. Резкие перемены темы вообще выводят меня из равновесия.— Дай сумку, — попросил он.Я неохотно поставила свои котомки на прилавок.То был наш с Адрианом ритуал. Когда-то давно он признался мне, что на своей работе чувствует себя оторванным от жизни. Что ему никогда не удается поесть в то время, когда едят все остальные. И что ему легче поверить, что жизнь не проходит мимо него, если он общается с теми, кто работает с девяти до пяти, а они рассказывают ему, что делают вечерами и, самое главное, что едят.Обычно я очень ему сочувствую, но в этот вечер мне хотелось только поскорее скрыться, остаться наедине с шоколадом и вином и упиваться своим одиночеством.Кроме того, я стеснялась своих богатых сахаром и жирами приобретений с низким содержанием белка и растительной клетчатки.— Так, понятно, — промычал он, роясь в моих сумках. — Шоколад, картошка фри, вино — кстати, шоколад так растает, картошка-то горячая… У тебя что, настроение плохое?— Угадал, — пытаясь вежливо улыбнуться, сказала я. Каждая клеточка во мне ныла от желания скорее оказаться дома, за запертой дверью.— Бедненькая, — сочувственно вздохнул он.Я опять попыталась улыбнуться, но не смогла. На секунду мелькнула мысль — не рассказать ли ему о моем сегодняшнем провале с замужеством, но сил не было.Адриан все-таки хороший. Ужасно хороший.И симпатичный, вяло подумала я.И еще в голову пришло — может, он в меня влюбился?Не заняться ли им? Нет, глупости какие.Может, именно это и имела в виду миссис Нолан, когда говорила, что сначала я, возможно, не признаю в нем будущего мужа… или как там она точно сказала?Тут с некоторым раздражением я поняла, что сама начинаю верить словам миссис Нолан. Получается, я ничем не лучше Меган и Меридии?Разозлившись, я велела себе прекратить маяться дурью и помнить, что не собираюсь замуж, тем более за Адриана.Все равно ничего хорошего не выйдет.Во-первых, мы не подходим друг другу по финансовым соображениям. Не знаю, сколько зарабатывает Адриан, но наверняка немного — вряд ли существенно больше, чем та милостыня, что получаю я. Конечно, я за деньгами не гонюсь, но, если смотреть фактам в лицо, как на наш совместный доход содержать семью? И потом, как же дети? Адриан вкалывает по двадцать часов в день семь дней в неделю; они же отца в лицо знать не будут! Да и мнепри его расписании не удастся провести с ним столько времени, чтобы успеть забеременеть.Все, хватит, проехали!Адриан набрал номер моего счета, который знал наизусть, и сообщил, что с меня полагается штраф за что-то, взятое десять дней назад и до сих пор не возвращенное.— Да что ты? — ахнула я, покрываясь холодным потом при мысли о том, сколько там набежало за десять дней, и от страха, что так я никогда не попаду домой.— Да, — озабоченно кивнул он. — Люси, на тебя это не похоже.Он был прав. Я никогда ничего такого себе не позволяла: слишком боялась, что на меня рассердятся или, того хуже, устроят выволочку.— О господи, — заволновалась я, — даже припомнить не могу, чтобы что-то у тебя брала за последние две недели. Что там?— «Звуки музыки».— Ой, так это не я брала. Наверное, моей карточкой воспользовалась Шарлотта.Сердце у меня ушло в пятки. Теперь придется отчитывать Шарлотту за подлог и введение в заблуждение должностного лица. И еще взять с нее деньги на штраф. Зубы вырвать — и то легче.— Но почему «Звуки музыки»? — спросил меня Адриан.— Это ее любимый фильм.— Правда? Она, часом, не больная?— Нет, — бросилась я на защиту подруги. — Она очень милая.— Рассказывай, — фыркнул Адриан. — Она небось толстая.— Вовсе нет, — не сдавалась я. — Она совсем юная (и, может быть, только чуть-чуть толстая, подумала я, но Адриану об этом знать необязательно).— Если ей больше восьми, то «совсем юной» ее назвать нельзя, — усмехнулся он. — Сколько ей лет?— Двадцать три, — промямлила я.— Уже большая, пора бы и поумнеть, — пробурчал он, презрительно вздернув губу. — Спорим, у нее на кровати розовое покрывало с оборочками, и она любит детей и животных и по воскресеньям специально встает рано, чтобы посмотреть «Домик в прерии».Если б только Адриан знал, как он был близок к истине.— Очень много можно сказать о человеке по тому, какие фильмы он выбирает, — пояснил Адриан. — Но это так, к слову, а почему она взяла его на твою карточку?— Потому что ее счет ты закрыл. Вспомнил теперь?— Та блондинка, что увезла в Испанию «Самолеты, поезда и автомобили»? — вскрикнул Адриан, сам не свой от волнения. Ужасная мысль о том, что он выдал одну из своих драгоценных кассет безответственной девчонке, которая уже раз таскала его детище по всей Европе да потом еще и отказалась платить за просрочку, потрясла его до глубины души. И к тому же его штрафные санкции против Шарлотты не возымели действия. — Понять не могу, как я ее не узнал, — подавленно пробормотал он.— Ничего, не переживай, — успокаивающе заворковала я, чтобы он унялся и отпустил меня домой. — Я принесу кассету. И штраф заплачу.Сейчас я была готова заплатить любые деньги, лишь бы поскорее уйти.— Не надо, — сказал он, — Только верни ее.Так всегда говорят по телевизору измученные матери пропавших детей.— Верни ее мне, — повторил он. — Это все, о чем я прошу.Я вышла, чувствуя смертельную усталость. Называется, решила ни с кем не общаться.Но больше ни с кем сегодня не заговорю, решила я.Я просто больше не могла ни с кем разговаривать.Я решила принять обет молчания.Хотя больше было похоже, что обет молчания принимает меня. 14 В квартире был жуткий беспорядок. В раковине громоздились сваленные грязные тарелки и кастрюли. Мусорное ведро давно пора было вынести, на всех батареях сушилось белье, посреди гостиной валялись, благоухая луком и сырокопченой колбасой, две пустые коробки из-под пиццы. Я открыла холодильник, чтобы поставить свою бутылку вина. Запах оттуда шел, мягко выражаясь, странный.Хотя весь этот бедлам поверг меня в еще более глубокое уныние, я не нашла в себе сил прибраться и только отнесла к ведру коробки из-под пиццы.Но зато я была уже дома.Пока я безуспешно рыскала по кухне в поисках более или менее чистой тарелки для жареной картошки, зазвонил телефон, и, не успев осознать, что делаю, я сняла трубку.— Люси? — мужским голосом спросила трубка.На секунду я обрадовалась: все-таки мужчина. Потом поняла, что это всего лишь Дэниэл.— Привет, — сказала я, стараясь быть вежливой и в душе проклиная себя, что подошла. Наверняка звонит подразнить меня этой белибердой с гаданиями и замужеством.— Привет, Люси, — по-дружески заботливо ответил он. — Как ты там?Я не ошиблась. Он определенно решил меня подразнить.— Тебе чего надо? — холодно спросила я.— Просто звоню узнать, как у тебя дела. — Негодяй, как умело изображает удивление. — И поблагодарить за теплый прием.— Ну да, — обиделась я, — ты звонишь, чтобы посмеяться надо мной.— Честное слово, нет! — заверила трубка.— Дэниэл, — вздохнула я, — не надо притворяться. Когда со мной случается что-нибудь плохое, ты сразу звонишь, чтобы посыпать мои раны солью. Точно так же, как, если что-нибудь случается с тобой, я смеюсь до хрипоты. У нас с тобой правила такие.— Не совсем, — мягко возразил он. — Не могу отрицать, что ты очень веселишься, стоит мне во что-нибудь вляпаться, но неверно было бы утверждать, что я смеюсь над всеми твоими неудачами.Я молчала.— Подумай сама, — продолжал он. — Если б у меня действительно было такое правило, я бы давно надорвался от смеха.— До свидания, Дэниэл, — отчеканила я.— Люси, погоди! — крикнул он. — Это шутка.Я ждала, что еще он скажет.— Боже правый, — донеслось до меня, — насколько же с тобой приятнее общаться, когда ты не забываешь включить свое чувство юмора.Я не отвечала, потому что не знала, как быть: поверить ему, что шутил, или нет. За последнее время на мою голову свалилось столько несчастий, что нервы мои пребывали в плачевном состоянии. Я легко обижалась, страшно боялась, что надо мною будут смеяться или, того хуже, жалеть.Молчание продолжалось.А время идет, печально подумала я, и денежки капают. .Затем попыталась взять себя в руки. Жизнь и без того поганая штука, так что нечего впадать в истерику и устраивать трагедию из-за не сказанных по телефону слов.Чтобы убить время, я начала листать журнал. Нашла статью о том, как делать сифонную клизму. Фу, мерзость какая. Наверное, помогает.Затем съела две сосиски в тесте. Одной мне не хватило.— Я слышал, ты не выходишь замуж, — после паузы длиной в вечность прорезался наконец Дэниэл.— Нет, Дэниэл, замуж я не выхожу, — подтвердила я. — Надеюсь, хорошие выходные я тебе обеспечила. А теперь позволь, я пойду. До свидания.— Люси, пожалуйста, — взмолился он, — не клади трубку.— Дэниэл, — устало перебила я, — я действительно не в настроении, извини.Мне не хотелось ни с кем даже говорить, не то что пикироваться.— Прости меня, — виновато протянул он.— Ты серьезно? — подозрительно спросила я.— Конечно, — заверил он. — Честное слово!— Очень хорошо, — сказала я. — Но я правда хочу попрощаться и пойти.— Все еще злишься на меня, — вздохнул он. — Я же слышу.— Нет, Дэниэл, не злюсь, — устало возразила я. — Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.— Погоди, это значит, что ты собираешься до следующих выходных залечь на дно с мешком печенья?— Может быть, — кисло усмехнулась я. — Увидимся через неделю. Возможно.— Буду звонить каждый час и тормошить тебя, — пообещал он. — Не хочу, чтобы на тебя опять напал постельный ступор.— Спасибо.— Нет, Люси, ты послушай. Может, сходим куда-нибудь завтра вечером?— Завтра вечером? — переспросила я. — То есть в субботу?— Ну да.— Дэниэл, даже если бы я хотела сходить куда-нибудь завтра вечером, — а я не хочу, — то уж точно пошла бы не с тобой, — отрезала я.— Ах, вот как!— Не обижайся, — попросила я. — Но в субботу вечером… В такое время надо ходить на вечеринки и пытаться знакомиться с мужиками, а не убивать время со старыми друзьями. Для этого бог создал вечер понедельника.Вдруг меня посетила тревожная мысль.— Ты сейчас где? — подозрительно спросила я.— Д-дома, а что? — Ему явно было стыдно.— В пятницу вечером? — изумилась я. — А вечером в субботу ты собираешься куда-то идти со мной? В чем дело?Тут я сама все поняла, и мое настроение существенно улучшилось.— Она тебя бросила, да? — насмешливо спросила я. — Эта дурочка Рут пришла наконец в чувство. Хотя, должна признаться, до сих пор я думала, что приходить ей некуда.Я всегда отпускала недобрые комментарии по поводу девушек Дэниэла. Полагаю, любая женщина, у которой хватает ума крутить роман с человеком настолько ветреным и не признающим обязательств, как Дэниэл, заслуживает самых нелестных определений.— Вот видишь, как хорошо, что я позвонил, — как ни в чем не бывало заметил он. — Разве ты не рада, что не бросила меня на произвол автоответчика?— Спасибо, Дэниэл. — Я чувствовала себя уже немного лучше. — Ты очень внимательный и чуткий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64